Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери

– Ты, наверно, очень устала и проголодалась, – осмелился наконец заговорить Мэтью, увидев в этом причину затянувшегося молчания девочки. – Но ехать недолго осталось – всего одну милю.

Девочка с глубоким вздохом рассталась с грезами и устремила на Мэтью мечтательный взор, который еще не успели покинуть волшебные видения.

– О, мистер Катберт, – прошептала она, – что это было? То место – все в белом цвету, которое мы проехали?

– Ты, видно, говоришь о том участке пути, который зовется Бульваром, – ответил Мэтью после недолгого размышления. – Место и правда красивое.

– Красивое? Нет, красивое – неточное слово. И не великолепное, нет. Оба определения не подходят. Оно – блистательное, именно блистательное. Впервые мне не захотелось ничего не улучшать. Воображение смолкло. Вот здесь, – и она приложила руку к груди, – возникло ощущение счастья. И странно – мне стало больно, но боль была приятная. Вы испытывали такое, мистер Катберт?

– Как сказать. Что-то не могу припомнить.

– А у меня такое каждый раз, когда я вижу что-то по-настоящему прекрасное. Бульвар нельзя называть просто приятным или красивым местом. Такое определение ничего о нем не говорит. Его нужно назвать – дайте подумать – Белым Путем Блаженства. Так будет лучше, правда? Когда я не знаю имени человека или места, я выдумываю свое, и потом всегда так их про себя называю. В приюте была одна девочка, ее звали Хепзиба Дженкинс, но я всегда думала о ней, как о Розалии де Вер. Пусть другие называют то место Бульваром, для меня оно навсегда останется Белым Путем Блаженства. А что, до дома действительно всего одна миля? Я этому рада, и в то же время мне грустно. Грустно, потому что дорога была такая приятная, а я всегда грущу, когда что-то приятное кончается. Конечно, потом может прийти что-нибудь еще приятнее, но в этом нельзя быть уверенной. То, что приходит на смену, часто приятным не назовешь. Это я по своему опыту знаю. И все-таки радостно сознавать, что едешь домой. Сколько я себя помню, у меня никогда не было настоящего дома. И при мысли о доме у меня опять возникает сладкая боль. Ой, как красиво!

Коляска перевалила через холм. Внизу открылся пруд, больше похожий на речку – так далеко и причудливо он вытянулся. Посредине был перекинут мост, и от него вплоть до янтарного пояса песчаных холмов, отделявших пруд от темно-синего залива, вода переливалась множеством оттенков – нежнейших шафранно-розовых и изумрудных, и еще других, ускользающих, которым трудно подобрать названия. Выше моста, в колеблющихся тенях елей и кленов, растущих на берегу, пруд мерцал темной водой. То там, то здесь склонялись над прудом дикие сливы, словно девушки в белых платьицах, стоящие на цыпочках и ловящие в воде собственное отражение. Из заболоченной верхней части пруда доносился звонкий, окрашенный нежной печалью лягушачий хор. На склоне из цветущего яблоневого сада выглядывал серый домик, в одном окне, хотя только начинало смеркаться, уже светился огонек.

– Это пруд Барри, – сказал Мэтью.

– О, это название мне тоже не нравится. Я назову этот пруд Озером Мерцающих Вод. Это подходящее для него название. Я знаю это по нервному трепету, если он охватывает меня, значит, название подобрано точно. Вас когда-нибудь охватывал нервный трепет?

Мэтью задумался.

– Пожалуй, да. Мне всегда не по себе, когда я вижу уродливых белых гусениц, которые копошатся в грядках огурцов. Глаза бы мои их не видели.

– Не думаю, что это вещи одного порядка. А вам как кажется? Ведь между гусеницами и озерами с мерцающей водой мало общего. А почему этот пруд называют прудом Барри?

– Думаю, из-за того, что как раз над ним стоит дом мистера Барри. Это место называется Яблоневый Косогор. Если б не тот большой куст, мы увидели бы отсюда Зеленые Крыши. Но нам надо еще переехать мост, обогнуть холм – примерно полмили осталось.

– А у мистера Барри есть дочки? Только не очень маленькие – как я примерно?

– Есть одна – лет одиннадцати. Ее зовут Диана.

– Ох! – восхищенно выдохнула девочка. – Какое прекрасное имя!

– Ну, не знаю. На мой взгляд, есть в нем что-то ужасное – языческое. Куда лучше Джейн, или Мери, или другое разумное имя. Но когда девочка родилась, у них жил учитель, родители попросили его выбрать дочке имя, он и назвал ее Диана.

– Жаль, что при моем рождении такого учителя рядом не было. О, мы уже на мосту. Сейчас закрою крепко глаза. Я всегда боюсь переезжать мосты. Каждый раз мне кажется, что, как только мы достигнем середины, мост сложится, как перочинный нож, и мы окажемся в ловушке. Поэтому я закрываю глаза. И все-таки на середине открываю, ничего не могу с собой поделать, ведь если он и правда рухнет, я должна это видеть. Какой будет веселый грохот! Мне это понравится. Сколько же замечательных вещей в мире! Ну вот и проехали. Сейчас обернусь назад. Спокойной ночи, Озеро Мерцающих Вод. Я всегда желаю спокойной ночи полюбившимся вещам точно так же, как и людям. И мне кажется, им это нравится. Вода в пруду будто улыбается мне.

Когда они въехали на следующий холм, Мэтью сказал:

– Вот мы почти и дома. Зеленые Крыши вон…

– Не говорите мне, – взволнованно перебила его девочка, останавливая уже поднятую руку и закрывая глаза, чтобы не видеть, на что он указывает. – Я попробую угадать. Уверена, мне это удастся.

Девочка открыла глаза и огляделась. Они были на вершине холма. Солнце уже село, но в нежных сумерках еще можно было разглядеть местный пейзаж. К западу на фоне бархатисто-оранжевого неба вздымался церковный шпиль. Внизу была небольшая долина, а за ней – мягкий покатый склон с разбросанными по нему уютными фермами. Глаза девочки мечтательно и восхищенно перебегали от одной к другой. Наконец они остановились на крайней слева, расположенной дальше от дороги – цветущие яблони белым пятном выделяли ее во тьме сумеречного леса. Над фермой на юго-западной стороне стального неба ярко сияла, как символ надежды, кристально-белая звезда.

– Вот это место, да? – спросила девочка, указывая на дом.

Мэтью восхищенно стегнул гнедую кобылу.

– Ну что ж… Ты угадала. Наверно, миссис Спенсер тебе подробно все расписала.

– Вот и нет. Я правду говорю. Ее слова могли относиться и к другим фермам. Я совсем не представляла, как наша ферма выглядит. Но сердце подсказало, что вот он, мой дом. Мне кажется, что я во сне. Я столько раз сегодня щипала себя, что