Большой театр под звездой Григоровича - Александр Сергеевич Демидов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В костюмах Вирсаладзе тоже выдержан лейтмотивный принцип, отвечающий сути хореографического решения и партитуры Прокофьева. В 1959 году «Каменный цветок» был перенесен Григоровичем (с незначительными изменениями) на сцену Большого театра, и вот уже более тридцати лет этот спектакль, без преувеличений могущий считаться классическим, является «украшением» репертуара прославленной труппы. Открытия этого спектакля определили главные принципы современного балета, его основные эстетические, принципы: обогащения классического языка танца, органичного синтеза традиций и новаторства, – в русле сюжетного произведения, решенного средствами симфонической хореографии, вырастающей из музыки, обретающей единство с оформлением и не игнорирующей богатые выразительные возможности театра.
Выбор невесты
В балете «Лебединое озеро» (балетмейстер Ю. Григорович) мы увидели новое поколение исполнительниц Большого театра. Спектакль познакомил нас с Ириной Прокофьевой, Ириной Холиной, Татьяной Бессмертновой, открыл новые грани дарования Татьяны Голиковой и Нинель Крыловой. Фантастическая драма любви героев «Лебединого озера» разворачивается в течение двух дней. День первый: праздник, едва уловимо смущенный вестями грядущего. В безмятежном, уютном мире, среди добрых наставников детства и спутников юности, Зигфрид готов обнаружить загадочное видение: нечаянной тенью мелькнет перед ним образ «птицы белой»; повинуясь роковой силе, он познает невидимую, ночную сторону вещей и явлений. В чистых, зеркальных водах озера возникнет его «черный двойник». Так понят в новой редакции балета романтический конфликт Зигфрида и Ротбарта, смягченный приемами близкой Чайковскому лирико-психологической драмы. Ее основа – в незримом внутреннем переходе из мира юности в мир взрослых чувств; это период ошибок и заблуждений, время духовного очищения, духовного роста; любовь осознается как источник жизни, и, быть может, это самый мужественный и ответственный ее акт.
День второй: выбор невесты. Предстоит в недалеком будущем свадьба. Тема «свадьбы» – во всех балетах Чайковского: ликующая – в «Спящей», торжественная – в «Щелкунчике». Но в той же «Спящей» – едва тревожная, в «Щелкунчике» – обостренная трагической кульминацией адажио. В новый для себя мир герои вступают с осторожностью: что-то пугает, томит неизвестностью. Счастье смешано с чувством страха. Счастье это может быть и коварным. Так появляется в «Лебедином озере» невеста Одиллия, блестящая и лживая Одиллия, обещающая любовь и глумящаяся над обещаниями. Распознать ее нужны силы и мужество. Так развернута драматическая коллизия в спектакле, кульминацию подготавливает сюита невест – Венгерской, Славянской, Испанской… Всего их пять; прежде, чем появится шестая – Одиллия, они проходят в блестящем параде. Танцы невест балетмейстер Григорович сочинил для классических танцовщиц. Виртуозному, стилизованному строю музыки отвечает острота пальцевой техники. Национальный характер в каждом номере раскрыт как определенный тип темперамента. Дежурный в прошлом дивертисмент ныне намечает тему искушения не в фантастическом плане, а в житейском: тайными чарами влечет Одиллия, земными откровенными радостями – невесты. Острая и летучая испанка – Бессмертнова.
Первый выход – ошеломляющие прыжки. Темперамент открытый – свобода и самообладание. Вот вам один из вариантов семейного счастья: поклонение красоте и удовлетворение прихотей. Эта испанка непогрешима; жестоко ошибется тот, кто усомнится в этом; она «рассеет» сомнения, влюбившись в другого. Славянская невеста – Т. Голикова – полная противоположность испанке. В неторопливом партерном кружевном узоре она притворно обольщает грацией и широтой движения. Это самая смешливая невеста, она с удовольствием исполнит любую роль, увлечется ею, но вскоре примется за новую. Испанка – олицетворение страсти, эта – лукава и простодушна. Неаполитанка – И. Холина в изысканной мозаике танцевального рисунка, пожалуй, жеманна. В ритмах и движениях тарантеллы-вихря, среди нервно бьющихся языков алых лент на тамбуринах – И. Холина холодновата, хотя и безупречна в виртуозности, которой отмечен каждый номер сюиты «выбора».
Репетиция «Лебединого озера»
Виртуозность – в смелых полетных кабриолях Польской невесты – Н. Крыловой, в сложнейшем прыжке, повторенном в нескольких диагоналях. Строгий темперамент, надменно-элегантный стиль. Величавая плавность в медленной части, отсутствие внешнего эффекта в отважных эволюциях аллегро – такова польская дама Крыловой. Панночка, требующая власти и подвигов, намеренно чужая в атмосфере романтических грез и ночных видений. Ей нужны сияющие люстры бала и золоченые туалеты, лихие кавалеры с воинской выправкой. С этим танцем, закрывающем представление невест, отчасти перекликается танец первой – Венгерской невесты (И. Прокофьева). Как и полячка, венгерка задает движения сопровождающим ее спутникам, вовлекает их в праздничное веселье. Но в отличие от нее, венгерка искреннее и неподдельнее. В ней и задор и праздничность – от чистого сердца; романтике спектакля она противопоставляет земную одухотворенность. Танец, несущий отголоски знаменитого венгерского гран-па из «Раймонды», пластически решен более конкретно, прозаичность «снимает» классическая техника, бытовые краски и образы в согласии с Чайковским озарены поэтическим взглядом. Соединение земного и возвышенного в танцах невест опосредованно намечает конфликт спектакля – мечты и быта. Каждая из исполнительниц превосходно раскрывает эту тему, для многих из них выступление в невестах стало, по сути, первым серьезным творческим экзаменом. Непохожие друг на друга балерины, они обнаружили незаурядное чувство сцены и чувство характера.
Невесты отвергнуты Зигфридом. В нежной лирике вальса, где неожиданно возникают отголоски вальса лебедей – невест-призраков, Зигфрид в окружении реальных, ищущих избрания девушек полон мечтой о несбывшемся. Желтый, золотистого отлива цвет, проходящий в костюмах невест, парадоксально не согласуется с поэзией первого бала, с его непременными белоснежными платьями. В вальсе, освобожденном от примет конкретного, девушки-невесты кружатся механически; трезвые, послушные исполнительницы ритуала – антилиричные, антимечтательницы. Вихрем ворвется в этот круг шестая невеста – Одиллия. Седьмой невестой станет Одетта – белоснежное свадебное платье-пачка и мерцающая гладь озера, как сияние свеч. Она принесет спасение, к ней, известной давно, но открывшейся нежданно, придет Зигфрид.
Иван Грозный по Григоровичу
Спектакль создавался долго. Почти сразу после премьеры «Лебединого озера» (в начале 1970 года) у Григоровича родился замысел «Ивана Грозного». Но, как видите, только через пять лет этой идее суждено было осуществиться. Память о прошлых триумфах ненадежна. Она убаюкивает, но не дает покоя. Тут легко может показаться, что все предстоит начинать сначала, а это само по себе уже являлось парадоксом, ибо «дебютировать» готовился художник, находящийся в расцвете творческих сил и уверенно овладевший вершинами мастерства. Художник, за плечами которого были «Каменный цветок» и «Легенда о любви», «Щелкунчик» и «Лебединое озеро». Был, наконец, «Спартак», после которого уже ничего и никому доказывать не следовало. Но, вероятно, это ощущение – «был» – и добавляло к работе над новым спектаклем лишнего рода трудности. Музыкальный материал, тема, избранные хореографом, требовали известного пересмотра прежних творческих принципов. На осознание этого ушли годы. На поиск того, что в рабочем порядке называется «ключом» к спектаклю, решением. Но за «частной» задачей вставали «нечастные» перемены. Внешне бездейственно прошедшее время оказалось на самом деле плодотворным. И творческая жизнь хореографа не только не прекращалась, но практически не имела пауз. Конечно, я не склонен объявлять «Ивана Грозного» началом некого нового этапа в творчестве Григоровича. Опасаюсь прогнозов. Но очевидно одно – творческий метод Григоровича претерпел эволюцию. Другой вопрос – плодотворна ли она и что может сулить в будущем? Во всяком случае, хореограф, следуя своему внутреннему чувству театральности, с чрезвычайно заманчивой для журналиста эффектностью «обставил» в какой-то мере переломный момент собственной творческой биографии.
В эти пять лет он сочинил танцы к спектаклю «Руслан и Людмила», вернувшись неожиданно к профессии оперного хореографа,
