Атласные мечты - Мэгги Дэвис

Мужчина, кто бы он ни был, выглядел опытным, уверенным в себе. Даже несколько угрожающим, подумала она с какой-то тревогой. Несмотря на молодость, в его точеных чертах читался опыт чувственных наслаждений. Он был принят в высшем обществе, иначе Мортесьер не пропустил бы его за кулисы. Это немного успокаивало.

– Вы хотите пригласить меня? – спросила она по-французски, испугавшись, что ее голос прозвучал слишком вызывающе.

Мужчина на мгновение заколебался: по его лицу можно было догадаться, что он не ожидал, что все пройдет так легко.

– Да, речь идет об ужине. Сегодня вечером, если вы свободны.

Голос в телефонной трубке зазвучал громче:

– Кто там? Что вы делаете, Кэтрин? Что вы пытаетесь выкинуть на этот раз?

– Мне придется задержаться, – сказала Элис мягко. – По крайней мере еще на два часа.

Незнакомец молча кивнул. Краем глаза Элис видела, что ассистентка вертится поблизости, но не смеет вмешаться в разговор. Итак, это кто-то богатый и влиятельный. Не из этих добропорядочных янки, временно освободившихся из-под опеки жен и пустившихся в загул. Тем не менее его намерения были очевидны. Он не спешил уходить и стоял, глядя на нее с задумчивым и мрачным видом.

– Можете встретить меня у служебного входа? – спросила Элис.

Он снова кивнул.

– В восемь?

– Да. – Она смотрела, как он повернулся и зашагал по направлению к выходу.

– Ты слышишь меня, Кэтрин? – надрывался голос в телефонной трубке. – Что, черт возьми, там происходит?

Элис, насмешливо скривив губы, прошептала в трубку:

– Я только что завела любовника!

Последовавшая реакция превзошла все ее ожидания. Голос на другом конце трансатлантической телефонной линии потрясенно затих. Даже если бы она неделями обдумывала свою месть, ей не удалось бы выдумать лучшего.

Итак, в восемь она встретится с тем мужчиной. Именно этого она желала, хотя понимала, что все уже не будет, как прежде. Любовник. Некто, совершенно ей неизвестный. Это был шаг, ведущий к полной неразберихе, выбор, сделанный абсолютно наугад. Но в этом-то и заключалась вся прелесть! Только совершая непредсказуемые поступки, она избавится от их власти.

Прислонившись к стене, склонив голову и закрыв глаза, она слушала голос, доносившийся издалека и звучавший теперь почти истерично.

К сожалению, Элис слишком поздно осознала свой единственный промах – она даже не знала, как зовут ее потенциального любовника.

2

В Париже шел густой снег, все больше застилая бледный свет зимнего дня. К четырем часам почти стемнело. В доме неподалеку от рю де ла Пе Джексон Сторм протянул руку над поцарапанной поверхностью взятого напрокат стола и включил флуоресцентную лампу. Поток голубоватого света осветил кипу документов, которую он перечитывал. С его лица не исчезло недовольное выражение.

– Почему, черт возьми, нам нельзя заполучить Лагерфельда? – И, не дождавшись ответа от своего исполнительного вице-президента, он продолжил: – Карл Лагерфельд вытащил из пропасти Шанель. Ее бизнес не клеился до тех пор, пока не объявился он, ведь так? Вот какого рода талант нам требуется! Боже, шесть миллионов на раскрутку и рекламу, которые мы предлагаем, чтобы начать дело, плюс торговая сеть «Сторм-Кинг» по всему миру – о чем еще можно мечтать! Люди должны сами приходить к нам, умоляя позволить им присоединиться к нашему делу! – Джексон Сторм с досадой отодвинул от себя бумаги. – Видел я вещицы Лагерфельда, – нехотя пробормотал он. – Они неплохи.

Минди Феррагамо сосредоточенно разглядывала ногти на руках, стараясь сдержать улыбку. Оценивать работы Лагерфельда, гения, который практически без посторонней помощи вновь вознес Шанель на вершину славы, как «неплохие» казалось ей непростительной сдержанностью. Но в этом весь Джек, подумала она. Он все еще смотрит на некоторые вещи по-старому, как в те времена, когда он открыл свой первый магазин мужских галстуков на Седьмой авеню.

Худенькая женщина в строгом деловом костюме внимательно смотрела сквозь очки в золотой оправе на своего босса. Джек находился на грани срыва, что было ему несвойственно. Даже череда недавних кризисов, постигших «Сторм-Кинг» на массовом рынке готовой одежды, не смогла поколебать его неизменного спокойствия. А вот проект парижского Дома моды выбил его из колеи. Они сталкивались с невероятными трудностями в переговорах с бюрократической машиной французского правительства. Дому моды Лувель, этому мультимиллионному детищу Джексона Сторма, сейчас срочно требовался французский дизайнер – таково было условие лицензии, – иначе они не смогут открыть дело в Париже.

Раньше удача сопутствовала Джеку, он почти всегда оставался на высоте. Однако непонятно, что будет на этот раз, размышляла Минди. Они ступили на зыбкую почву. Дом моды Лувель было грандиозным предприятием. Ни один американский предприниматель еще не замахивался на столь серьезное дело. Однако последнее время слишком многое не ладилось у Джека. Его вынужденные частые поездки в главный нью-йоркский офис, откуда он мог контролировать свою гигантскую империю, губительно отражались на положении дел в Париже.

Нет, хватка Джека не ослабла, поспешно успокоила себя Минди. Ему и сейчас не занимать энергии. Если кто-то и может взять штурмом неприступную цитадель парижских домов высокой моды, так это именно он, Джексон Сторм.

Джек откинулся на спинку стула, сцепив пальцы на затылке и задумчиво вперившись взглядом в потолок.

– Возможно, – пробормотал он, – мы предложили Лагерфельду недостаточно денег.

Минди испугалась. Она находила странным, что Джек не в состоянии понять настороженного отношения к нему французских дизайнеров. Неужели он не осознает, что одни лишь хрустящие американские доллары не могут помочь делу? Французский рынок одежды был традиционно враждебен американскому бизнесу. В конце концов, с какой стати они станут приветствовать начинания какого-то нью-йоркского производителя готовой одежды? Даже французская пресса позволила себе насмехаться над рискованным предприятием Джека.

«Французских гениев в области моды не купить ни за какие деньги!» – самодовольно возвестил «Пари-матч». Газета «Фигаро» порицала грубый меркантильный дух, свойственный Джеку, который, как было сказано, нес «гибель искусству». «Монд» предсказывала, что Джексон Сторм никогда не найдет по-настоящему талантливого французского кутюрье, способного прославить его.

Ирония заключалась в том, что они платили невероятно высокую цену за свой риск, но никто не желал принимать эти деньги. Набег Джексона Сторма на мир высокой моды, казалось, был обречен с самого начала.