Иона - Джеймс Херберт

Кук откинулся в кресле. Он не любил терять хороших людей, но выбора не было: другие не хотели с ним работать. Конечно, их можно заставить, но это принесет только трудности и обиды. А инспектору хотелось иметь крепко спаянный коллектив, без щелей и зазоринок. Забавно, что он не объяснил это Келсо — не было нужды. Оба понимали, что к чему.

Никто не хотел работать с Ионой.

3

Он шел по покрытому галькой пляжу, засунув руки в карманы черной штормовки, подняв воротник, чтобы укрыть шею от мартовского ветра, несущего с собой сырость Северного моря. Ему нравилось скольжение гальки под ногами; камешки сначала поддавались, но потом твердо сопротивлялись весу. Звук был, как от марша отдаленной армии.

Справа виднелись темные приземистые силуэты рыбацких построек, теперь покинутых, и только тяжелый запах дневного улова пристал к пропитанным морем доскам. Луна виднелась на четверть, и звезды сверкающим веером испещряли небо, прокалывая темноту на каждом дюйме, не признавая ее господства. Келсо утешало, что темные набухшие тучи, собравшиеся над городом днем и угрожавшие в конце концов пролиться несколькими футами осадков и сокрушить все внизу, ушли грозить кому-то другому. Он посмотрел на небо, ища самолет, чей гул пробивался сквозь шум набегавших на берег волн. А-10 летел низко, пронзая прожекторами ночь, красные огни контрастировали с серебряными мерцающими точками звезд. Самолет направлялся к берегу, к базе НАТО в нескольких милях дальше; днем другие самолеты исцарапали небо длинными инверсионными следами. Обычно они летали попарно, словно американские летчики боялись блуждать в британском небе поодиночке. Движущиеся огни прогремели мимо; странное хвостовое оперение не было видно в темноте, но Келсо угадал его расположение. Вскоре самолет исчез, спустившись ниже; дома на скале за маленьким приморским городком скрыли остаток его глиссады. Келсо поежился и оглядел береговую линию.

Вдоль берега в обоих направлениях виднелись другие огни, но эти вытянулись цепочкой — одинокие огоньки рыбаков, готовых страдать от ночного холода ради хорошего утреннего улова. Их ночная деятельность удивила Келсо, когда три недели назад он прибыл в Эдлтон, но постепенно он привык к обычаям местной рыбацкой общины. Он чуть не споткнулся о тугую стальную проволоку, которой пользовались рыбаки, чтобы вытягивать лодки на берег; другие, подобным же образом уже вытащенные лодки, лежали вокруг, как выбросившиеся на берег киты, осевшие и бесполезные без воды... Келсо прошел к бегущей вдоль моря узкой бетонной дорожке. Он задержался у невысокой дамбы, на мгновение присел и, прикрыв огонь рукой от ветра, закурил, потом затянулся и бросил спичку за спину, на гальку. Над ним на бетонном постаменте вырисовывался спасательный бот, готовый и рвущийся броситься в море.

Это был хороший городишко. Местные жители готовились к раннему избавлению покупателей от их денег и благодарили Лоувстофт и Грейт-Ярмут, два больших дачных поселка дальше по побережью, за то, что получают главную прибыль от отпускников. Было тихо — после восьми часов вечера три человека на главной улице уже составляют толпу, — так тихо, что Келсо подумал: зря он теряет здесь время. Никаких наркотиков сюда не переправляли, вряд ли здешняя молодежь занималась наркотиками. Инцидент месячной давности, наверное, был причудой или просто кто-то не слишком удачно пошутил. Шутка не заслуживала длительного расследования с засылкой агента. За три недели он ничего не обнаружил.

Келсо шел по узкой полосе, ограниченной тесно сгрудившимися домами с одной стороны и дамбой с другой. Окна дружелюбно светились, усиливая ощущение его одиночества, настойчиво напоминая, что он здесь чужой и, хуже того, — суется не в свое дело.

Мимо рука об руку шла немолодая пара, их взаимное чувство слегка задело и Келсо, когда они пожелали ему доброго вечера. Он догадался, что пара из отеля впереди, вышла подышать морским воздухом, перед тем как пораньше лечь. Возможно, морской воздух освежал их брак. Если они женаты. Женщина хихикнула, как школьница, когда мужчина что-то шепнул ей, и Келсо подумал, не о нем ли шутят. Легко стать параноиком, когда предоставлен самому себе. И еще легче, когда происходит нечто такое, чего ты не в состоянии объяснить.

Он прошел мимо отеля, фасад которого заливали огни. Открытый на обозрение через стеклянную стену ресторан был почти пуст, посетители образовали отдельные островки, связь между которыми ограничивалась случайными косыми взглядами; только официантки пробивали их изоляцию. Летняя торговая пора все это изменит.

Впереди оставалось не так много огней. В темноте стояла крошечная вышка береговой охраны, а за ней виднелось забавное сооружение, в котором светились все окошки, напоминавшее по форме ветряную мельницу, только без крыльев. За ним оставался лишь покрытый грязью путь, ведущий к другому странному зданию — круглой крепости, оставшейся еще с наполеоновских войн, тоже чье-то жилье. Старая защитная башня Мартелло с обеих сторон выходила к воде, поскольку параллельно морю текла широкая река — ее устье находилось в нескольких милях дальше, а сама река расширялась в естественную укрытую бухту, где вдавалась в берег и решительно прорезала путь через болота к менее топкой территории. Высокие берега с обеих сторон пытались удержать реку в русле, но залитые поля за ними свидетельствовали о скромном успехе.

Земля, на которой стоял Келсо, некогда была выходом в естественную бухту, но нанесенный за века ил перегородил проход, и, в конце концов, когда почва затвердела, ее стали использовать крестьяне. Теперь лодкам, пришвартовавшимся в глубоко вдавшейся в берег бухте, приходилось плыть вдоль береговой линии и проходить через устье, избегая коварных песчаных берегов вокруг, а потом лавировать назад по более спокойной воде. Для двух больших рыбацких лодок, слишком больших, чтобы вытащить их на берег, был построен маленький причал. Келсо мог различить их массивные очертания среди более изящных парусных лодок и моторных баркасов, покачивающихся на ласковых волнах.

В последние два дня он говорил с одним-двумя рыбаками, тщательно избегая упоминания про инцидент, месяц назад приведший в ужас городских обывателей, и обсуждая только природные ресурсы этого района и питающихся падалью птиц, ждущих своего улова. Рыбаки соответствовали своему образу и были грубоваты, но довольно дружелюбны, находя про себя что-то забавное в его вопросах. Они привыкли к орнитологам, посещающим места паломничества редких птиц, и если Келсо казался не совсем похожим на виденных ими раньше птичников, то не подавали виду. Было явно неуместно спрашивать их о движении речных судов или, тем более, задавать вопрос о том, не замечали ли они проплывавших через устье незнакомых лодок. Но, казалось, у него впереди куча времени, и он непременно направит свои беседы в это интересующее его русло.