Играя в любовь - Тереза Ромейн

– Раньше не приходилось, а теперь вот пришлось. То ли еще будет! – весело отозвался Эдмунд.

– Да, то ли еще будет! – эхом повторила Джейн и, пристально глядя ему в глаза, принялась снимать длинные лайковые перчатки: медленно-медленно, плавно-плавно, – и было в этом обнажении рук нечто настолько завораживающее, что у Эдмунда пересохло в горле. Любопытно, что еще она собирается снять? Ожерелье? Или изящные туфли на высоких каблуках? Босиком на холодном полу – нет, это не дело. Надо бы взять ее на руки…

Кстати, неплохая идея.

Между тем Джейн, покончив с перчатками, отдала их лакею и застыла в неподвижности, по-прежнему не сводя с Эдмунда глаз. Он забеспокоился: все-таки вела она себя как-то странно.

Выдержав паузу, Джейн повела плечами, подошла к нему едва ли не вплотную и… подмигнула.

Тут его наконец осенило: это просто очередное представление – на сей раз для вездесущих слуг. Их, конечно, интересовало, почему хозяин так спешно женился, и Джейн дала им подсказку: всему причиной безумная страсть. Вот именно по безумной страсти женился.

Сдерживая смех, Эдмунд наклонился и шепнул ей на ухо:

– Все понял. Ты умница, и я благодарен тебе.

– Ничего ты не понял! – с досадой вздохнула Джейн. – При чем тут умница? Снимая перчатки, я пыталась тебя соблазнить. Жаль, не получилось…

– Получилось, очень даже получилось! Это было в высшей степени соблазнительно. У тебя прямо талант.

– Оно и видно, – буркнула она едва слышно. – Соблазн так велик, что мы до сих пор торчим в этом проклятом холле, а ты без конца меня благодаришь. Предупреждаю: еще одно «спасибо», и я за себя не ручаюсь!

Эдмунд наконец не выдержал и рассмеялся. Вот она, настоящая Джейн: ехидная, дерзкая и простодушная, какую он хорошо знал. Такая Джейн ему нравилась. С ней было легко и свободно, и верилось, что все образуется. Он, как и обещал, станет к ней хорошо относиться, и она не пожалеет о своем замужестве.

Поддавшись внезапному порыву, он подхватил ее на руки, и на него пахнуло чудесным ароматом – нет, не духов, а чистоты и свежести.

– Я соблазнен, забыл о хороших манерах, поэтому мы покидаем этот чертов холл и отправляемся наверх смотреть другие комнаты. Ты не против?

Джейн улыбнулась:

– Нисколько, но при условии, что начнем со спальни.

Он с готовностью кивнул и понес ее на второй этаж.

Глава 4. Неуместное признание

Затея с перчатками бесславно провалилась. Вместо сцены соблазнения получился фарс. Джейн была, как никогда, серьезна, а Эдмунд – весел, тоже как никогда.

Играючи он подхватил ее на руки, отнес наверх и поставил на ковер в своей? ее? их общей? – спальне, а потом со спокойной улыбкой отступил на несколько шагов. Видимо, то, что он несколько минут держал ее в объятиях, не произвело на него ни малейшего впечатления, чего не скажешь о Джейн. Но что ей оставалось? Скрывая волнение, изобразить ответную улыбку.

В комнате было довольно темно: за окнами клубился туман, моросил ноябрьский дождь, а по небу плыли свинцовые тучи, – и свет лился только из камина, где сегодня потрескивали вместо угля дрова – роскошь, позволительная лишь в особых случаях.

В полумраке она разглядела несколько стульев, туалетный столик и шкаф орехового дерева и дверь, очевидно, в соседнюю комнату. Больше всего места занимала массивная кровать – прямо-таки ложе – под голубым балдахином.

Рядом с этим внушительным сооружением Киркпатрик и остановился – пусть и не столь монументальный, но не менее впечатляющий и даже изящный. С темными волосами, светлыми глазами, бледной кельтской кожей, в черном фраке и белоснежной рубашке он был похож на хрустящий, свежеотпечатанный фунт стерлингов.

Вернее, на все десять тысяч фунтов стерлингов.

Джейн зажмурилась и прижала ладони к глазам.

– Ты устала? Тебе нездоровится? – всполошился Эдмунд.

Она не торопилась отвечать или убирать ладони. Зачем? И без того ясно, какое выражение сейчас на его лице: чуть темные брови слегка приподняты, уголки подвижного рта сочувственно опущены. Она столько раз видела его таким, когда он проявлял о ком-то заботу.

– Нет, я совершенно здорова и нисколько не устала.

Она опустила наконец руки, открыла глаза и уперлась взглядом в изящные носки белых атласных туфель на высоких каблуках, ужасно непрактичных и безумно дорогих. Впрочем, непрактичные и дорогие они для Джейн Тиндалл, но не для баронессы Киркпатрик. Баронесса Киркпатрик может позволить себе носить дорогую обувь. И не только обувь.

Чуть дрожащими пальцами она провела по рядам плотно прилегавшего к шее жемчужного ожерелья, нащупывая застежку.

– Ты позволишь помочь? – спросил Киркпатрик и сделал к ней шаг.

От его безукоризненной учтивости можно было просто сойти с ума.

– Нет, я сама. – Джейн расстегнула ожерелье и вынула из ушей жемчужные серьги. – Где же это хранить? Наверное, придется купить какую-нибудь шкатулку.

– Не какую-нибудь, а большую, – поправил Киркпатрик. – Жемчуг всего лишь начало. У тебя будет много драгоценностей. Ведь это одно из условий, на которых ты согласилась стать моей женой, верно?

– Совершенно верно, – подтвердила Джейн и положила украшения на туалетный столик. – Что теперь?

– Как насчет туфель?

– Легко.

Она наклонилась, сняла туфли и выпрямилась. Без каблуков и так весьма существенная разница в росте с Киркпатриком увеличилась еще на несколько дюймов.

– Что дальше? – неуверенно пролепетала Джейн, почувствовав, как отчего-то пересохло во рту.

– Хм… – Киркпатрик замялся и смущенный пару раз кашлянул. – Вряд ли так же легко ты справишься с платьем. Позволь все же помочь.

– По-моему, ты пропускаешь ходы. Сейчас твоя очередь самостоятельно расстаться с какой-нибудь деталью костюма.

– Например?

– Начни с шейного платка.

– Слушаю и повинуюсь! – ответил Эдмунд с легкой усмешкой.

Непроизвольно шагнув к нему и затаив дыхание, Джейн старалась не упустить ни одного движения: вот он поднял подбородок, ловко развязал замысловатый узел и неторопливо размотал платок.

Ворот рубашки распахнулся, открыв шею и верхнюю часть груди с ямкой между ключицами, и Джейн чуть не поддалась искушению коснуться этой ямки языком, но вовремя спохватилась. Уж коли Киркпатрика так развеселил эпизод с перчатками, что будет, если его лизнуть? Нет, хватит выставлять себя на посмешище.

Она прохладно улыбнулась:

– Очень хорошо, но мы еще не сравняли счет. Думаю, теперь ты можешь снять фрак.

– Боюсь, эта задача мне одному не по силам. Фрак ужасно узкий. Сегодня утром я втиснулся в него исключительно благодаря стараниям камердинера.

– Давай позовем камердинера.

Киркпатрик молча склонил голову набок, и Джейн наконец оторвалась от созерцания пресловутой ямки и медленно подняла глаза. Какое у него сейчас лицо? Хорошее, черт бы его побрал! Доброе. Спокойное.

Точно такое же, как всегда.

– Джейн, ты в самом деле считаешь, что звать слуг необходимо? Твою горничную и моего камердинера? Или мы все-таки попытаемся справиться сами?

Она пожала плечами:

– Можно попробовать, если хочешь.

– А чего хочешь ты?

«Чего угодно. Тебя, например. Чего угодно с тобой». Разумеется, вслух она чинно произнесла:

– Люди должны помогать друг другу. С чего начнем? Фрак или сапоги?

– Начнем с фрака, если ты не против, – ей в тон произнес Эдмунд, и его лицо озарилось мягкой теплой улыбкой.

Джейн кивнула и взобралась на кровать, чтобы стать повыше.

– Нужно сначала освободить плечи, а потом уже стягивать рукава. – Киркпатрик покачал головой. – Следовать моде порой сущее мучение, правда? Но мне хотелось выглядеть как можно лучше в день нашей свадьбы.

Их глаза встретились, и сердце Джейн забилось часто-часто.

– В этом фраке ты выглядишь великолепно! Думаю, совместными усилиями мы снимем его и постараемся не порвать.

Через несколько минут с фраком они справились. В результате совместных усилий он сохранил прежний вид, чего не скажешь о Джейн и Киркпатрике. После столь тесного контакта оба тяжело дышали, у нее горели щеки, даже его бледное лицо чуть порозовело.

Кроме того, окинув взглядом фигуру Эдмунда, Джейн заметила некоторые изменения. Нет, широкие плечи, узкие бедра и плоский живот, слава богу, какими были, такими и остались, однако в известном месте образовалась преизрядная выпуклость. Джейн не пришлось гадать, что бы это значило: в прошлом году в загородном доме Хавьера ей попалась на глаза приличная подборка неприличных книг, в которых подробно описывались некоторые особенности мужского организма, не говоря уже про иллюстрации…

Киркпатрик повесил фрак на спинку стула и вновь подошел к кровати.

– Теперь сапоги? – Голос Джейн предательски дрогнул.

Он отрицательно покачал головой:

– Твое платье, если позволишь.

– Платье? – Секунду помедлив, она повернулась к нему спиной и села на кровати.