Терминатор - Больной ублюдок

Это был Квиррелл.

— Вы?! Да ладно?! — заржал Гарри.

— Да, я, — самодовольно улыбнулся Квиррелл.

— Я думал — Снейп, — разочарованно протянул Гарри, рассматривая профессора, как будто видел его впервые.

— Северус? — Квиррелл рассмеялся высоким холодным смехом. — Ну да, пока он носится тут и там, изображая из себя большую летучую мышь, кто же заподозрит б-б-бедного з-заикающегося п-п-рофессора Квиррелла.

Гарри звонко хлопнул себя по лбу и непристойно выругался — нет смысла пытаться быть вежливым с тем, кто хочет тебя убить.

— Стыд-то какой, — простонал он, — ну надо же, как я лопухнулся. Воистину, если видишь перед собой кого-то в тюрбане, кто ведет себя как придурок, не верь глазам своим. И что, убить меня на матче тоже не он пытался?

— Нет-нет, это я пытался убить тебя. Твоя подруга мисс Грейнджер случайно сбила меня с ног, когда торопилась, чтобы поджечь Снейпа, и прервала мой визуальный контакт с тобой.

— И тролля тоже ты впустил? — подозрительно спросил Гарри.

— Конечно. У меня вообще талант насчет троллей, — сказал Квиррелл и щелкнул пальцами. Из ниоткуда появились веревки, спутавшие Гарри по рукам и ногам. — А теперь помолчи, мне надо заняться этим милым зеркальцем.

Пока Квиррелл ходил кругами вокруг зеркала, осматривая его, обстукивая и чуть ли не обнюхивая, Гарри извивался как червяк, пытаясь выпутаться из веревок — было бы еще большим позором упустить философский камень, окончательно проиграв этому пропахшему чесноком лицемеру. Когда он, отчаявшись, уже принялся было грызть свои путы, Квиррелл бросил свое занятие и пробормотал:

— Как же работает это зеркало? Помоги мне, Хозяин!

«Используй мальчика… используй мальчика…», — раздался голос, исходивший, казалось, от самого же Квиррелла. Квиррелл обернулся к Гарри и освободил его от веревок.

На этот раз в зеркале больше не показывали кино. Гарри увидел самого себя, потом отражение ухмыльнулось, вытащило из кармана штанов красного цвета камень, перебросило его из одной руки в другую, сделало вид, будто хочет его проглотить, и засунуло обратно в тот же карман.

— Ну? Что ты видишь? — нетерпеливо спросил Квиррелл.

— Я вижу себя, я изобрел лекарство от рака, и настал мир во всем мире, — на ходу соврал Гарри, вывернулся из рук Квиррелла и отбежал в сторону.

— Он лжет, — сказал все тот же странный голос. — Я сам поговорю с ним… лицом к лицу.

Оцепенев, Гарри наблюдал за тем, как Квиррелл разматывает свой кретинский тюрбан и поворачивается к нему спиной. На затылке у него обнаружилось еще одно лицо — бледное, как кефир, с красными глазами, и вообще какое-то змеиноподобное.

— Ну и рожа, — не удержался Гарри. — А жрешь ты тоже в две головы?

— Наглый мальчишка! — зашипела змеиная морда. — Видишь, что со мной стало? Я стал жалкой тенью… единственный способ для меня обрести форму — это разделить с кем-нибудь тело, хотя всегда находились те, кто был готов впустить меня в свое сердце и разум. Когда у меня будет эликсир жизни, я смогу создать собственное тело. А теперь — отдай мне камень, который лежит в твоем кармане.

— У тебя глаза, как у кролика, — сообщил Гарри, и в эту же секунду понял, что снова может двигаться. — Может, тебе еще и за ушком почесать?

Он запустил руку в карман мантии, но достал оттуда вовсе не камень, а некую хитроумную конструкцию, представляющую собой комбинацию из пластиковой бутылки и штуки, больше всего похожей на самодельную водопроводную трубу с вентилем. Трубу Гарри трансфигурировал лично из гермиониного пера, и очень собой гордился, как гордился и наложенным на бутылку заклинанием — тем самым, которым обычно заколдовывали емкости с растворителями, чтобы они, хм, не растворялись — не говоря уж о третьей и наиболее мощной редакции антипрыщового зелья. Гарри подумал, что зелью, пожалуй, следовало бы придумать новое название — например, «Рвота Адской Гончей», или что-нибудь в этом духе, потому что от фурункулов оно избавляло только вместе с кожей.

Красные глаза оппонента изумленно расширились.

— Знаешь, что это такое? — спросил Гарри, потрясая своим оружием, и, не дожидаясь ответа, пояснил, пуская в гадкую рожу струю едкой зеленоватой жидкости:

— Это сикалка.

Год второй

2.1

Хорошо в деревне летом!Пристает говно к штиблетам,Если ты в поселке этомПару дней живешь при этом!Хорошо, бля, если ты приехал прошвырнуться,Отдохнуть и посмотреть, как там колхозники ебутся, да!

— Дадли… дадлидадлидадли, где ты, дружочек, — сладко мурлыкал Гарри Поттер, обходя дурслевский сад по периметру и заглядывая под каждый куст. — Дадли, где ты, мой милый братик? Дядя с тетей уехали, неужели ты не хочешь поиграть со своим волшебным кузеном?

Гарри остановился напротив большого куста пионов, из которого торчала до слез знакомая белобрысая макушка.

— Вылезай, я покажу тебе фокус, — заявил Гарри, нависая над кустом. Куст затрясся.

— Не надо, пожалуйста, не надо! Только не фокусы!

Гарри садистски ухмыльнулся. Он был весьма огорчен запретом на использование магии на каникулах, но, во-первых, магия тоже бывает разной, и далеко не вся она сводится к пассам волшебной палочкой и языколомным заклинаниям, а, во-вторых, Дадли об этом не знал.

— Сколько будет, если к трем кошкам прибавить одного кенгуру, и все это хорошенько смешать в блендере? — воодушевленно нес чушь Гарри, обходя куст пионов по широкой дуге и вынимая из кармана рогатку. Если чему он и научился от директора Дамблдора и покойного ныне Квиррелла, так это тому, что иногда полезно казаться немного чокнутым.

— Олух. Пузырь. Остаток. Уловка, — добавил он замогильным тоном. Пионы колыхнулись и всхлипнули, и тут же в их сторону полетел камешек, выпущенный из рогатки. Судя по глухому звуку, какой обычно получается от соударения твердого и мягкого, снаряд попал в цель.

— Ты… ты сумасшедший! Придурок! — захныкал Дадли, выползая на свет божий. — Я все расскажу папе, и тебя посадят в тюрьму!

— Меня? Меня не посадят, о мятежный брат мой. Волшебства не существует, ты разве не знаешь об этом? Они подумают, что ты… того, — и Гарри выразительно постучал себя по лбу.

— Тогда тебя просто выгонят из дома, и ты пойдешь жить на улицу, — не уступал Дадли.

Гарри покачал головой. Прядь непослушных волос упала ему на глаза, и он поднял руку, чтобы убрать ее, как вдруг побелел и затрясся, с ужасом глядя на свою правую ладонь.