Свои чужие (СИ) - Джокер Ольга

Если нужна будет помощь, мой номер остался прежним.

За два года я успела забыть одиннадцатизначную комбинацию цифр. Если отчаяться и больше не ждать звонка, гипнотизируя номер, такое вполне реально. Это открытие невероятно радует.

Недолго думая удерживаю контакт указательным пальцем и, едва на экране появляется корзина, без промедления жму «Удалить».

Глава 5

— Доброе утро, Римма Львовна! — произношу весело, переступая порог палаты.

Она не звала, я сама пришла. Сразу же после планёрки.

Грустные глаза женщины мигом вспыхивают задорным огоньком, на губах появляется улыбка. Она рада меня видеть, а я рада видеть её. Бывает же так, что с первой встречи понимаешь: это твой человек. Не нужно притворяться и подбирать особых слов. Общение лёгкое, интересное, происходит само собой.

— Вита! Ты пришла…

— Простите, вчера не могла найти свободной минутки, — чуть-чуть привираю я. — Но у меня хорошая новость: сегодня я вся в вашем распоряжении!

Не говорить же правду?

Римма Львовна, когда-то давно я любила вашего сына. Неумело, глупо, но совершенно искренне. Совершала ошибки, затем раскаивалась. По-другому не умела. И теперь не хожу к вам только потому, что боюсь его увидеть, ведь Кирилл до сих пор пробуждает во мне прошлые чувства.

Бред какой-то!

Моя коллега Вера рассказывала об одной интересной ситуации. Наш оперирующий врач, Арсений Иванович, остался на ночное дежурство. Ничего не предвещало беды до тех пор, пока у пациентки из третьей палаты не открылось кровотечение. Нужно было экстренно оперировать.

Арсений Иванович направился в операционную, раздавая по дороге указания подчинённым. За его плечами пятнадцать лет работы. Казалось, всё ему нипочём! Но на операционном столе неожиданно оказалась мать его бывшей жены. Чуть позже в ординаторской он рассказал, что из-за тёщи они с женой и развелись по глупости. Но он взял себя в руки и сделал то, что обязан. Настоящий профессионал! Откинув эмоции и личное отношение к пациентке. Врачи не любят оперировать своих — это факт. Как правило, такие операции всегда проходят с осложнениями, но тёще Арсения Ивановича крупно повезло.

— Чудесно, Вита! — всплёскивает руками мама Кирилла. — У меня даже настроение поднялось. Вроде и клиника хорошая, и кормят вкусно, и условия что надо, а всё равно стены давят. Одна радость — общение с приятными людьми.

Я чувствую, как в груди теплеет после слов, сказанных в мой адрес. Открываю катетер и устанавливаю капельницу. Интересно, Римма Львовна точно так же радовалась бы моему появлению, если бы знала, что я дочь второй жены её бывшего мужа? Она рассказывала, что любила его. Сильно. А он постоянно изменял и причинял ей боль. После развода много лет прошло, но она так и не вышла замуж. Всё время вспоминала Владимира Степановича.

— Вы отвлекитесь, почитайте что-нибудь. Время быстрее пройдёт, — советую я, вспоминая, как сама когда-то коротала время в больничной палате.

— Я всё перечитала! Возможно, сын приедет вечером и привезёт кроссворды или журналы, но не факт. Он занят, а я не хочу его попусту тревожить.

Это выходит непроизвольно, клянусь! Но каждый сантиметр моего тела напрягается при упоминании Кирилла. Теперь я прислушиваюсь к словам Риммы Львовны. Впитываю информацию, словно губка.

Разве так бывает? Больше двух лет о нём ничего не было слышно. Совсем ничего! Я старалась избегать любого упоминания о Самсонове, чтобы не расстраиваться. Даже к Аньке ни разу не ездила, а с Жанной Леонидовной встречалась на нейтральной территории, только бы не видеть дом, в котором когда-то давно была так счастлива.

— Я могу принести вам книгу, — предлагаю Римме Львовне. — Перед тем как устроиться в клинику, купила любовный романчик в переходе. Думала, что буду время коротать на работе, но оказалось, здесь и минутки свободной не найдёшь.

— Была бы очень признательна, Вита!

Мы недолго разговариваем, после чего я ухожу. Обещаю, что принесу книгу, как только её найду. Была бы рада пообщаться с Риммой Львовной чуточку дольше, но меня ждут и другие пациенты.

Сегодня в отделении аврал. Как я успела понять, пятница — это всегда сумасшедший день! Уйма плановых и внеплановых операций перед выходными. Я бегаю из палаты в палату, выполняя распоряжения. Стараюсь, помимо назначений, приободрить тех, кто в этом нуждается. У кого в глазах непонимание и растерянность, боль и страх. Будто через себя это пропускаю. Катя сказала, что со временем я очерствею и перестану сочувствовать каждому пациенту клиники, но пока не получается абстрагироваться.

— Витулик, как насчёт чая? — спрашивает коллега после обеда.

— Ой, я пас. У меня три капельницы впереди, — отвечаю, мотая головой. — Мы с тобой договаривались сегодня вечером в кафе сходить поужинать. Вот тогда и почаёвничаем.

— Ладно, — соглашается Катя. — Надеюсь, из-за наплыва пациентов нас не попросят задержаться.

Ближе к вечеру я вспоминаю про книгу! Ищу в сумочке, но не нахожу. Перерываю все отделения — пусто. Открываю свой шкафчик и начинаю искать там. Наконец, среди вороха одежды нахожу книгу в мягком переплёте. Яркая обложка, привлекательное название. По аннотации, которую я прочитала в переходе, показалась мне интересной. Про бывших. Моя любимая тема.

Минуя длинные коридоры, отмечаю про себя, что ближе к вечеру суматоха прекратилась. Это хорошо. Это означает, что сегодня мы с Катей уйдём вовремя. Посидим, поговорим. Ещё бы дождь за окном перестал лить… Бабуля не против, что я задержусь. Сказала, найдёт, чем себя занять. Моя квартира — непаханое поле для неё.

— Вот! — сообщаю громко, толкнув дверь в палату номер тринадцать. — Не обещаю, что книга интересная, но…

Тут же осекаюсь, потому что Римма Львовна не одна. В кресле сидит Кирилл. Вот чувствовала я, когда нужно зайти! Надеюсь, он не подумает, что я специально его караулила?

— Здравствуйте, — обращаюсь к Самсонову, с трудом справившись с эмоциями.

Не удостоенная даже короткого кивка головой, тут же переключаюсь на его мать:

— Не обещаю, что книга интересная, но, чтобы не скучать, в самый раз.

— Спасибо, Виточка, — тепло благодарит Римма Львовна. — Ты уже заканчиваешь смену?

— Да, пятница, последний рабочий день! — улыбаюсь я.

— Есть планы? — спрашивает мать Кирилла.

Внешне я пытаюсь казаться спокойной, правда! Но внутри такой ураган бушует, особенно когда чувствую на себе его цепкий, внимательный взгляд. Он будто пытается влезть под кожу! Колени подгибаются, по позвоночнику стекают капли пота. Мне стоит огромных усилий держать себя в руках.

— Да, мы с подружкой в кафе собираемся, — отвечаю Римме Львовне. — Посидим, поболтаем. С вами уже в понедельник увидимся.

— О, как жаль!

Я поворачиваю голову в нужном направлении, бросаю на Кирилла надменный уничтожающий взгляд и посылаю невидимые сигналы. Не смотри, хватит. Что тебе от меня надо?

Он ехидно улыбается и, откинувшись на спинку кресла, продолжает пялиться. Красивый и даже очень. Женщин к нему словно магнитом тянет. Думала, пройдёт время, он постареет, облысеет или поседеет, станет неинтересным, но, чёрт возьми, в свои тридцать семь Кирилл даст фору любому молодому парню.

Самсонов вопросительно вскидывает брови, я хмурюсь, одна только Римма Львовна продолжает разговаривать о своём. Я пытаюсь её слушать, честно. Только Кирилл отвлекает. Одним своим взглядом будто заживо меня уничтожает. Прекрасно знаю, в какие моменты он так смотрит. Когда сильно злится и когда хочет. Судя по тому, что я не сделала ничего плохого, чтобы вывести его из себя, остаётся последний вариант, и это совершенно мне не нравится.

— На улице такая непогода! — произносит Римма Львовна, не желая отпускать меня из палаты. — Смотри не промокни, Виточка. Зонт взяла с собой?

— Зонт? — Я перевожу на неё взгляд. — Мы такси вызовем.