Призвать дракона - Роман Буревой

Внезапно на башне ударил колокол. Будто не медь загудела, а ветер завыл в горах.

– Колокол мертвых! – ахнул Валек. Ошибся, конечно. Будь это колокол мертвых, не ушли бы оттуда они живыми.

Из замка они бежали быстрее ветра, охрана с лошадьми неслась впереди, Эдгар и Валек сзади в безуспешной попытке догнать конных. Не догнали. Провожатые унеслись галопом, а выкликатель и травник, отдышавшись, сжевали по три листа каменного гостя, запили водой из фляги Эдгара – не отважились пить из ближайших колодцев или ручья, – и пешком отправились назад в Открытую долину.

Только в тот момент до Эдгара дошло, что, отправляясь в путь, он тоже слышал гудение колокола. Очень-очень далеко.

Именно в тот момент князь и вся его семья, весь двор расставались с жизнью.

На рассвете Эдгар, в очередной раз открыв глаза, понял, что силы к нему вернулись. Несколько минут выкликатель лежал, вслушиваясь. Нет, прав Толстый Карл, пожиратель снов, пригрезился мертвый колокол. Страх бьется, гудит в ушах – вот и постилось невероятное. Хватит валяться и думать о немыслимом – пора собираться в путь.

Эдгар вскочил и разбудил Валека, нехитрые пожитки в пять минут затолкали в котомки. На кухне служанка налила им по стакану молока и отрезала по лохматому куску свежего белого хлеба. Хозяйка привела Кайлу проститься с ее спасителями – с выкликателем да лекарем, который ей в рот воздухом дышал и на грудь давил, смерть прогоняя.

Одета девушка была в чистенькое платье из зеленой фланели с желтым узором, голова обернута белым шарфом так, чтобы след от веревки на шее не разглядеть.

– Благодарствую, люди добрые, – она поклонилась низко, шарф соскользнул. Перед глазами Эдгара вдруг очутилась тонкая девичья шея с красной полосой, прикрытая светлыми завитками шелковистых волос.

– Пусть дорога вам под ноги платком мягким стелется, – подсказала хозяйка.

– Пусть дорога стелется… – пролепетала девушка и выпрямилась, как кукла.

В голубых глазах ее стыл тусклый покой без искорки протеста или боли.

– Вашему дому пусть солнце светит ярко, – пожелал Валек. – Чтобы обрядник в свадебный колокол ударил поскорее.

Выкликатель лишь кивнул на прощание, ничего сказать не сумел – так горло сдавило.

И они двинулись в путь. Дорога стелилась желтым платком, как наговаривала Марта.

Но прежде чем выйти за ворота, Эдгар надел на медную цепочку еще одно звонкое серебряное колечко. Еще одна душа, которую он не пустил к реке смерти. С каждым таким колечком выкликатель становится сильнее.

Они вышли на околицу деревни и остановились. Вернее, остановился Эдгар, а Валек на него налетел.

– Ты слышишь? – спросил Эдгар.

– Что?

– Колокол.

Валек прислушался.

– Нет, это ветер… только ветер, – проговорил Валек, но голос его дрогнул.

– Случай с князем Радом помнишь?

Валек кивнул: он знал наизусть рассказ учителя про гибель мейнорской семьи в низинных землях. Но там вообще было многое непонятно: и неведомо откуда взявшиеся северяне, и боевой хадх, хотя хадхи остались только на юге в раздольях великого Свипера, и выпитые души. Единственный уцелевший говорил, что слышал мертвый колокол. Но может быть, он придумал это потом, когда понял, что все родные ушли за реку? Скорее всего, с нападавшими пришел выкликатель, способный звать на ту сторону. Сильный… такой же, как тот, что побывал в замке Монака. Совсем даже не исключено, что пил души один и тот же ловец, хотя между этими двумя случаями разница более десяти лет. Но выкликателей не так много на свете, а такой, что умеет звать души живых в царство мертвых, да еще с полсотни за раз – вообще наверняка один.

Сразу же за деревней дорога ныряла в лес. Было как-то слишком темно на этой дороге, и ветер завывал, и качал кроны. Или все же в самом деле гудел колокол, и значит, кто-то на ту сторону уводил очередную душу?

– Дорога идет на юг к лучевому тракту, каждый шаг удаляет нас от северной границы, – напомнил Эдгар. – Если так страшно, считай шаги.

– Послушай, а там, когда ты на той стороне, – осторожно спросил Валек, – нельзя узнать, что случилось?

– Ты спрашивал это уже раз десять, – отозвался Эдгар, – говорю: пеплоед не знает. С той стороны на эту мало кто заглядывает. Один я такой урод.

По утреннему холодку друзья отшагали часа два, потом крестьянин, что вез на ближайший рынок зеленый лук да редиску, позволил двум путникам посидеть на не слишком загруженной телеге до перекрестка, взяв с них в качестве платы пучок сушеной травы от головной боли, коей маялся уже полгода. Оглядывая западные поля низины, ненаблюдательный путешественник мог бы решить, что край этот процветает. В самом деле, поля были распаханы и засеяны, каменные дома под железными или крышами выглядели добротно, дороги были запружены людьми, сады цвели буйно, обещая осенью яблочно-грушевое изобилие. Какие еще знаки достатка и благополучия требовать от этого края? Можно и не заметить черные обугленные развалины, что возвышались вдали, не увидеть залитое водой поле и автоматически обогнуть огромную ямину на дороге, заполненную водой цвета мутной стали.

Но Эдгар эти знаки видел и подмечал.

У перекрестка в таверне друзья остановились отобедать. Предвидя поток гостей, спешащих в это время на ярмарку в столицу, хозяин велел работникам сбить из сосновых досок столы да скамьи, чтобы путники могли перекусить в дороге прямо под открытым небом. И не прогадал: у коновязи было не протолкнуться, за новенькими, пахнущими смолой столами сидели человек двадцать и бодро работали ложками, поглощая огненно горячую похлебку со свининой, фасолью и с красным жгучим перцем, который растет только в теплицах.

– Да защитят тебя своды, добрый хозяин! – сказал Эдгар. – А доброта твоя равняется ширине плеч! – не удержался выкликатель от шутки.

– Пусть не обратят на вас внимания небеса! – оскалился в ответ кабатчик.

По темной хламиде, а главное, по цепочке с серебряными кольцами хозяин узнал в путнике выкликателя и тут же согнулся в поклоне, а, распрямившись, повел гостей к крайнему столу. Был хозяин широкоплечим, светловолосым и круглолицым. Судя по сноровке и выправке – в прошлом добрый боец. О чем и шрам на загорелой руке, покрытой светлым пухом, говорил красноречиво.

Когда-то, рассказано в древних книгах, которые видел, но никогда не читал Эдгар, с небес каждый день падал жидкий огонь и выжигал на добрую квадратную лигу все вокруг. Защищались от того огня как умели, закапывались в землю, строили города с медными крышами и медными жалами, уходящими в землю. Но потом огонь стал падать все реже и реже и выжигал земли все меньше и меньше, пока наконец вовсе не перестал буйствовать. Будто неведомый злобный дракон, что живет в облаках, состарился и не смог больше плеваться в людей огнем. Случались летом грозы, молнии били в деревья и крыши, попадали в людей. Но это был уже другой огонь, его называли «храп дракона». Опасность осталась в прошлом, но как встарь люди желали друг другу, чтобы своды защищали надежно от грома с небес и чтобы небесный дракон не выбрал путника своей жертвой.

Эдгар с Валеком двинулись к крайнему столу. Шли не по траве – перепрыгивали с камня на камень, что лежали среди зелени. Ходить по траве как истинный травник Валек считал большим грехом, если можно было топтать мертвое, не касаясь живого. Эдгар же после путешествия по пепельным полям всегда старался ступать только на камни. Тренировался для следующего визита в иномирье.

Хозяин усадил гостей на новенькую скамью в тени огромного дуба.

– Две миски похлебки и две кружки эля. – Валек выложил на стол одну из серебряных монет, полученных от Марты.

Хозяин вновь поклонился и тут же почти бегом устремился в таверну – его ждали другие клиенты – обычные торговцы и крестьяне, ремесленники и лицедеи, что спешили в столицу. За соседним столом обосновалась крестьянская семья: старуха в черном фланелевом платье, женщина, молодая, растрепанная, в серой застиранной кофте и такой же серой широкой юбке, и тучный мужчина, бородатый, в соломенной шляпе и коротких широких портах. Чем может быть опасен этот толстяк, уминающий пухлый белый хлеб с ломтем доброй ветчины? На первый взгляд – ничем.

Но именно такой смирный и милый толстячок может подойти сзади и вонзить под лопатку нож по самую рукоять. Однажды Эдгара уже пытались убить, и было это три года назад. А тогда у него не было еще нынешней силы. Выкликателей многие боятся и многие ненавидят.

– Угощайтесь, дорогие гости! – хозяин, обернувшийся на кухню и обратно почти мгновенно, поставил перед гостями две миски с похлебкой.

Здоровяк лет восемнадцати, судя по соломенным волосам и круглой физиономии, сын хозяина, принес две кружки эля, хлеб, пучок продолговатой бело-розовой редиски и зеленые пупырчатые огурцы. Верно, поблизости стеклянная теплица имеется, раз в это время огурцами гостей потчуют и для похлебки не жалеют перца.