Белоснежная кожа - Олеся Сид

Сбоку от него стояла Кьяра, облаченная лишь в простыню. Она удерживала простыню одной рукой, а другой наносила мазки на свое очередное полотно. Мазки были сероватого и голубоватого цвета, будто девушка пыталась поймать дымку костра.

Наблюдая за происходящим в течение нескольких минут, Ким не придумала ничего лучше, чем постучать в собственную межкомнатную дверь. Мужчина на полу на миг замер на животе со слегка согнутыми в коленях ногами. Он выглядел удивленным и смущенным в отличие от Кьяры, которая даже не взглянула в сторону Ким.

– Мы же договаривались, что ты не будешь останавливаться, – строго отметила художница, и после этого мужчина снова начал извиваться на полу. Его движения были слегка нелепыми и непонятными. Он выглядел как раненный зверь, чью тушку будто пытали электрошоком, отчего и происходили эти странные конвульсии.

– Почему на моем полу голый мужчина, и что здесь происходит? – Ким постепенно теряла терпение. В ее душе боролись сразу два чувства: отчаяние перед свершившимся фактом измены и злость от того, что это продолжается на ее глазах.

– Я работаю! Разве ты не видишь? Моя новая картина называется «Изморозь», и она станет произведением искусства, а Жавер – мой давний друг. Жавер старается передать мне ощущения полуночной листвы, когда на ней появляется первая изморозь. Он работал натурщиком у нас в школе изобразительного искусства, и еще тогда я заметила его талант.

– Какой талант?! – вскрикнула в недоумении Ким. Больше происходящего ее раздражало лишь то, как спокойно об этом говорила Кьяра, будто действительно ничего плохого не произошло. – Его талант заключается в полировке линолеума своими причиндалами перед моей девушкой?

Кьяра перестала рисовать и опустила руки. Из-за этого простыня также рухнула, обнажив ее тело. Ким заметила странные покраснения, похожие на укусы на ягодицах подруги, на ее бедрах и плечах. Девушка стояла к ней спиной, но Ким чувствовала, как в художнице закипает ярость, злость и чувство вины. Вполне возможно, что злость-то эта была направлена лишь на себя. Наконец Кьяра обернулась, по ее щекам скатывались слезы, а волосы падали на плечи. Более того, растрепанные, испачканные в краске волосы практически закрывали ее лицо, не позволяя Ким до конца уловить эмоции подруги. Было в ней сейчас что-то демоническое и даже страшное. Жавер встал на колени и прикрыл свою наготу пледом, который лежал неподалеку.

Ким живо представила, как до этого они занимались любовью на этом пледе, а после взялись за художественные изыски. А самым болезненным стало то, что картина получилась действительно красивой. Однотонные мазки легли на полотно так, будто Ким и сейчас могла наблюдать за рождением изморози, за ее появлением на крошечных листочках. По краям полотна Кьяра как всегда оставила белый фон, как знак преклонения перед белоснежной кожей подруги.

Еще с минуту Ким стояла, глядя на художницу, а после рухнула на пол и начала рыдать. Слезы выливались из нее целыми потоками, не позволяя сделать даже вздоха. Кьяра же отвернулась к полотну, и, не накинув простыни, продолжила наносить мазки пальцами. Вскоре и Жавер отбросил плед и снова начала извиваться как раненный зверь.

Глава 5

Рассвет-закат

Нежные и одновременно страстные поцелуи в шею и в грудь. Как перед таким устоять? Их ласки начались еще в такси. Мерное передвижение по вечернему городу превратилось в целое испытание, ведь Ким хотела как можно быстрее добраться до дома.

Сексуальную жизнь Ким вряд ли можно было назвать насыщенной, ведь за время, прошедшее с полового созревания, у нее было всего 5 партнерш, а Кьяра скоро должна была стать шестой. В каждой своей бывшей женщине Ким находила очаровательную прелесть, но каждая из них уходила от девушки по собственной воле. По каким-то причинам Ким было сложно удержать возлюбленную рядом, будто в одной постели с ней другие люди чувствовали себя не комфортно. Одна из бывших партнерш и вовсе заявила Ким, что та воспринимает отношения слишком серьезно: «Ты привязываешься, смотришь на меня своими щенячьими глазами и надеешься на долгий счастливый брак. Пара месяцев хорошего секса вовсе не означает, что мы обязаны быть вместе до гроба».

Кажется, именно так сказала та девушка, чье лицо сейчас Ким плохо припоминала. В тот вечер реплика подруги стала для нее шоком, но сейчас девушка воспринимала сказанное как суровую действительность. Она быстро привязывалась к людям, и это было правдой. Если она впускала кого-то в свою душу, то не для того чтобы заполнить собственное ложе, а чтобы разукрасить свою серую жизнь. Отпускать понравившегося человека Ким было сложнее всего. Секс она также никогда не воспринимала, как развлечение. Телесные ласки становились для нее способом достучаться до тех закоулков человеческой души, куда не проникали никакие слова. До чего же нищим стал наш мир, если даже два месяца чутких отношений воспринимаются лишь как ни к чему не обязывающее сексуальное развлечение.

Она чувствовала, как в каждом движении Кьяры сквозит неуверенность в собственных силах и откровенность в демонстрации своей сексуальности. После третьей волны ласк, таксист стал прерывисто, но регулярно посматривать в зеркало заднего вида, желая насладиться картиной. Ким это смущало, но она не могла остановиться.

Что она делает? Зачем везет эту юную девушку к себе в дом, где окажется перед ней обнаженно-беззащитной? Эти вопросы роем кружились в голове Ким в ту минуту, пока она пыталась проникнуть под откровенное красное платье. Ее руки скользнули в тот самый вырез на ноге, который притягивал к себе и мужские, и женские взгляды. Кьяра слегка вздрогнула, но при этом, постаралась не показать собственной боязни.

– Ты уверена в своем решении? – Ким остановилась, и повернула к себе голову подруги. Она прикоснулась к ее нежным щекам, к подбородку и почувствовала, как Кьяра начинает дрожать еще больше. Вот только дрожь эта была далеко не испуганного котенка, а обольстительной львицы, которая изнемогая от переполняющей ее похоти, уже давно приняла решение. Отступать теперь уже было поздно, и Ким с уверенностью продолжила свои ласки.

Кьяре шел двадцать первый год, но в вопросах секса она казалась куда более опытной обольстительницей. Эта юная художница явно не была девственницей, но Ким могла поспорить, что женщин у Кьяры раньше не было. Ее ласки предназначались мужчине, а действовать нежнее она не умела. Кьяра не знала, где следует дотрагиваться, а какие участки тела нужно проигнорировать. Для Ким это также стало сюрпризом, ведь все ее прежние женщины были куда более опытными.

– Просто слушай свое собственное тело, и ласкай меня так же, как ласкала бы себя, – произнесла Ким, и после этих слов художница стала действовать куда более уверенно.

Когда такси остановилось около дома девушки, они с Кьярой поспешили в квартиру, едва не забыв про деньги для таксиста. Он, кажется, и сам забыл про все на свете, наблюдая за любовными играми двух женщин на своем заднем сидении.

Стараясь сдерживать свои порывы, Ким замедлила поцелуи, которые возобновились лишь около входной двери в ее жилище. Повсюду были разбросаны вещи, и девушка явно была не готова к приему гостей. Кьяру же это, казалось, совершенно не волнует. Более того, скорее всего таким она и представляла жилище лесбиянки, дом существа с другой планеты.

– Извини за беспорядок, но я ожидала, что сегодняшняя ночь пройдет куда более серо, и думала, что уж точно буду коротать ее в одиночестве, – Ким выглядела виноватой, но Кьяра в ответ лишь улыбнулась и смачно поцеловала подругу прямо в губы. Было в этом поцелуе что-то настолько невинно нежное, будто девушки собирались готовиться к уроку французского языка, а не приступать к сексуальным ласкам.

– Я много общаюсь с творческими людьми, и у них дома всегда такой беспорядок. Быть может, ты тоже творческая личность, – Кьяра не могла остановиться, поэтому ее слова звучали невнятно, а губы покрывали поцелуями руки и шею хозяйки дома.

Ким помогла подруге снять ее платье и аккуратно положила его на стул, стоящий около кровати. В комнате девушки всегда было мало мебели, минимализм восхищал ее до глубины души. Кровать, пару стульев, письменный стол, пожалуй, это все, что было в комнате.

Она много раз начинала ремонт, клеила обои или красила стены, но все время не завершала этот трудоемкий процесс. Как только работа подходила к концу, Ким отказывалась от прежней идеи, и начинала ремонт заново. Ее радовал именно сам процесс перевоплощения квартиры, восхищал дизайн. Поскольку на регулярный ремонт не хватало времени, Ким оставила стены белыми, и теперь в трудные минуты поглядывала на них в поисках вдохновения. Иногда белая краска на стенах отвечала ей взаимностью, рождая умиротворенные, восхищающие глубиной образы.