Тихая сапа - Ольга Елизарович

Войдя в учительскую, она с разгону кидается под спасительную опеку Нины Николаевны:

– Я больше не могу! Это… какие-то чудовища!

Не хочется вспоминать об этом, но однажды в классе она, зарыдав, бросилась на колени перед хулиганом:

– Что мне сделать, чтобы ты перестал надо мной издеваться!

О таком позоре Редина, конечно, осведомлена, но не от самой ботанички. Она всегда с удовольствием назидает и тщательно выясняет фамилии отличившихся. Следующий урок – её, и надо быть во всеоружии. Уж она-то не пойдёт со слезами на глазах жаловаться директору! И если у них в руках пистолеты, то у неё – пулемёт!

– Долохова, ты почему вчера ушла с уроков, – опасным голосом вопрошает она, едва появившись в дверях класса на уроке математики.

– А мне девочки сказали, что всех отпустили домой, – доверительно отвечаю я.

Ну не наглость ли это! Совершенно серьёзно говорить такие вещи прямо в лицо самой требовательной учительнице во всей школе! Можно же что-то приличное придумать. Подобная самоуверенность понятна у олигофренов, им хоть наплюй в глаза, но ведь девчонке всего двенадцать лет!

Вредина чувствует, как всё внутри у неё готово вырваться наружу белой лавой неуправляемой энергии. Она подходит ко мне вплотную, ещё сама не зная, что сделает. И глядя ненавидящими сузившимися глазами, говорит тихо, едва сдерживаясь:

– Какая же ты наглая, Долохова! И всегда эдакой… тихой сапой…

Я в ужасе опускаю голову и вся сжимаюсь, но всё же не так, как перед сумасшедшим Этим Самым. Ведь Нина Николаевна всё понимает!

В этом я была отчасти права: Вредина понимала всё. Но – только не меня!

Недавно я нашла в своём детском дневнике упоминание о совершенно забытом спектакле, который разыграла им в пятом классе: ведь для меня это был просто эпизод повседневности.

Было заведено, чтобы во время перемены в классе оставались только дежурные: «чтобы хоть немного улеглась пыль».

Я сидела за своей партой и раздумывала, как бы остаться на месте, потому что в уборной так много народу, а между тем в портфеле ждал своего часа потрясающий «Айвенго». Сегодня дежурят Морковка с Люлей Засекиным, они покладистые. Может, отстанут.

– А ты, Сапа, чего тут расселась, как кура на яйцах? Давай, выматывай в коридор! – круто приступила к своим обязанностям Морковка.

– Не могу, – с трагедией в голосе ответила я.

– С чего это? Хватит придуриваться! Вали отсюдова, пока я добрая!

Я ложусь на парту с жалобными постанываниями, смутно надеясь, что они посочувствуют и оставят меня в покое.

– Что с тобой? – недоумевают дежурные.

– Сердце болит, – вдруг приходит на ум вполне уважительная причина.

– Нина Николаевна! – так и бросились в учительскую перепуганные дежурные. – У Долоховой сердечный приступ!

Ещё несколько мгновений – и вокруг больной девочки собрались почти все ученики во главе с затревожившейся Рединой.

Конец ознакомительного фрагмента.