Наследник имения Редклиф. Том первый - Шарлотта Йондж

Эмма читала брату вслухъ, вплоть до чая. Когда ихъ позвали внизъ, они застали всю семью въ сборѣ; шелъ жаркій разговоръ о Филиппѣ. Гэй очень интересовался своимъ молодымъ родственникомъ.

— Филиппъ сынъ архидіакона Морвиля, роднаго брата моей жены, — разсказывалъ гостю мистеръ Эдмонстонъ. — Отецъ его былъ человѣкъ замѣчательнаго ума и рѣдкихъ достоинствъ; онъ умеръ пять лѣтъ тому назадъ. Послѣ него осталось трое дѣтей: двѣ дочери: Маргарита 25, Фанни 23 лѣтъ, и одинъ сынь — Филиппъ 17 лѣтъ. Мальчикъ былъ тогда уже первымъ ученикомъ въ школѣ. Его таланты, удивительные успѣхи въ наукахъ обѣщали золотыя горы въ будущемъ. Ему предстояла блестящая карьера по окончаніи курса въ высшемъ учебномъ заведеніи, и вся семъя заранѣе радовалась этому счастью. Но вдругъ отецъ его занемогъ и умеръ почти скоропостижно, такъ что сына не успѣли даже вызвать въ Стэйльгурстъ, гдѣ они жили. Послѣ смерти отца, наслѣдство осталось очень ничтожное. Какъ только Филиппъ убѣдился, что на долю сестеръ приходится очень небольшое состояніе, онъ отрекся отъ всѣхъ надеждъ на университетскую карьеру и купилъ себѣ чинъ въ арміи.

— Какъ это благородно съ его стороны! Ахъ! еслибы дѣдушка это зналъ! воскликнулъ Гэй, выслушавъ весь разсказъ мистера Эдмонстонъ въ сильномъ волненіи.

— Я и самъ былъ увѣренъ, что дѣдъ вашъ обратилъ бы вниманіе на его положеніе, но дѣло въ томъ, что и мы то этого ничего не знали. Изъ опасенія, что мы не дадимъ ему своего согласія на переходъ въ армію, онъ скрылъ свое намѣреніе и рѣшился дѣйствовать втихомолку. Онъ тайкомъ написалъ о своемъ планѣ лорду Торндалю и даже сестрамъ своимъ ничего не сказалъ, пока все дѣло не уладилось. Меня это крайне удивило, признаюсь!

— Я ему отъ души завидую, что ему удалось принести себя въ жертву, сказалъ Гэй:- а все таки жаль, что онъ испортилъ свою карьеру.

— Онъ дѣйствовалъ тогда по увлеченію, поторопился немного. Попади онъ въ то время въ Оксфордъ, онъ былъ бы теперь доволенъ, — замѣтила мистриссь Эдмонстонъ.

— Да. Теперь сестра его Фанни умерла, Маргарита вышла замужъ, всѣ его жертвы пропали даромъ, заключилъ ея мужъ.

— Я помню, что онъ мечталъ, какъ они будутъ жить всѣ вмѣстѣ въ Стэйльгурстѣ. У него былъ бы тамъ свой уголъ по крайней мѣрѣ. А теперь карьера его испорчена, а военная служба совсѣмъ ему не по сердцу.

— Ты однако не воображай, чтобы онъ не имѣлъ къ ней способностей — возразилъ мистеръ Эдмонстонъ. О, нѣтъ! въ лошадяхъ онъ большой знатокъ, товарищъ отличный и въ полку очень любимъ.

— Папа! нужно разсказать сэръ Гэю что-нибудь и о молодомъ Торндалѣ, замѣтила Лора.

— Ахъ, да, это вѣдь спутникъ своей кометы — Филиппа. Онъ нашъ сосѣдъ по имѣнію, сэръ Гэй. Вы должны знать его отца!

— Видѣлъ его какъ то во время судебныхъ сессій, отвѣчалъ Гэй:- но вѣдь Торндали живутъ по другую сторону Мурорта; мы другъ къ другу не ѣздили.

— Юноша, о которомъ идетъ рѣчь, второй сынъ лорда Торндаль; его зовутъ Джемсомъ, онъ былъ подъ командой Филиппа въ школѣ.

— Да, Филиппъ часто его тамъ сѣкъ, вмѣшалась неожиданно Шарлотта.

— Онъ его, говорятъ, выручалъ изъ многихъ бѣдъ, продолжалъ отецъ, не слушая замѣчанія дочери. Лордъ Торндаль очень былъ за это обязанъ Филиппу, бралъ его къ себѣ въ домъ, и вообще чрезвычайно за нимъ ухаживалъ. По его протекціи, Филиппъ купилъ себѣ чинъ въ арміи, а лордъ помѣстилъ своего сына въ тотъ же самый полкъ, чтобы дать Филиппу возможность легко надзирать за нимь. Джемсъ въ настоящее время живетъ въ Бродстони, гдѣ стоитъ ихъ полкъ; это прелестъ что за молодой человѣкъ. Мы его пригласимъ къ обѣду какъ нибудь, на дняхъ, и Морица — если мама разрѣшитъ. Морицъ — это мой двоюродный братъ, уроженецъ Ирландіи, славный малый, но безпардонная голова. Это я его въ службу упряталъ. Сказалъ его отцу, что лучше этого полка во всей арміи нѣтъ. Ему нуженъ вѣрный другъ и хорошій примѣръ, все это онъ найдетъ въ Филиппѣ. Я посовѣтовалъ, а Килькоранъ послушался и конечно теперь не раскаивается. Морицъ въ послѣднее время очень остепенился.

— Ахъ папа, воскликнула Шарлотта. — Ты развѣ не слыхалъ, что случилось? Морицъ катался на наемной лошади, сталъ перегонятся съ мистеромъ Гордонъ, лошадь споткнулась и сломала себѣ ноги.

— Ну, вотъ! сказалъ мистеръ Эдмонстонъ:- не успѣю я отвернуться — пропалъ человѣкъ!

Затѣмъ семья начала разсуждать о домашнихъ своихъ дѣлахъ, совершенно забывъ о молчаливомъ гостѣ.

ГЛАВА III

— На что бы мнѣ употребить его? разсуждалъ мысленно Чарльзъ, лежа однажды вечеромъ у себя въ комнатѣ и внимательно разсматривая Гэя Морвиля, сидѣвшаго тутъ же за столомъ, съ книгою въ рукахъ.

Гэй имѣлъ видъ несложившагося еще вполнѣ юноши и былъ такъ худъ, что казался выше обыкновеннаго роста. Манеры у мальчика были очень живыя, и если его кто-нибудь окликалъ, онъ быстро вскакивалъ со стула и пристально всматривался въ говорившаго. Красавцемъ назвать его нельзя было. Лучше всего у него были глаза: темнокаріе, продолговатые, чрезвычайно блестящіе, полузакрытые длинными, густыми черными рѣсницами; жесткія брови, черныя какъ смоль, рѣзко отличались отъ свѣтлорусыхъ, волнистыхъ, мягкихъ волосъ его головы. Лобъ ослѣпительной бѣлизны странно выдѣлялся отъ нижней части лица, которое, равно какъ и маленькія, почти женскія руки, покрыты было сплошнымъ загаромъ отъ солнца и морскаго воздуха. Румяныя щеки придавали всей физіономіи Гэя необыкновенно много жизни.

— Ну, что мнѣ съ нимъ дѣлать? повторилъ Чарльзъ про себя. Стоитъ ли мнѣ его хлѣбомъ кормить, если онъ будетъ весь свой вѣкъ молчать? Начитанъ онъ, какъ видно, больше, чѣмъ самъ Филиппъ; держали его дома точно пуританина. Нѣтъ, ужъ лучше мнѣ махнуть на него рукой! — и больной принялся за чтеніе, стараясь отвлечь свое вниманіе отъ Гэя. Не тутъ то было. Лицо мальчика такъ и притягивало къ себѣ.

— Экая тоска! оторваться отъ него не могу, съ досадой ворчалъ Чарльзъ. Не идетъ это спокойствіе къ его загорѣлой физіономіи; да и глаза то у него смахиваютъ на родовые Рэдклифскіе.

Въ эту минуту мистриссъ Эдмонстонъ вошла въ комнату и, видя, что гость не занятъ, предложила ему поиграть въ шахматы съ Чэрльзомъ. Больной сдѣлалъ гримасу, чтобы дать ей понять, что имъ обоимъ не до игры; но мать привыкла устраивать для него развлеченія, даже противъ его воли, и не обратила на это вниманія. Чарльзъ былъ искусный шахматный игрокъ и рѣдко находилъ себѣ соперника, равнаго по силамъ; къ удивленію своему, онъ встрѣтилъ въ Гэѣ очень опаснаго противника. Смѣлые ходы, неожиданныя нападенія заставили Чарльза играть осторожно, чтобы не получить матъ. Дурное расположеніе духа исчезло, онъ былъ въ восторгѣ, что напалъ на искуснаго игрока, и съ этихъ поръ каждое утро или вечеръ Чарльзъ и Гэй бились въ шахматы. Послѣдній, повидимому, не былъ большой охотникъ до нихъ, но игралъ изъ угожденія больному.

Когда Гэй былъ свободенъ, онъ читалъ или гулялъ по полямъ одинъ.

Любимымъ его мѣстомъ была ниша въ окнѣ гостиной, гдѣ онъ сидѣлъ пріютившись съ книгой. Оттуда онъ наблюдалъ за молодыми дѣвушками, которыя занимались каждая своимъ дѣломъ, а чаще всего уборкою книгъ на случай, еслибы домашнему деспоту Чарльзу вздумалось потребовать одну изъ нихъ, Лора и Эмми играли на фортепіано и пѣли; старшая сестра была съ большимъ талантомъ. Разъ какъ то вскорѣ по пріѣздѣ Гэя, обѣ онѣ пѣли дуэтъ. Гэй подошелъ къ роялю и подтянулъ такимъ груднымъ, звучнымъ теноромъ, что Лора повернулась къ нему невольно и съ удивленіемъ воскликнула:

— Боже мой! да вы лучше насъ поете?

Онъ весь вспыхнулъ:- извините, сказалъ онъ, я не могу выдержать. Меня никогда не учили музыкѣ.

— Въ самомъ дѣлѣ! недовѣрчиво спросила она.

— Увѣряю васъ, я понятія о нотахъ не имѣю.

— Ну, славное же у васъ ухо! Попробуемъ сначала.

Сестры пришли въ восторгъ, а Гэй весело улыбался, какъ человѣкъ, не знавшій, что у него былъ скрытый талантъ. Лора и мать ея посовѣтовали ему заняться пѣніемъ. Гэй вообще началъ возбуждать сильную симпатію въ новой своей семьѣ. Его нѣжная предупредительность къ больному Чарлзу, молчаливая скорбь по умершемъ дѣдѣ придавали ему чрезвычаііно много цѣны въ глазахъ Эдмонстоновъ.

Однажды, въ воскресенье, часу въ шестомъ вечера мистриссъ Эдмонстонъ вошла въ гостиную и застала тамъ Гэя, который сидѣлъ одинъ подлѣ камина, съ собакою у ногъ. При видѣ ее онъ вскочилъ.

— Неужели вы сидѣли въ темнотѣ, все это время? спросила она.

— Мнѣ не нужно свѣчей, — отвѣчалъ Гэй, вздохнувъ очень тяжело. Она пошевелила щипцами огонь въ каминѣ и замѣтила, что лицо у него все заплакано.

— Воскресныя сумерки самое пріятное время для думъ, — сказала добрая мистриссъ Эдмонстонъ, не зная, съ чего начать.

— Да, — отвѣчалъ Гэй:- какъ я подумаю, что было со мной нѣсколько воскресеній тому назадъ…… и онъ замолчалъ.

— Бѣдный вы мой! вы совсѣмъ не были приготовлены къ смерти дѣда?