Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник) - Осип Мандельштам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теннис
Средь аляповатых дач,Где шатается шарманка,Сам собой летает мяч,Как волшебная приманка.
Кто, смиривший грубый пыл,Облеченный в снег альпийский,С резвой девушкой вступилВ поединок олимпийский?
Слишком дряхлы струны лир:Золотой ракеты струныУкрепил и бросил в мирАнгличанин вечно юный!
Он творит игры обряд,Так легко вооруженный,Как аттический солдат,В своего врага влюбленный!
Май. Грозо́вых туч клочки.Неживая зелень чахнет.Всё моторы и гудки –И сирень бензином пахнет.
Ключевую воду пьетИз ковша спортсмен веселый;И опять война идет,И мелькает локоть голый!
1913Американка
Американка в двадцать летДолжна добраться до Египта,Забыв «Титаника» совет,Что спит на дне мрачнее крипта.
В Америке гудки поют,И красных небоскребов трубыХолодным тучам отдаютСвои прокопченные губы.
И в Лувре океана дочьСтоит, прекрасная, как тополь;Чтоб мрамор сахарный толочь,Влезает белкой на Акрополь.
Не понимая ничего,Читает «Фауста» в вагонеИ сожалеет, отчегоЛюдовик больше не на троне.
1913Домби и сын
Когда, пронзительнее свиста,Я слышу а́нглийский язык –Я вижу Оливера ТвистаНад кипами конторских книг.
У Чарльза Диккенса спросите,Что было в Лондоне тогда:Контора Домби в старом СитиИ Темзы желтая вода.
Дожди и слезы. БелокурыйИ нежный мальчик Домби-сын;Веселых клерков каламбурыНе понимает он один.
В конторе сломанные стулья;На шиллинги и пенсы счет;Как пчелы, вылетев из улья,Роятся цифры круглый год.
А грязных адвокатов жалоРаботает в табачной мгле –И вот, как старая мочала,Банкрот болтается в петле.
На стороне врагов законы:Ему ничем нельзя помочь!И клетчатые панталоны,Рыдая, обнимает дочь.
1913 (1914?)«Отравлен хлеб и воздух выпит…»
Отравлен хлеб и воздух выпит.Как трудно раны врачевать!Иосиф, проданный в Египет,Не мог сильнее тосковать!
Под звездным небом бедуины,Закрыв глаза и на коне,Слагают вольные былиныО смутно пережитом дне.
Немного нужно для наитий:Кто потерял в песке колчан,Кто выменял коня, – событийРассеивается туман;
И, если подлинно поетсяИ полной грудью, наконец,Всё исчезает – остаетсяПространство, звезды и певец!
1913«Летают валькирии, поют смычки…»
Летают валькирии, поют смычки.Громоздкая опера к концу идет.С тяжелыми шубами гайдукиНа мраморных лестницах ждут господ.
Уж занавес наглухо упасть готов;Еще рукоплещет в райке глупец,Извозчики пляшут вокруг костров.Карету такого-то! Разъезд. Конец.
1914 (1913?)«На луне не растет…»
На луне не растетНи одной былинки;На луне весь народДелает корзинки –
Из соломы плететЛегкие корзинки.На луне – полутьмаИ дома опрятней;
На луне не дома –Просто голубятни,Голубые дома –Чудо-голубятни…
1914Ахматова
Вполоборота – о, печаль! –На равнодушных поглядела.Спадая с плеч, окаменелаЛожноклассическая шаль.
Зловещий голос – горький хмель –Души расковывает недра:Так – негодующая Федра –Стояла некогда Рашель.
9 января 1914Перед войной
Ни триумфа, ни войны!О железные, доколеБезопасный КапитолийМы хранить осуждены?
Или римские перуны –Гнев народа – обманув,Отдыхает острый клювТой ораторской трибуны;
Или возит кирпичиСолнца дряхлая повозкаИ в руках у недоноскаРима ржавые ключи?
1914«О временах простых и грубых…»
О временах простых и грубыхКопыта конские твердят,И дворники в тяжелых шубахНа деревянных лавках спят.
На стук в железные воротаПривратник, царственно-ленив,Встал, и звериная зевотаНапомнила твой образ, скиф,
Когда с дряхлеющей любовью,Мешая в песнях Рим и снег,Овидий пел арбу воловьюВ походе варварских телег.
1914«На площадь выбежав, свободен…»
На площадь выбежав, свободенСтал колоннады полукруг –И распластался храм Господень,Как легкий крестовик-паук.
А зодчий не был итальянец,Но русский в Риме; ну так что ж!Ты каждый раз, как иностранец,Сквозь рощу портиков идешь;
И храма маленькое телоОдушевленнее стократГиганта, что скалою целойК земле беспомощно прижат!
1914«Есть иволги в лесах, и гласных долгота…»
Есть иволги в лесах, и гласных долготаВ тонических стихах единственная мера.Но только раз в году бывает разлитаВ природе длительность, как в метрике Гомера.
Как бы цезурою зияет этот день:Уже с утра покой и трудные длинноты;Волы на пастбище, и золотая леньИз тростника извлечь богатство целой ноты.
‹Лето› 1914«„Мороженно!“ Солнце. Воздушный бисквит…»
«Мороженно!» Солнце. Воздушный бисквит.Прозрачный стакан с ледяною водою.И в мир шоколада с румяной зарею,В молочные Альпы мечтанье летит.
Но, ложечкой звякнув, умильно глядеть –И в тесной беседке, средь пыльных акаций,Принять благосклонно от булочных грацийВ затейливой чашечке хрупкую снедь…
Подруга шарманки, появится вдругБродячего ледника пестрая крышка –И с жадным вниманием смотрит мальчишкаВ чудесного холода полный сундук.
И боги не ведают – что он возьмет:Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,Сверкая на солнце, божественный лед.
1914«Есть ценностей незыблемая ска́ла…»
Есть ценностей незыблемая скалаНад скучными ошибками веков.Неправильно наложена опалаНа автора возвышенных стихов.
И вслед за тем, как жалкий СумароковПролепетал заученную роль,Как царский посох в скинии пророков,У нас цвела торжественная боль.
Что делать вам в театре полусловаИ полумаск, герои и цари?И для меня явленье Озерова –Последний луч трагической зари.
1914«Природа – тот же Рим и отразилась в нем…»
Природа – тот же Рим и отразилась в нем.Мы видим образы его гражданской мощиВ прозрачном воздухе, как в цирке голубом,На форуме полей и в колоннаде рощи.
Природа – тот же Рим! И, кажется, опятьНам незачем богов напрасно беспокоить –Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать,Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить!
1914«Пусть имена цветущих городов…»
Пусть имена цветущих городовЛаскают слух значительностью бренной:Не город Рим живет среди веков,А место человека во вселенной.
Им овладеть пытаются цари,Священники оправдывают войны;И без него презрения достойны,Как жалкий сор, дома и алтари!
1914«Я не слыхал рассказов Оссиана…»
Я не слыхал рассказов Оссиана,Не пробовал старинного вина;Зачем же мне мерещится поляна,Шотландии кровавая луна?
И перекличка ворона и арфыМне чудится в зловещей тишине;И ветром развеваемые шарфыДружинников мелькают при луне!
Я получил блаженное наследство –Чужих певцов блуждающие сны;Свое родство и скучное соседствоМы презирать заведомо вольны.
И не одно сокровище, быть может,Минуя внуков, к правнукам уйдет;И снова скальд чужую песню сложитИ как свою ее произнесет.
1914Европа
Как средиземный краб или звезда морская,Был выброшен водой последний материк;К широкой Азии, к Америке привык,Слабеет океан, Европу омывая.
Изрезаны ее живые берега,И полуостровов воздушны изваянья;Немного женственны заливов очертанья:Бискайи, Генуи ленивая дуга.
Завоевателей исконная земля,Европа в рубище Священного союза;Пята Испании, Италии медуза,И Польша нежная, где нету короля;
Европа цезарей! С тех пор, как в БонапартаГусиное перо направил Меттерних, –Впервые за сто лет и на глазах моихМеняется твоя таинственная карта!
Сентябрь 1914Encyclica
