Блеск презренного металла - Светлана Алешина

— Вот уж где благотворительность в чистом виде! — пробормотала я, поднимаясь из-за стола. — И спрошу! Спрошу у Сергея Ивановича.

Сергей Иванович Кряжимский, мой заместитель, был у нас старейшим и самым авторитетным сотрудником. Его жизненный опыт, обширные связи и трезвый рассудительный ум очень часто нас выручали. По всем спорным вопросам мы рано или поздно обращались именно к Кряжимскому. Он действительно присутствовал в приемной, когда Маринка разговаривала по телефону с Галабуцким, но сразу же предупредил, что помочь мне ничем не может.

— Ольга Юрьевна! — заявил он. — Боюсь, я знаю не больше, чем вы. Да, разговор шел при мне, но я слышал только то, что сказала Мариночка, а она была в этот раз немногословна, поверьте. То, что Галабуцкий везет сюда какую-то бумагу, меня, по правде сказать, настораживает. Эта фигура вообще не вызывает у меня положительных эмоций. Выскочила она, извините, как черт из табакерки, никому неизвестна, ведет себя подозрительно… На вашем месте я был бы с этим товарищем крайне осторожным!

— Именно этой линии поведения я и собираюсь придерживаться, — пообещала я. — Жаль, что эта мысль не пришла мне в голову сразу.

Честно говоря, лично господина Галабуцкого мне не доводилось видеть ни разу в жизни. О его существовании я узнала только накануне от некоего Кособрюхова, с которым меня тоже связывало шапочное знакомство. Он занимал небольшую должность в комитете печати, но до сих пор не был замечен в какой-либо активности. Его неожиданный звонок с предложением помочь немало меня удивил. Но координаты Галабуцкого, располагающего запасами столь необходимой нам бумаги, я приняла с благодарностью. Что из всего этого вышло, вы уже знаете.

Одним словом, все мы находились в состоянии напряженного ожидания, когда в приемную редакции без стука ввалился мужчина лет пятидесяти, стриженный под машинку, с багровой морщинистой шеей и рыжей щеточкой усов под носом. Мужчина был одет в какую-то умопомрачительную косоворотку и полотняные белые брюки, а на голове у него красовалась старомодная шляпа из тонкой соломки. Он будто сошел с экрана — таких героев часто можно было видеть в фильмах пятидесятых годов о колхозной жизни: они там играют себе на уме завхозов и бухгалтеров-бюрократов, попадающих в разные комические ситуации. Вломившись в редакцию, этот человек окинул нас всех исподлобья цепким сердитым взглядом и недовольно рыкнул:

— Главный редактор есть тут?

Мы переглянулись, и я с некоторым сомнением произнесла:

— Допустим, я — редактор. А вы — Галабуцкий, насколько я понимаю?

Комический завхоз, наклонив голову, быстро подошел к столу и с размаху шлепнул по нему сложенной газетой. Совершив такой эффектный жест, он победоносно огляделся и веско сказал:

— Я — Пименов! И намерен требовать у вас сатисфакции по полной программе. Вот так вот!

Весь состав нашей редакции смотрел на этого непонятного человека, раскрыв рты. Во-первых, мы ждали Галабуцкого, а во-вторых, никто из нас и слыхом не слыхивал ни о каком Пименове. Между тем посетитель, не обращая ни на кого внимания, по-хозяйски рухнул в кресло, снял шляпу и принялся вытирать вспотевшую лысину клетчатым носовым платком. Его рыжие маленькие глазки сердито сверкали из-под кустистых бровей.

— А позвольте узнать, любезнейший, — деликатно произнес Сергей Иванович Кряжимский, — по какому поводу вы изволите требовать сатисфакцию?

Пименов зыркнул в его сторону быстрым взглядом и в величайшем волнении воскликнул:

— Ничего себе — по какому поводу! Да вы меня в своей газетенке оболгали! Выставили, можно сказать, на посмешище перед всей страной! А теперь притворяетесь невинными овечками? Не выйдет! Я вас всех выведу на чистую воду!

— Чего это мы вас оболгали? — враждебно спросила Маринка, которая чувствовала профессиональную антипатию к прорвавшемуся в редакцию скандалисту. — Выражения-то выбирайте! Здесь вам не полевой стан! — наверное, ей тоже пришли на память старые фильмы.

Гражданин Пименов обмахнулся старомодной шляпой и, грозно глядя на меня, ответил:

— Как же не оболгали? Просто-таки оклеветали, а не оболгали! Вон, полюбуйтесь! Что у вас в газетке написано? — он кивнул в сторону стола, где лежала брошенная им газета. — За это морду надо бить, уважаемые!

При этих его словах встрепенулся и придвинулся поближе наш редакционный фотограф Виктор, человек немногословный, но, как сейчас любят говорить, крутой, прошедший огонь и воду — в прошлом войсковой разведчик и участник в афганской войне. Кроме своей основной профессии, в которой Виктор, кстати, тоже был асом, он еще и осуществлял в редакции функции службы безопасности. Желающих бить нам морду он обычно брал на себя.

Его долговязая мрачная фигура произвела на разгневанного посетителя должное впечатление, и он, опасливо покосившись в сторону Виктора, чуточку сбавил тон.

— Пчеловод Пименов держит шесть ульев! — обиженно сказал он. — Это курам на смех! Но я не позволю над собой издеваться! Требую опровержения — не шесть, а шестьдесят шесть — так-то вот!

Даже у выдержанного Сергея Ивановича при таком заявлении беспомощно вытянулось лицо, а Маринка просто покраснела от злости и выпалила:

— Вам случайно не голову напекло? Что вы здесь плетете? Какие ульи? С какой стати мы будем писать про какие-то дурацкие ульи?

Пчеловод Пименов улыбнулся хитрющей улыбкой и погрозил Маринке толстым пальцем.

— Ульи дурацкие? — спросил он с сарказмом. — А медок-то любим трескать! А как он достается, медок, знаете?

— Послушайте! — вмешалась я наконец. — Насчет меда мы кое-что знаем, конечно. Но в своей газете этих вопросов мы практически не касаемся. У нас криминальное издание, понимаете? Нас интересуют убийства, ограбления, аферы… Так что, если вы до сих пор никого не прикончили, вряд ли мы станем о вас писать. Вы что-то перепутали, уважаемый!

Пименов вытаращился на меня с таким недоверием, словно я действительно предложила ему отправить кого-нибудь на тот свет. Он явно ничего не мог понять. Возникла неловкая пауза.

Но тут всех выручил курьер Ромка, наш семнадцатилетний стажер, который в глубине души считает себя великим сыщиком и будущей звездой криминалистики и журналистики вместе взятых. Ему одному пришло в голову заглянуть в скомканную газету, валяющуюся на столе.

— Позвольте! — воскликнул он удивленно. — По-моему, мы зря толчем воду в ступе. Вы ссылаетесь на эту газету? Но ведь это «Огни Тарасова», а вы сейчас находитесь в редакции газеты «Свидетель»! Вот и все недоразумение…

Гражданин Пименов недовольно покосился на нашего Шерлока Холмса и, не желая сдаваться, буркнул:

— Ну и что?

— Ничего себе — ну и что! — разгневанно фыркнула Маринка. — Редакция «Огни Тарасова» этажом выше. Вот туда и отправляйтесь и не морочьте нам голову!

Пчеловод Пименов долго размышлял, поочередно разглядывая всех нас тяжелым недоверчивым взглядом, а потом сказал с угрозой:

— Я сам знаю, куда мне отправляться! Я правды все равно добьюсь, не беспокойтесь! Вы еще Пименова не знаете! — Он натянул на уши свою несуразную шляпу, вороватым движением схватил со стола газету и, прибавив на прощание: — Так что бывайте! — выкатился из приемной в коридор.

Едва за ним захлопнулась дверь, Маринка, сдерживавшая себя из последних сил, произнесла громко и с выражением:

— Вот это идиот! Просто какой-то чемпион среди идиотов!

— В тяжелом весе! — подхихикнул ей Ромка.

— Молодые люди! — строго провозгласил Кряжимский, обводя обоих ледяным взглядом. — Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что подобные заявления характеризуют вас как блестящих интеллектуалов. К сожалению, впечатление создается совершенно обратное. А мне, признаться, не хотелось бы, чтобы мои коллеги роняли себя даже в узком кругу. Давайте не забывать, где мы работаем. Ведь нам, как и врачам, доверены людские судьбы…

— Ой, да, Сергей Иванович! — тут же заныла Маринка. — Ну чего тут особенного? Как же прикажете называть дурака — умным, что ли?

— А никак не называть, — твердо сказал Кряжимский. — Просто ни к чему. Знаете это выражение «дурак — это другой»? Ну, вот тот-то и оно. И потом, первое впечатление может быть очень обманчивым…

— Первое впечатление-то как раз еще было ничего, — пробормотала Маринка, подмигивая мне. Сергей Иванович сел на своего любимого конька, и теперь его было невозможно переспорить.

Но на этот раз спор прервался сам собой, потому что в приемную влетел следующий посетитель — молодой расхристанный парень в кожаной тужурке и мятых брюках, испачканных солидолом и машинным маслом.

— Это «Свидетель»? — гаркнул он с порога. — Ну, все путем — принимайте!

— Ульи привез, что ли? — прыснула Маринка, которая никак не могла отойти от встречи с пчеловодом.