Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бан только что взлетел в паре с Тоаном. Лыонг, приземлившийся вместе с Шау, уселся на траву, снял шлем и, прихлебывая кофе со льдом, следил, как друзья его выполняли в воздухе фигуры высшего пилотажа. Рядом двое других летчиков готовились к полету, разыгрывая его элементы с двумя маленькими раскрашенными моделями, похожими на детские игрушки.
Шау улегся на спину, положив голову на руки, и прищурил глаза.
— Ничего не скажешь, Тоан ведет машину очень легко! И расчет у него точный!.. Смотри, смотри! Бан-то каков, ну и отмочил! — Шау, расхохотавшись, приподнялся и сел.
МиГ ведущего выделывал в воздухе чудеса.
— Высший класс! — улыбнулся в ответ Лыонг.
— Никогда не забуду, как он надул одного янки. Тот был на Ф-105. Бан стал уходить от него. Американец обрадовался и погнался за ним. Тогда Бан развернулся, пропустил американца вперед, зашел ему в хвост и сбил раньше, чем тот успел голову повернуть. За ним погнались четыре или пять вражеских машин. Он уходил не очень быстро. И вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел на них в лоб. Янки рассыпались в стороны, а он перевернулся через крыло, спикировал к земле и ушел на бреющем.
— Слушай, Шау, надо что-то сделать, чтобы вечером Бан хоть ненадолго повидался с женой.
— Конечно, она второй день сидит в гостинице: небось все глаза проглядела. Наш командир за эти дни стал еще злее к врагу!
Оба истребителя завершили полет и снижались, делая круг над аэродромом. Вдруг в небо взвилась зеленая искра.
«Тревога!..»
Вспыхнула еще одна ракета.
«Боевой вылет!..»
Друзья вскочили.
Четыре МиГа один за другим пронеслись по бетонной полосе и с грохотом оторвались от земли. Набирая высоту, они быстро уменьшались в размерах и вскоре растаяли где-то у горизонта.
На аэродроме воцарилась тишина. Лишь негромко гудели автомашины, отвозившие техников эскадрильи в конец полосы, где они будут ждать самолеты. Следом ехала карета аэродромной Скорой помощи с красным крестом.
Бан, патрулировавший с Тоаном над аэродромом, получил приказ идти на посадку, и они приземлились.
Прошло пятнадцать минут… Двадцать… Двадцать пять…
По радиостанции командного пункта из-за помех и шума трудно было разобрать сообщения пилотов. Но привычные уже офицеры понимали их с полуслова и шепотом комментировали:
— Встретили противника… Вступили в бой.
— Один Ф-105 не успел сбросить бомбы, упал на поле и взорвался.
— Судя по всему, Куанг ранен…
— Горит еще один «громовержец».
Тридцать пять минут… Сорок…
Весь аэродром замер. Глаза в ожидании устремились к горизонту.
«Возвращаются!..»
Темная черточка показалась на фоне туч.
Самолет быстро приближался. Людям казалось, будто от него еще веет пороховым жаром. Качнув крыльями, истребитель побежал по полосе.
Еще две темные точки появились среди медленно розовевших на горизонте облаков.
Летчики четвертой эскадрильи увидали «газик» командира полка. Он мчался к концу бетонной полосы, где, готовясь выключить двигатель, грохотал приземлившийся МиГ.
Два других истребителя, приглушив турбины, пошли на снижение и мягко коснулись земли.
Пять минут… Десять минут… Двадцать минут…
«Газик» побежал обратно. Летчики видели, что в машине вместе с командиром сидят трое вернувшихся товарищей. «Газик» ехал очень быстро. Тхуан, сидевший рядом с шофером, обернулся назад и, кивая головой, слушал, что говорили ему пилоты:
Солнце село. Аэродром погрузился в бескрайние вечерние сумерки. На дорожке осталось лишь несколько дежурных самолетов, выстроенных в линию. Их черные силуэты отпечатались на красном пологе долгого летнего заката. Летчики и техники дневной смены все уже вернулись в городок. Автомашины только что доставили ночную смену. Началась подготовка к полетам.
В конце полосы, там, где ждут приземляющиеся истребители, никого не было. У самого края бетона, словно позабытый людьми, стоял пустой грузовик. Но если прислушаться, можно было уловить в тишине негромкие звуки музыки. Люди с тягача сидели на траве вокруг маленького транзистора.
Опустился туман и укрыл синей дымкой огромное летное поле.
…Ветер осенний гудит за стеной,
Спи, мой малыш, засыпай…
Певица пела колыбельную, которую напевали испокон века матери в Южном Вьетнаме, укачивая своих детей. Голос ее, далекий и такой близкий, проникал в сердце.
…Плакать не надо, слышишь, родной, Люди давно улеглись на покой…
Слушатели молчали. Они сняли свои широкополые шляпы. По их лицам бежали капли пота, смешанного с машинным маслом. Это были техники МиГа, который не вернулся.
…Спи, мой малыш, засыпай…
Колыбельная песня умолкла. Но эхо ее звучало в порывах вечернего ветра, игравшего высокой травой.
Вокруг становилось все темнее. То тут, то там замелькали электрические лампочки.
Один из техников, захватив в горсть траву, вырвал ее и поднял голову:
— Вроде стало чуть-чуть попрохладней.
— Слушай, а правда, что вечерняя и утренняя звезды — это одна и та же звезда?
— Эй, помолчи!
«…Я был потрясен, я не мог понять, отчего здесь дети не плачут. Карательный отряд, вошедший в деревню, стрелял вдоль улиц и поджигал крытые соломой хижины». Радио Ханоя передавало статью какого-то американского журналиста из Южного Вьетнама. «Морские пехотинцы расстреливали попадавшихся им буйволов и коров и забрасывали гранатами убежища и щели. Когда я подошел к одному из таких убежищ, я увидел вылезавшую оттуда женщину с ребенком на руках и старика…»
В траве завели свои трели цикады. Стрекот то робко стихал, то раздавался снова, перекликаясь с голосом диктора, и вдруг умолк, будто прислушиваясь.
«…Около горящего дома американский капитан схватил мальчишку лет четырнадцати. У него была перебита правая рука, из кровоточащей раны торчал белый обломок кости, угловатый, как острие ножа. Капитан приказал переводчику спросить: «Где партизаны? Где Вьетконг?..» Ребенок смотрел на него молча. Он не кричал и не отвечал ни слова. Капитан вытащил пистолет, выругался и выстрелил в землю рядом со ступней мальчика. Но тот по-прежнему стоял молча…»
По небу пробегали последние отблески света. Загорелись звезды — их становилось все больше и больше. Над зарослями бамбука поднимались струйки дыма. Люди вернулись с поля, разожгли очаги и готовили на них ужин.
Окружающий мрак сгустился. Бетонная полоса вокруг техников вдруг озарилась разноцветными огнями. Это включили ночное сигнальное освещение. Аэродром продолжал свою работу.
Издалека послышался шум автомобильного мотора. Потом около них затормозил «газик», из машины вышел офицер.
— Это пятая бригада?
— О-о, комиссар приехал, — зазвучали приглушенные голоса.
Кто-то выключил приемник.
— Где товарищ Фыонг, ваш начальник? — спросил комиссар полка.
— Здесь!
Один из людей отделился от группы и вытянулся по стойке «смирно».
— Поезжайте домой, ребята, — мягко сказал комиссар. — Уже поздно, пора ужинать.
— Разрешите доложить!.. Куанг ведь еще…
— Знаю. Завтра все точно узнаем.
Они забрались в машину. Тягач зажег фары и медленно тронулся с места.
Вдруг ночь содрогнулась от чудовищного грохота. По бетонной полосе заметались огненные отсветы. Поблескивая в лучах фонарей, пронесся по ней самолет, молнией взмыл ввысь и растворился в черной бездне. Огни на полосе погасли, и мрак снова окутал окрестность. Где-то высоко-высоко уносилась вдаль огненно-красная точка среди молчаливо мерцающих звезд.
V
Погода испортилась; дождь лил как из ведра вот уже который день. Но летчики «четверки» постоянно сидели на аэродроме. И если хоть слегка прояснялось, они уходили в воздух на своих МиГах.
Прошел слух, что в части скоро произойдут большие перемены. Изучая операции противника, нетрудно было понять, что он стремится сомкнуть кольцо разрушительных бомбардировок и нанести удар по районам Ханоя и Хайфона. Была и другая угроза: плотины. Выпало много дождей, и вода в реках поднялась как никогда. Радио передавало, что американцы бомбили дамбы на реке Ча-ли в Тхай-бинь[14] и плотины на Красной реке ниже Нам-диня[15], неподалеку от моря.
Однажды вечером все наконец узнали толком о предстоящих «переменах»: приказом командования часть летного состава переводилась во вновь сформированный полк. А к ним поступало пополнение из пилотов, только что закончивших училище. Это коснулось и «четверки». Бан получил повышение и переводился в новую часть командиром эскадрильи. Шау был назначен вместо него помощником командира эскадрильи, А к Лыонгу взвено должен был прийти новичок.
Собрание закончилось, и ребята из «четверки», громко переговариваясь, вышли из зала. Они столпились вокруг Бана и других уезжавших, острили, обменивались новостями.
