Ар Деко - Андрей Круз

Вот подворотня за булочной-пекарней, откуда божественно пахнет ванилью и сдобой, мне туда, и вот я в небольшом дворе, у заднего входа в дом, дверь в который я открыл ключом. Короткая лестница — и я в прихожей своей квартиры. Не собственной, но снимаю давно. Именно так, тут я обычно и живу, когда нахожусь в городе. Я практически местный.

Далеко не трущоба, но ничего особенного. Приличный район, в котором живет кто угодно, от художников до банковских менеджеров. Две спальни наверху, гостиная на первом этаже. Там же и кухня. Ванна наверху.

Теперь переодеться. В этом квартале костюм от Рубиначчи выглядит излишеством, не нужно сильно выделяться. Другой костюм, попроще, но приличный, со спортивной курткой вместо пиджака, серый, хлопок, вместо канотье надел шестиклинную кепку в стиле «ньюсбой», легкую, как раз для жары. И темные круглые очки в черепаховой оправе в карман, в таком сочетании меня и узнать трудно будет. И да, маленький «маузер» пока дома полежит, а вместо него будет «сэведж»[4] под .380, то есть девять миллиметров. Мне с ним чуть спокойней.

Спустился вниз, вышел опять через черный ход, спугнув какого-то рыжего кота, во двор, потому что у каждой квартиры тут еще и гараж имеется. Отпер ворота, распахнул — вот он, тот, кто меня ждал. «Форд Ви-Восемь», «трехоконное купе», нежно-палевого цвета. Два года назад я отдал за него сто двадцать фунтов. Может быть, баронесса Бриггс и не моргнет при упоминании таких сумм, но мне машина нравится. Семьдесят пять лошадиных сил, большой мотор, она разгоняется до пятидесяти миль в час за одиннадцать секунд. Недаром Клайд Барроу, грабитель, написал Генри Форду благодарственное письмо за эту модель. Он только их и воровал в качестве «машины отрыва», разве что седаны, на них они с Бонни и убегали от полиции, которая безнадежно отставала.

Открыл, распахнув назад, водительскую дверь, сел на мягкий диван, обтянутый бежевым плюшем. Ореховая приборная доска, в нее вставлена панель приборов из полированного алюминия. Такая же деревянная облицовка на дверях, модель-то «делюкс», я за опции двенадцать фунтов доплатил. Шестьдесят долларов в общей сложности, немало.

Ключ в замок, кнопка стартера — рыкнул под капотом фордовский «флэтхэд», две трубы сзади выбросили облака дыма. Дать прогреться, не залить, и можно ехать. Дым, кстати, быстро исчезает, мотор хороший. Надо бы смазать все как положено, постояла машина, но не сейчас же, в костюме, лезть? В гараж заеду, там сделают.

Машину на улицу, ворота закрыть. В окне второго этажа соседней квартиры показалась соседка. В руках тряпка, явно окно мыть собралась.

— Поль? Ça va?[5] Давно вернулся? — она говорила с сильным французским акцентом.

— Только сегодня, мадам, — улыбнулся я ей. — Был в Лондоне. Погода просто отвратительная, все время дождь.

— Там осень уже много лет, вы просто от этого отвыкли.

Мадам Леруж невысокого роста, худая, с узким лицом и острым носом, замужем за чиновником из мэрии французского сектора. Когда мужа дома нет, она начинает оказывать мне всякие знаки внимания при встрече.

— Все верно, здесь нетрудно отвыкнуть от осени, а от лондонской в особенности. Как у вас дела? Как Пьер?

— У нас, слава Богу, все хорошо, — немного тускловато улыбнулась она. — У Пьера был сердечный приступ, даже вызывали доктора, но, к счастью, все обошлось.

— Передавайте привет, — пустил я последнюю стрелу целомудрия в ее замыслы и снова уселся за руль.

Все, теперь к делам. Дела не ждут, дела зовут, а зовут особенно громко, потому что наличные деньги заканчиваются. Вести долго жизнь богатого наследника у меня уже не получится. Машина выехала через арку на улицу, и там я свернул направо. Пока мне недалеко, в американский сектор, как раз на другую сторону невидимой границы. Навстречу тут же попался еще один «Форд V8», только модели «фордор», седан, в сине-белой полицейской окраске и со звездой Лиги Наций на дверях. Их тут пару лет назад в некотором количестве закупили после попытки ограбления «Национального золотого». Тогда банда грабителей хоть и ушла без добычи, но все же ушла, убив двух охранников и двух констеблей. А так полиция ездит больше на «Шевроле Стандарт», они подешевле. Но и помедленней. Правда, новые «шеви» идут с моторами помощней, но в полиции их пока нет.

Поворот, еще один, и вот я остановился у тротуара, прямо перед витриной антикварного магазина «Сокровища Фараонов». Но пошел не туда, а в маленький бар рядом, с парой зонтиков у входа, под которыми за плетеными столиками с чашками кофе сидели три человека, и длинным, пустым сейчас полутемным помещением, разделенным на четыре кабинки. Во весь зал вытянулась стойка, за которой сидел на высоком стуле грузный мужик в белой сорочке с закатанными рукавами и надетом поверх нее переднике. Мужик, зажав в зубах дымящуюся сигарету, читал результаты скачек в спортивном приложении к «Курьеру».

— Не ставь, Джимми, на скачки, останешься без штанов, — сказал я с порога.

— Босс не допустит, — усмехнулся тот, отложив газету. — К нему?

— Именно так. Чем угостишь?

— Могу продать пинту пива, — снова кривовато усмехнулся он.

Не кривовато усмехаться у него не получается. Джимми раньше был боксером, а заодно участвовал в подпольных боях, это где совсем без перчаток, и там ему повредили какой-то лицевой нерв. Теперь левая половина лица у него почти что неподвижна.

— Продавай, — согласился я. — Счет открой.

Джимми накачал мне пинту «Чаррингтона», стараясь долить до самого края бокала, аккуратно поставил его на стойку.

— Пять пенсов.

— Подорожало, что ли? — забеспокоился я.

Джимми ничего не ответил, лишь продолжал молча смотреть на меня.

— Ни души, ни сердца, — вздохнул я. — Sin alma, sin corazon[6], как говорят у нас в Аргентине. Держи, — я выудил монетку в таннер[7] и хлопнул ее на стойку. — Оставь пенс себе на чай, не нужен он мне. Не жалко.

— Да как скажешь, — Джимми смахнул своей ручищей деньги в кассу. — Звать босса?

— Зови.

Джимми неторопливо вышел из-за стойки и исчез в подсобке. И через пару минут вернулся в компании невысокого седовласого джентльмена плотного сложения со слегка вьющимися волосами, одетого в мятый льняной костюм и полосатую сорочку с голубым галстуком-бабочкой. Джентльмену было за пятьдесят, и работал он антикваром, как раз в магазине за стенкой, который ему и принадлежал. Бар принадлежал ему тоже, хотя официально владельцем числился Джимми.

— Эндрю, наконец-то! — явно искренне обрадовался он мне. — Присаживайся. Ты уже заказал? Джимми, мне апельсиновый сок выдави. Присаживайся, — джентльмен показал мне на дальнюю от входа кабинку.