Замочная скважина - Кейси Эшли Доуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я тоже быстро беру свою коробочку, аккуратно вытащив оттуда оба наушника. Технические новинки нам не в диковинку – папа постоянно дарит что-то, не успей оно появиться в продаже. Но оттого каждый подарок, несмотря на предрассудки, несет нисколько не меньше радости, чем предыдущий. По крайней мере, для меня – и для Нейта тоже, судя по всему.
Вполне возможно, причина кроется в том, где и с какой техникой мы живем все остальное от подарков время. Если тебе будут дарить айфон каждый месяц, но при этом фильмы ты будешь смотреть на допотопном «Сони» выпуска нулевых, у блендера будет стабильно отваливаться одна из ножек, а замок в комнате то и дело ломаться, лишая тебя даже личного пространства – то подарками «зажраться» не выйдет при всем желании.
Но к тому моменту, как я лишь собираюсь вставить наушник в ухо, Нейт уже восхищенно вопит:
– Звук улет! – и вновь оборачивается к отцу, теперь уже сам хлопнув его по плечу – па, спасибо, это просто нечто!
Решаю, что опробовать свои смогу уже и дома, дабы никого не задерживать. Потому украдкой убираю наушники обратно в чехол, сделав вид, что уже тоже успела лично убедиться в их непревзойденном качестве, и так же восхищенно восклицаю:
– Спасибо большое, пап!
Поднеся уже третий стакан виски ко рту, он стремительно опустошает его. Я в этот момент, закончив свое пирожное, передаю его половину брату. Закончив с алкоголем, папа слегка заносчиво уточняет:
– Так и кто лучший папаша в мире?
И естественно, на этот вопрос у нас с Нейтом есть ответ.
– ТЫ! – Нейт кричит со своего места, потому что пирожное пригвоздило его к стулу, а вот я встаю и, подойдя к отцу, обнимаю его за шею со спины (что, учитывая силу, больше походит на удушающий захват):
– ТЫ!
Казалась бы, сцена, которая должна пробить на слезу даже самого предвзятого зрителя, но мама с Питером оказываются крепкими орешками. Маму понять можно – папа успел достать ее за это время, а еще этот финальный прикол с официантом.. явно был перебором. Питер.. ну Питеру в принципе претит все, что связано с отцом.
Однако, сейчас ему оказывается непосильно даже просто промолчать, потому он ехидно выдает:
– Надо же, не знал, что степень отцовства измеряется в количестве подаренной техники. Я полагал, это все-таки про любовь и воспитание, а не секс с молоденькими и воскресные визиты к детям с бесполезными подарками.
– Питер! – резко одергивает мама. Однако, полагаю, тут не про защиту папы, а про распущенные выражения отчима касательно половой жизни нашего отца. И даже здесь, вероятнее всего, речь не про нашу психику, а про вероятность того, сколько людей вокруг могли его услышать, учитывая, что заканчивал свою речь Питер на повышенных тонах.
Папа, напротив, оказывается этим совершенно невозмутим. Назидательно наставив на отчима указательный палец, точно уличая предателя в измене, он сообщает нам максимально поучительным тоном:
– Вот, дети, наглядный пример того, как загорается срака у человека материально необеспеченного, когда он наблюдает возможности более успешных представителей своего вида.
Питер негодующе фыркает, скрестив руки на груди:
– Деньгами любовь не купить, Райтсон.
О, переход на фамилии. Жара пошла.
– Говорит человек, у которого их никогда не было.
– Ну да, обмытые кровью деньги – это же достижение века!
– Смотрите, смотрите! – папа возбужденно щелкает пальцами, привлекая наше внимание к отчиму, словно к зверю в зоопарке – сейчас взорвется!
И когда Питер действительно уже сотый раз за встречу начинает багроветь от ярости (и становится очевидным, что его срака и правда вот-вот взорвется), папа запрокидывает голову назад и заливисто хохочет, привлекая внимание всех вокруг. Смех у папы очень красивый, а в данный момент непонятно, смеется он над кем-то или с кем-то, потому мама его не одергивает, а тратит свободное время на попытку успокоить Питера и отговорить его от необдуманных действий.
В итоге, разобравшись со счетом, подарками и остатками пирожного, мама уже второй раз за последний час предпринимает попытку ретироваться, встав из-за стола. На этот раз нет объективных причин усадить ее обратно, потому единственное, что нам с Нейтом остается – подняться следом. Папа, судя по всему, уходить никуда не намерен – потому что за пять минут до этого (уже после нравоучений о бедняках и причинно-следственных связях их горящих срак) он заказал целую (а не стаканчатую) порцию виски и еще один стейк.
– Пока, па – Нейт протягивает руку для рукопожатия.
– Пока, плейбой – ухмылка скользит на его губах– когда у тебя там следующий матч?
Мама со недовольным стоном закатывает глаза и чуть наклоняется к нему, чтобы говорить тише:
– Господи, Джек, тебе самому не надоело? Ты каждый чертов раз уточняешь, когда у него матч, но за два года не пришел еще не на один.
– Не передергивай – возмущается он – капитаном Нейт стал только в этом году.
– Но играть начал еще до того, как мы разошлись. Впрочем да, откуда тебе знать – хмыкает – ты и тогда ни разу там не был.
– Началось – закатывает глаза и заговорщицки подмигивает Нейту – в этот раз я точно буду. Давай, когда у тебя там матч, я даже запишу..
В попытке достать свой мобильник, папа едва не опрокидывает пустой стакан, который официант имел не осторожность оставить, и в итоге отказывается от этой идеи, заверив Нейта, что запомнит все на слух. Мама на это лишь отмахивается и возвращается к Питеру, что оттаскивает обратно лишний пятый стул к нужному столу.
Закончив с Нейтом папа, так и не поднимаясь со стула, распахивает руки для объятий со мной. Приходиться изловчиться, чтобы обнять его в положении сидя, когда сама я стою. С трудом, но получается.
– Оторвись по полной, солнышко – желает напоследок.
Я, уже забыв про свою лживую историю, удивленно вскидываю брови:
– Где?
– На дискотеке – подозрительно сощуривается – ну на которую тебя король школы позвал.
– А, да – идиотская улыбка тут же появляется на губах, настолько же естественная, насколько задница у Ким Кардашьян – точно, дискотека.
Если отец и догадался, что я лгу, то по крайней мере не подает вида и за одно это ему уже заготовлено место в раю.
– Так, ну тогда через неделю можно здесь же? – теперь папа говорит уже громче, тем самым показывая, что вновь обращается ко всем четверым – или какое новое место есть? Я за любое, мне плевать.
– Вообще-то
