Приёмный (СИ) - Кочеровский Артем

… … …

К вечеру моё лицо распухло и посинело. Ныли гематомы на руках и рёбрах, чесались ручейки засохшей крови под носом и на бороде. В окно светила Луна. Я лежал и умиротворённо думал — стоит ли придушить храпящего Никитоса подушкой, чтобы засранец не нарушал мою идиллию? Лунный свет падал на пол, освещая обломки стола и ошмётки той немногочисленной одежды, которую в приступе истерического хохота рвал Окурок. Я лежал на кровати и мял бумажку с номером. Единственная сомнение, которое меня терзало — позвонить Сергею прямо сейчас или дождаться утра.

Мы поговорили двадцать минут. Я-таки задал вопрос "почему я?" и услышал правильный ответ. Он выбрал меня, потому что я Бракованный. От такого ответа в горле стал ком, размером с грейпфрут. Не очень-то приятно становиться частью чей-то семьи, только потому что ты неполноценный. С другой стороны, будучи оптимистом, я отыскал в этом ответе и хорошее. По крайней мере, во всей той бессмыслице и абсурде, который творил Сергей, появилась логика. Жалость так жалость, лишь бы подальше отсюда.

Утром Сергей позвонил сам и сказал, что готов забрать меня завтра. Не через неделю. Не через месяц или пару месяцев. А завтра!

— Разве это делается так быстро? — засомневался я.

— Не ссы, у меня есть знакомые, которые всё сделают. Нужно только твоё согласие.

— Хорошо. Я согласен.

Следующим утром стоя на крыльце интерната рядом с воспитательницей Катей, я отправил Окурку сообщение. Обозвал его недобитым бычком из губ сифилисной проститутки и пожелал сдохнуть от рака в заднице. Мысленно я представил, как он мечется по корпусу и мечтает что-нибудь мне сломать. Настроение приподнялось. Я расщедрился и послал вдогонку улыбающуюся какашку.

— Кому пишешь? — спросила Катя.

— Да так, — я убрал телефон.

— Помнишь, что я тебе сказала?

— Конечно.

— Мы, как воспитатели, продолжаем нести за тебя ответственность. Если что-то не понравится или покажется странным, сразу звони мне! Хорошо?

— Обязательно.

— Ты не обязан оставаться в семье, потому что этого хочет твой приёмный отец.

— Я понял. Спасибо, — в руке завибрировал телефон, и я вскользь посмотрел на безграмотное сообщение от Окурка. Кажется, тот собирался меня убить. — Если что-то пойдёт не так, я звоню вам, и интернатовский спецназ в лице капитана Кати, сержанта Ларисы Андреевны и прапорщика тети Нади вытащит меня из пекла.

— Удачи, Данил.

— Спасибо и… прощайте, — я улыбнулся Кате, соскочил с лестницы и пошёл навстречу Сергею.

Увидев меня отец… Сергей, обрадовался. Пожал руку, похлопал по спине и поздоровался с Катей. Воспитательница, как и я, не особо вдохновилась простотой и легкомыслием Сергея. Потому десять раз и повторила о шагах поведении при неблагоприятном усыновлении.

С одной стороны, она была за меня рада. Воспитатели хоть и не вмешивались в нашу жизнь, но прекрасно знали о происходящем в стенах. С другой — только слепой дурак не назвал бы Сергея странным. Может, не самого мужчину, но ситуацию с усыновлением.

Катя ответила ему приподнятыми уголками губ и, приложила воображаемый телефон к уху, посмотрев на меня. Мы прошли через ворота и свернули на ближайшей улице налево. На парковке нас ждал простенький серый седан. Причем снаружи он выглядел лучше, чем внутри. В салоне пахло сигаретами и какой-то химией. На чехлах зияли множественные прожжённые дырки.

Ребята из интерната не часто ездили по городу. А если нас и возили, то по заученным до тошноты дорогам. Путь в городской концертный зал, дорога к аквапарку, пешая прогулка к кинотеатру. В остальном город был для нас закрыт. Разумеется, пацанов не останавливал полутораметровый забор и вечно спящий сторож Лёня, но многие сами не решались туда соваться. Прошло восемьдесят лет после окончания Мировой Гражданской Войны, но её последствия по-прежнему отражались на наших жизнях. Быть в городе одному — небезопасно.

Мы ехали по новой для меня дороге, а потому я наглухо прилип к окну. Я постоянно пользовался интернетом, читал статьи, смотрел какие-то видеоролики и был подписан на пару блогеров-путешественников. Для меня не стало открытием, что мир за пределами интерната большой, но видеть его своими глазами было… иначе.

Сергей жил в одиннадцатиэтажном доме в густозаселенном спальном районе далеко от центра. Припарковав машину на газоне, он познакомил меня со двором:

— Это наш двор!

— Ясно, — ответил я, глядя на детскую площадку с качелями, которые со всех сторон припёрли запаркованные тачки.

— Это наш подъезд! — показал Сергей на обшарпанную бетонную коробку.

— Ясно.

— Пошли!

Мы поднялись на седьмой этаж, через вонь от мусоропровода пробились к коричневой двери с номером "121". С самого первого взгляда я различил наспех сделанную уборку. Возможно, привычка у Сергея осталась ещё с интерната, потому как свои уборки мы проводили также. Пыль — под ковёр, одежду — в шкаф, посуду — в раковину, мусор — в урну. Пять минут и комната сияет чистотой. По крайней мере, мы хотели так думать.

К счастью, в общем и целом квартира оказалось нормальной. Две комнаты, кухня, кое-какая мебель. Могло быть и хуже…

Отчасти вечер походил на праздничный. Сергей заказал пиццу. В холодильнике нашлось пиво для него и газировка — для меня. Мы посмотрели телек, поиграли в приставку и в целом неплохо провели время. По крайней мере, в представлении воспитательниц первый день должен был проходить именно так — просто и ненавязчиво. Что-то вроде акклиматизации.

Планов не строили, но договорились обсудить их утром. Я лёг в зале, Сергей — у себя. Впервые за последние четыре года я засыпал без страха перед завтрашним днём. Мне не нужно было быть всегда на чеку, ждать нападения или искать способы как избежать драки.

Выпитой газировки оказалось больше, чем смог уместить мочевой пузырь. Я проснулся около часа ночи и темнотой пошлёпал в туалет. Вышел в коридор и замер, услышав рингтон. Телефон звонил секунд пятнадцать, затем в комнате раздался грохот, кажется, что-то упало с тумбочки, а следом за грохотом взволнованный голос приёмного отца:

— Да… слушаю… конечно-конечно, как и договаривались… он у меня… хорошо… всё сделаю…

Глава 4. День первый

В туалет я так и не сходил. Ночью моя фантазия разыгралась столь сильно, что я готов был позвонить воспитательнице Кате или сразу в полицию. Странный Сергей побыл для меня маньяком, работорговцем и педофилом.

Часа в три ночи на меня накатил приступ, но я по-быстрому сосчитал буквы на корешках книг в книжном шкафу и разделил их на количество книг на полках, чтобы подогнать под нужный мне счёт от одного до десяти. Приступ прошёл.

К утру я немного успокоился и убрал палец с кнопки вызова. Помимо панических мыслей, подтянулись и обычные. Мало ли о ком он говорил. «Он у меня». Ведь так можно сказать не только о человеке, разве нет? Компьютер у меня. Важный документ… инструмент? Так-то Сергей работал ремонтником электросетей. Мы хоть это и не обсуждали, но готов спорить, что в такой работе не обойтись без ночных выездов и звонков.

За завтраком я поглядывал на Серегу из-подо лба и крепко держал в руке вилку. В нём раскрылась красная энергия, об этом я прочитал в его деле. По силе мне с ним не тягаться, а вот металлический предмет в глазу — это весомый аргумент.

— Так где тут у вас школа?

— Да тут фигня, — Сергей махнул рукой. — Десять минут ходу. Ты уже по урокам соскучился?

— Ну так, — я пожал плечами. — Я хочу поступать в следующем году.

— Слушай, Данил, смотри сам! Если надо определим тебя в школу хоть завтра. Мест свободных там завались, а если нет, то я позвоню и всё устрою, — Сергей кивнул на телефон. — Но я бы на твоём месте не спешил. Погуляй недельку, отдохни, освойся, а уж потом сядешь за парту. Что думаешь?

— Думаю, план нормальный.

— Ну вот! — Сергей залез в карман джинсов, извлёк пару крупных банкнот и положил на стол. — Я сегодня до вечера по делам уйду, а ты развлекайся. Хочешь дома сиди, хочешь пройдись по району. Кафе, кино, бильярд. Если что, звони. Договорились?