Романс для вора - Б. Седов

Самоедов испытующе посмотрел на Петрова.

Тот не нашелся, что ответить, и поспешил перевести разговор на заблеванную китайскую вазу.

Больше они ни о чем таком не беседовали, только перекидывались ничего не значащими фразами в думских кулуарах. Самоедов всегда проявлял повышенное радушие, однако поглядывал на Сергея Ивановича хитровато, так что тому становилось немного не по себе.

И вот теперь Самоедов подсел к Сергею Ивановичу в думском кафе, и тот каким-то потаенным углом своего желудка сразу понял, что хиханьки-хаханьки кончились.

«Ко мне присматривались, — с тревогой и несмелой надеждой подумал он, — и, кажется, присмотрелись».

Так оно и вышло.

Адольф Богданович привез Петрова к себе на дачу. Попарил в бане, угостил запотевшей водкой и домашними соленьями. И потом, уже совершенно не таясь, выложил ему много интересного.

К Сергею Ивановичу действительно присматривались.

Очень серьезные и солидные люди из самых верхов. Обладающие реальной властью, но до поры до времени вынужденные мириться с тем бардаком, в который скатилась страна. Когда кривляющимся безродным жуликам за бесценок роздано народное достояние, а заслуженные государственные люди вынуждены пробавляться крохами с их стола.

За державу обидно!

Сначала Сергей Иванович особого доверия не вызывал. Все-таки бывший адвокат. Да и имя-фамилиюотчество поменял как-то карикатурно, без ума. Понятно, что Семен Исаевич Питкин — это вообще черт знает что, только в адвокатишках и шнырять. Но и из таких вот в Сергеи Ивановичи Петровы прыгать — тоже не подарок. Получился какой-то суперположительный персонаж из дурацких шпионских книжек про майора Пронина. Вкус-то надо иметь! Вон, тот же Самоедов — Адольф, а ничего, держится молодцом, никто ему не пеняет. Надо все-таки меру знать.

Однако при более тщательном рассмотрении сомнения в Сергее Ивановиче отпали. Расчетлив, прагматичен, вперед не лезет, но и позади не топчется. Ценит покровительство. На балаганные химеры типа идейной твердолобости давно наплевал с высокой вышки. Над так называемой публичной политикой смеется.

Годится!

— Так что теперь ты, Сергей Иванович, наш! — Самоедов, хоть и в банной простыне, выглядел очень впечатляюще. — И не пожалеешь об этом. Нас пока не так много, но мы на самом верху и знаем, что делать. За нами будущее!

Они еще выпили, дружно похрустели ядреными огурчиками. Сергея Ивановича отпустило. Он с благодарностью посмотрел на Самоедова и пожал ему руку.

— Работать будем вместе, — тепло в голосе Самоедова было неподдельным, — гадам спуску не дадим. Придет время — увидишь и наших отцов-основателей, а пока принимайся за питерский филиал. Так что ли, Исаич?

И увидев, что Петров покраснел, весело захохотал.

— Да ты не тушуйся! Исаич, Иваныч — нам все едино, хоть Магомедыч! Мы теперь — одна семья.

Сколько прошло с тех пор? Кажется, три с лишним года. Три с лишним года, как Сергей Иванович Петров руководит питерским филиалом организации «Воля народа». Организации могущественной и хорошо законспирированной.

И едет Сергей Иванович на встречу все с тем же Адольфом Богдановичем Самоедовым. В миру — отставным ментом, мелким депутатишкой из какой-то дрянной, никому не нужной комиссии. А на самом деле — начальником северо-западного куста «Воли народа».

Очень удобная структура — когда руководители организации знают только своих непосредственных подчиненных. Да еще одного человека из более высокого звена. Только одного. В крайнем случае цепочка обрывается моментально. Правда, пока таких крайних случаев не наблюдалось. У «Воли народа» высокие покровители.

Да и о своих умеют заботиться.

Сергей Иванович довольно похлопал по кожаному автомобильному сиденью. С такими начальниками он за будущее мог не беспокоиться.

Однако и спрос велик!

Нелегко далось Сергею Петровичу его нынешнее положение. Его, конечно, вывели на нужных людей, предоставили команду — однако доказывать свою полезность все равно приходилось собственным горбом. О некоторых вещах хотелось бы поскорее забыть. Да вот не забывается.

Особенно неприятна последняя история — Сергей Иванович поморщился, как от зубной боли. Несколько месяцев назад он получил приказ организовать устранение одной зарвавшейся шишки.

Шишка числился владельцем охранного агентства и был вхож в самые что ни на есть городские верхи. И решил, что через эти верхи он вполне вправе дотянуться и до самого Олимпа — тем более что возможность в принципе была. И очень большое желание.

А вот руководителям «Воли народа» это было ни к чему.

Поэтому Сергею Ивановичу пришлось попотеть. Зарвавшийся охранник свою персону берег и знал в этом деле толк. Как ни совались к нему — все без толку. Тут-то и сработал адвокатский ум Сергея Ивановича. Он связался с отставными химиками из кагэбэшных лабораторий. Клиент получил по почте поздравительную открытку ко дню рождения. Поднес открытку к глазам — о его близорукости было хорошо известно. Прочитал, чихнул пару раз — да и помер через неделю.

От сердечной недостаточности.

Наверху остались довольны, но Сергею Ивановичу до сих пор было как-то не по себе. Нет, покойник ему, конечно, по ночам не являлся. Беспокоило другое: слишком много народу пришлось привлечь, да и многоопытные соратники покойного в сердечную недостаточность не очень поверили. Пошла возня в газетах. А ну как наверху решат, что в интересах дела пора рвать цепочку? Да и порвут, изъяв из нее Сергея Ивановича лично?

Причем навсегда.

Тьфу!

Шины мягко шуршали по кирпичной крошке аллеи. Впереди показался просвет — та самая поляна, в центре которой и назначена встреча. Сергей Иванович щелкнул замками «дипломата», достал сложенную вчетверо бумагу. Еще раз перечитал ее.

Исх. номер 1032

Воля народа.

В трехмесячный срок надлежит организовать гастрольное турне исполнителя Романа Меньшикова и его коллектива по исправительным учреждениям Российской Федерации. Список прилагается. Предлог: благотворительность, презентация нового альбома. Обеспечить наличие в программе Меньшикова песни «Воля вас не забудет», предоставленной московским отделом психологических разработок. Обратить особое внимание на обязательное наличие этой песни в программе каждого концерта, обязательно с повторением на «бис».

Сергей Иванович пожал плечами. Иногда трудно уследить за ходом мысли вышестоящих товарищей. Однако его дело — не обсуждать приказы, а исполнять.

Он спрятал бумагу в дипломат и опять поежился. Сначала он не понимал, зачем нужны все эти приказы — какими-то играми в Штирлица попахивает. Но потом адвокатский ум подсказал: еще как нужны! Свою-то бумажку он, конечно, уничтожит — а вот где-то там, наверху, все эти бумажки наверняка складываются в папочки и аккуратно хранятся. Если что — потом не отвертишься! Лучшая гарантия преданности и молчаливости. Отечественный вариант закона омерты, столь уважаемого сицилийской мафией.

Ну и ладно. Все равно назад пути нет.

А вот и Самоедов.

«БМВ» выкатился на опушку поляны. Метрах в двухстах, в небольшой березовой рощице, маячила знакомая фигура. Точно такой же черный «БМВ» с мигалкой поджидал Самоедова на противоположном выезде — так договорились.

— Ну здравствуй, здравствуй, Иваныч! — как всегда радушно приветствовал Самоедов подошедшего Петрова. — Удивлен поди новым заданьицем?

— Начальству виднее! — развел руками Петров.

— И это правильно, как говаривал наш Меченый! Ну и бог с ним — а точнее, черт. Ты и сам понимаешь, что дело тут не в каком-то паршивом Меньшикове. Однако сунуть его в эти гастроли надо — есть такое слово, слыхал? Для большого дела, о котором узнаешь в свое время. Докладывай.

— К сожалению, докладывать пока нечего, Адольф Богданович. Я провел всю необходимую работу. По моему заданию втемную обработали директора этого Меньшикова, соблазнили деньгами, масштабом проекта. Директор повелся по всем пунктам. Однако Меньшиков встал в позу и отказался наотрез.

— Что за херня? Какое его собачье дело! Нажать на директора!

— Директор сам в панике. Парень он жадный, локти кусает — а сделать ничего не может. По моим сведениям, они разругались вдрызг на этой почве. Похоже, Меньшиков пошел на принцип.

— На принцип, говоришь? — Самоедов призадумался. — Значит, артистик наш своевольным оказался…

— Может быть, заменить его? Этих певунов — как собак нерезаных, за такие деньги только свистни! Подумаешь — популярный исполнитель, нам же не билеты на него продавать.

— Нет! Об этом не может быть и речи! Слишком много уже завязано именно на нем и на его песенках. Машина уже запущена — понимаешь? Такая машина, что, если не справимся, она по всем нам катком пройдет. Тут или пан, или пропал. Или высоко взлетим — или каюк нам, кранты, понимаешь? И нам, и нашему делу. Бог с ней, с его популярностью — хотя и она должна сыграть свою роль. Есть другие, более важные нюансы.