Узнать в толпе - Елена Шапран

– Ого! Сейчас к нему зайду!

Зоя проверила почту. Было несколько рекламных писем и одно из Парижа от ее друга Жана Денье: «Обсерваторию города Киев собираются внести в предварительный список Мирового Наследия ЮНЕСКО. Я думаю, вам будет это интересно». К письму было прикреплено фото из штаб-квартиры ЮНЕСКО в Париже. Конечно, интересно! Она так давно собиралась поехать в Киев и проведать свою сокурсницу. Можно будет совместить приятное с полезным. Она написала Жану восторженную благодарность и пошла к главному редактору.

– Зоя Филипповна! – чуть ли не плясать начал он. – Это будет грандиозный материал! Собирайтесь на следующей неделе!

– Сергей Дмитриевич! У меня есть еще идея на не менее грандиозный материал! Киевскую обсерваторию собираются внести в предварительный список Мирового Наследия ЮНЕСКО.

– Это проверенная информация? – насторожился шеф и начал листать блокнот. – Источник надежный?

– Это очень надежный источник! И я с удовольствием напишу об этом.

– Как вы напишете? Вы и в Киев хотите поехать?

– Сергей Дмитриевич! Я поеду и в Киото, и в Киев, или не поеду никуда!

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Я вижу, вы хорошо отдохнули, прямо в бой рветесь. Очень рад! Ну, что же, собирайтесь.

Зоя вышла из кабинета главного редактора и облегченно вздохнула – чуть было не уплыла командировка в Киев. Она быстро оформила документы и поехала домой в Калугу. «Какой Жан молодец!» – думала она. Вот уже шесть лет он присылал ей эксклюзивные фото из NASA и кое-какие новости из парижских изданий. Зоя делала шикарный материал, тщательно скрывая свой источник.

С Жаном она познакомилась случайно в январе 1999 года на презентации японского оптического телескопа Subaru в обсерватории Мауна-Кеа на острове Гавайи. Ждали принцессу Саяко, чтобы в ее присутствии сделать первые изображения. Но выяснилось, что визит принцессы переносится на сентябрь. Фотокорреспонденты расслабились и не торопились устанавливать аппаратуру. Но неожиданно появились бывший премьер-министр Японии Дзэнко Судзуки и сенатор США Дирк Кемпторн. Они немного постояли на смотровой площадке, о чем-то поговорили и ушли в сопровождении доктора Г авайского университета.

Зоя сделала на свою «цифромыльницу» очень удачное фото, когда Дзэнко Судзуки жал руку сенатору. Никто особенно на нее внимания не обратил – с такой техникой профессионалы не работали. Но кадр получился четким. Фотокорреспонденты очухались, когда сенатор уже ушел. Они, конечно, успели сделать несколько кадров, но, так сказать, в свинячий голос[3], и с сожалением вздыхали, что поздно сообразили.

– Такой кадр мне бы карьеру обеспечил! – услышала Зоя разговор двух французских фотокорреспондентов.

У Зои, которая глядела на расстроенного молодого француза Жана Денье, возникла идея. Она видела, как Жан сделал хороший крупный план самого зеркала и панели управления, и пока любовался хорошими кадрами, тоже упустил момент, и сенатор уже ушел. А он ведь находился-то почти рядом!

Зое было абсолютно все равно. Она одинаково не понимала, чем отличаются демократы от республиканцев, тори от вигов, и это фото для нее ничего не значило. Но вот фотографии телескопа для ее журнала были бы очень кстати!

– Жан! – обратилась к нему Зоя на английском. – У меня к вам предложение!

– Слушаю вас, мадам Зои! – вежливо наклонил голову Жан. Они отошли в сторону.

– Хочу предложить вам обмен фотографиями! – Зоя показала Жану фото с сенатором. – Я вам отдам эту, а взамен прошу ваши снимки телескопа.

У Жана загорелись глаза. Зоя еле сдерживала улыбку, наблюдая бурю чувств на лице у Жана.

– Как отдадите!?

– Вам описать процесс? – Зоя по-прежнему сдерживала улыбку. – Технически это выглядит так: я копирую у себя на устройстве фото и переношу его на ваше устройство. У себя удаляю. Вы аналогично поступаете со своими фото. Если захотите, после публикации в наших изданиях, мы можем снова обменяться.

– Как это сделать я знаю! – обиделся Жан. – Зачем вам это нужно?

– Видите ли, Жан! – Зоя все-таки улыбнулась. – Моему журналу нет никакого дела до сенатора. У нас научно-популярное издание. Поэтому нашим читателям будет интересно посмотреть на телескоп. А вы уж сами решите, куда предложить фото с сенатором.

Жан задумался.

– Я подумаю!

– Да-да, конечно! – и Зоя пошла к группе японских астрономов.

Жан думал около часа. Он покрутился среди фотокорреспондентов, послушал разговоры и подошел к Зое.

– Мадам Зои! Вы же понимаете, что это не равноценный обмен! Я с этим кадром могу сделать карьеру! А что приобретаете вы?

«Хороший мальчик, – подумала Зоя, – не поржавели пружины благородных мыслей, и душа не обмельчала! Как там дальше у Бальзака? Не помню! Что-то про скрепы, сдерживающие пошлость».

– Я приобретаю друга! – совершенно искренне сказала она. – Поверьте, это очень много!

– Можно вас пригласить на чашечку кофе? – радостно улыбнулся Жан.

– И на тур вальса тоже! – засмеялась Зоя.

За шесть лет Жан сделал хорошую карьеру, и за все это время ни разу не забыл про Зою. Вот и сейчас прислал эксклюзивную информацию, и надо будет поторопиться сделать материал.

Через три часа Зоя добралась домой, распаковала чемодан, загрузила вещи в стиральную машинку и набрала номер своей подруги Антонины Груши. Груша ответила не сразу.

– Алло! – Тоня прерывисто дышала.

– Груша! Ты что, бежала?

– Да, есть такое! Привет, полутурка!

– Привет! Полутурка не я, а моя дочь! А я полудурка, потому что влюбилась в турка! – в трубку смеялась Зоя. – Как у тебя дела?

– У меня период стойкой ремиссии!

– Люблю твой юмор! – продолжала радостно Зоя. – Груша! У меня, наконец-то, командировка в Киев! На три дня к тебе заеду.

– Вот здорово! Только…

– Твое Вишневое далеко от Борисполя? – перебила ее Зоя. – Может, ты меня встретишь? Зайдем куда-нибудь и по коктейльчику опрокинем!

Антонина молчала.

– Алло! Тоня, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу!

– Так чего молчишь?

– Зойка, тебе лучше лететь в Жулянах. Это от Вишневого недалеко. Но я не смогу тебя встретить. Я болею.

– Простыла что ли?

– Нет. Я уже три года на второй группе инвалидности – у меня немножко не ходят ноги.

– Как три года?! – Зоина радость начала испаряться. – Почему ты мне ничего не говорила?

– Та, кому нужны мои болячки.

– А что врачи говорят? Настолько всё это серьёзно?

– Зойка, если б только это!.. Приезжай, сама все увидишь и услышишь. Не пугайся только. Записывай адрес.

Зоя записала и отключила телефон. Потом сделала себе кофе и пошла на лоджию. «Вот Груша партизанка, думала она, разглядывая проплывающие облака, три года уже болеет, и ни слова!»

Они вместе прожили пять лет в одной комнате в общежитии физтеха. Совершенно непохожие внешне, но абсолютно одинаковые по духу. Зоя была светловолосой и сероглазой, а у Антонины были смоляные волосы и глаза изумрудной прозрачности. Вместе они чем-то напоминали Агнету Фельтског и Анни-Фрид Лингстад из квартета «Абба». Их так и называли – дуэт «Абба». На зеленые глаза Груши западали студенты всех факультетов и всех специальностей, но у нее в голове была только математика, помноженная на астрономию. Она вызывала недоумение преподавателей – девушка с такой внешностью должна была быть законченной дурой. Груша в уме перемножала четырехзначные числа, легко брала тройные интегралы и рассчитывала сложные траектории движения небесных тел. Она приехала из Киева поступать в МФТИ[4] и привезла с собой телескоп. На вступительных экзаменах получила четыре «пятерки». На устном экзамене по математике преподаватель никак не мог понять, как такая девушка могла решить все пять заданий письменной работы, гонял ее по всему курсу и, наконец, с восторгом поставил «пятерку». На устном экзамене по физике была та же история.

Более близкого человека, чем Антонина, у Зои никогда не было. За пять лет они ни разу не поругались. Домой в Киев Груша за все время учебы съездила только один раз после третьего курса на летних каникулах. А так они с Зоей часто приезжали в Калугу к Зоиным родителям, вместе путешествовали то по Золотому Кольцу, то на теплоходе по Волге. Груша всегда говорила, что самое страшное для нее, вернуться обратно домой: до такой степени сложными были у нее отношения с родителями. «Я всегда у них виновата, я всегда у них дура, что бы я не делала и что бы не говорила!» – как-то сказала она.

Когда на пятом курсе у Зои с Дамиром родилась Эльмира, она с удовольствием нянчилась с ней и при этом каким-то образом умудрялась участвовать в НИРС[5]. Вообще, Антонина не одобряла связь подруги с парнем из Нагорного Карабаха, да еще и турком по национальности. Но с Дамиром у нее сложились такие хорошие дружеские отношения, что Зоя удивлялась, почему Дамир женился на ней, а не на Груше.