Какукавка - Юлий Буркин

…И мы не говорили с Бобом об этом случае целую неделю. Но вот сегодня он снова позвонил мне. Рожа на стереоэкране — мрачнее тучи.

— Змееныш-то мой сессию завалил, — сообщил он, и не ясно было — то ли с сожалением, то ли, наоборот, с удовлетворением.

— Очень жаль, — откликнулся я, хотя на самом деле подумал злорадно: «И поделом ему».

— Ни хрена не жаль, — возразил Боб моим словам, соглашаясь в то же время с мыслями, словно их слышал. — Зашел ко мне, сказал, что завалил, помялся, помялся и ушел. И тетрадку свою как будто бы случайно оставил. Или правда — случайно… Знать бы это!

— И что? — спросил я, предчувствуя неладное.

— Я её полистал, тетрадку эту. А в конце на последней странице список какой-то. В столбик. То ли я его не заметил в прошлый раз, то ли его тогда не было…

— Не томи, читай, — взмолился я, ощущая на спине легкий холодок.

— Ну, слушай, — Боб вздохнул. — Читаю. Гомер, «Месть циклопа». Шекспир, «Гамлет жив», «Гамлет возвращается»…

— Бред какой-то! — воскликнул я.

— Ты никогда не слышал об этих произведениях? — оторвался от тетрадки Боб и тяжело на меня посмотрел. — Я тоже. Кстати, все они зачеркнуты…

— Да это он просто мстит! Просто воду мутит, чтобы мы помучились!

— Возможно, — кивнул Боб. — Ладно. Слушай дальше. Шекспир, «Дездемона: ответный удар».

— Да он издевается над нами! Не могли они такое писать!

— Ты уверен?.. Дальше. Чехов, «Сливовый сад»…

— Что ты хочешь сказать? — снова перебил я. — Что надо его опять отправить в прошлое, чтобы он заставил их писать весь этот бред собачий?!

— Я это как раз у тебя хотел спросить.

— Но почему у меня?!

— Ну-у… Ты хоть и ритм-басист, а самый из нас начитанный.

— Это не повод. Уволь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.

— Струсил… — покачал головой Боб с обидной жалостью в голосе.

— Ты машину времени разобрал свою? — спросил я с надеждой.

— Подшаманить можно, — заверил Боб.

— Слушай, а с какой стати эти названия у него отдельно записаны?! внезапно сообразил я и ухватился за эту мысль, как за соломинку.

— Этот столбик сверху озаглавлен «Факультатив», — отобрал у меня соломинку Боб. — Дальше слушай. Чехов, «Четыре брата».

— Он говорил, «шесть авторов»! — пришла мне в голову очередная спасительная мысль.

— Шесть и выходит, — остудил меня Боб. — Вот последний. Лев Толстой, «Понедельник» и «Вторник». Все. — Боб захлопнул тетрадь.

— Что делать будем?

Боб испытующе смотрел на меня.

— Знаешь, что… — сказал я. — И черт с ними! Даже если были.