Место отсчета - Николай Басов

— Почему же они нас тогда...

Но договорить Квадратный не успел, потому что где-то далеко, над лесом появилось слабое свечение. Это наступал рассвет. Оба пленника повернули головы, пытаясь за склоном холма разглядеть то каждодневное чудо, которому на Земле соответствовало название — восход.

— Быстро, однако, светает.

— По мне, можно бы и быстрее.

Наконец свет залил верхушки деревьев и стал ярче, ближе, надежнее. Некоторые деревья выступили из тумана и стали видны по-настоящему, словно размытая акварель проступила на листе бумаги. Контуры обрели объем, посветлели еще больше... И вот уже день, настоящий весенний день установился вокруг.

— Ну, встаем, — предложил Ростик.

Уперевшись друг в друга плечами, оба пленника попытались оттолкнуться от земли. Это получилось не сразу, но все-таки получилось, и они утвердились на ногах, путы вокруг их сапог были не так коротки, как сначала казалось. Они могли даже идти, хотя, конечно, каждое движение следовало согласовывать, чтобы не валиться, как два снопа.

— А ловко они нас стреножили, — одобрил Квадратный. — Нужно будет запомнить систему. И длину подобрали в самый раз...

Ростик тем временем крутил головой. Он наконец рассмотрел окрестности. Обе их лошадки мирно паслись шагах в сорока на лужайке чуть более зеленой, чем другие. Сбоку от них на сухой глине виднелось пятно костерка, на кучах травы и хвороста, старательно сооруженных вчера, лежали их спальники и седельные сумки... Но таинственных, косматых визитеров нигде видно не было.

— Где твой нож? — спросил Ростик. — Хотелось бы освободиться.

— Нет ножа. Забрали его... Оружие, кирасу, нож, пряжки с сумок, даже пуговицы с наших штанов — все забрали. Словно у них нюх на железо.

— Не на железо, а на металл, — поправил его Ростик. — Алюминиевый котелок железным даже в Полдневье называть не стоит.

Оба повернули голову к тому месту, где вчера лежал автомат Квадратного, тот самый, который старшина не взял с собой, когда пошел мыть чашки-плошки. На том самом месте лежал длинный, не меньше чем в полторы ладони, каменный нож. Это был именно нож, с остро отточенной режущей кромкой и вполне удобной для человеческой ладони лункой вместо рукояти.

Плавно опустившись на колени, уговаривая старшину слушать его, а не дергать путы раньше времени, Ростик подхватил осколок кремня и принялся перерезать путы. Нож оказался выше всяких похвал. Под его острием кожа завязок расходилась, как под скальпелем хирурга. Не прошло и минуты, как они освободились и снова стали вольными, хотя и безоружными, разведчиками.

4

То, что все происшедшее жеребцов даже не встревожило, было хорошим признаком. Зато когда Ростик с Квадратным поймали их, они обнаружили, что от сбруй остались одни воспоминания. Узда, колечки, даже заклепки, сшивающие ремешки, были аккуратно срезаны или выдраны.

— Хорошо ребята поработали, — со злостью бормотал Квадратный, пытаясь из обрывков сбруи, каких-то палочек и остатков ремня, которым их связали, сделать новую упряжь.

Разумеется, это не особенно удалось, но уже часа через два стало ясно, что до Боловска они все-таки доедут, а не дойдут. Напившись холодной воды, оба горе-дипломата направились домой. Теперь они точно знали, в каком направлении следует двигаться, потому что рассвет оба видели своими глазами.

Поездка оказалась утомительной. Три или четыре раза пришлось останавливаться и ремонтировать перегрызенные лошадьми палки, заменяющие мундштуки, или снова пытаться связать оборванные неловким движением петли стремян. И все-таки к вечеру они увидели огни Боловска.

Здесь дипломатам повезло. Они наткнулись на лагерь стражников, которые, разумеется, пустили их к огню и даже снабдили новой сбруей, правда только одной.

Миновать оставшиеся двадцать километров оказалось делом даже не очень сложным. На третий день после переговоров в Чужом городе, изрядно уставшие, вымотанные, но вполне целые и здоровые, Ростик с Квадратным ввалились в приемную Рымолова.

По новому обычаю, установившемуся в городе после восстания, каждый житель Боловска мог беспрепятственно пройти к главе администрации, которого все чаще называли Председателем. Именно так — с большой буквы, словно Генсека на далекой Земле. Но на этот раз ребят поджидало новшество. На старом месте, как в советские времена, за широким столом с пишущей машинкой сидела какая-то девушка, которая упорно не отрывала взгляд от бумажек перед собой. То была секретарша. Она потребовала от ребят краткое содержание их доклада. Услышав это слово и рассмотрев ее поближе, Ростик почувствовал укол застарелого негодования. Уж очень это было похоже на то, как принимал посетителей Борщагов, бывший райсек, если поднатужиться и вспомнить партжаргон того периода.

Так или иначе, пусть даже и не без сложностей, Ростик со старшиной все-таки вошли в кабинет. Хотя уже и в кабинете им пришлось посидеть еще минут десять, пока Рымолов объяснял какому-то деду необходимость коллективизации его — деда — личного колодца на одной из окраинных улиц города.

— Ну так что? — спросил он разведчиков, когда дед наконец дал обещание пускать к своей воде соседей, и поковылял к выходу.

Глаза Председателя весело блеснули, и Ростик, несмотря на секретаршу, уже в который раз с радостью отметил разницу между старым и новым хозяином этого кабинета. Старый был потухший, перекормленный боров, у нового сверкали глаза и азартно подрагивали руки. Старый не знал, какие распоряжения ему следует выдумать, новому не хватало времени, чтобы во все вникнуть, старый требовал сухих справок и аппаратных докладов, новый пусть и через секретаршу, но все-таки с явным удовольствием принимал посетителей и решал проблему пользования отдаленным колодцем.

Но на этом вся радость и кончилась, потому что потеря оружия, кирас и всего остального явно не делала из ребят героев. Тем не менее информация о лупоглазых ночных охотниках была настолько важной, что Ростик не стал ничего скрывать и рассказал все, лишь пару раз пытаясь самоиронией смягчить общее негативное впечатление.

К сожалению, Квадратный постоянно вмешивался, выдавая безжалостные и абсолютно убийственные комментарии. Поэтому благожелательное отношение к ночным визитерам Ростику создать не удалось. Рымолов походил по кабинету, по своему обыкновению постоял у окна. Потом сел за огромный, недавно сколоченный стол, поставленный тут вместо съеденного саранчой, и в упор спросил:

— Сколько их было?

— Как минимум двое, — ответил Ростик. — Две петли сразу захлестнули меня...

— Пятеро, — вмешался Квадратный. — Потому что еще трое сторожили меня.