Наперекор всем - Кристина Додд

– Не будь вас, миледи, я бы точно ума лишилась.

Раскаяние заставляло Мэриан все больше и больше заботиться о Лайонеле, и потом… В один прекрасный день малыш ей улыбнулся.

У нее никогда не было причин верить в любовь. Ни на одно мгновение. Но эта первая беззубая улыбка младенца на ее руках чудесным образом все изменила. И с каждой новой улыбкой, с каждой детской болезнью Мэриан все больше привязывалась к малышу. И теперь, наблюдая за темной головкой, сосредоточенно наклоненной к кучке песка, она поражалась силе собственной преданности. Она с радостью отдала бы за него жизнь – не во имя долга или верности, но лишь из-за любви, горячей и истинной.

Сесили вздохнула так же громко, как Лайонел, когда хотел привлечь внимание окружающих.

– Жаль, что мне не довелось помогать при ваших родах, миледи.

– Тебе? – не веря своим ушам переспросила Мэриан. – Да ты в обморок падаешь, стоит мужчине плюнуть!

– Верно, – поникнув, призналась Сесили. – Но, думаю, при виде ваших мучений верх взяло бы женское сострадание.

Мэриан сильно сомневалась в этом, но сочла за лучшее промолчать.

– Конечно, вам пришлось сопровождать леди Элизабет в ссылку. Вряд ли она могла оставаться при дворе, когда слухи день ото дня становились все ужаснее. – Сесили осторожно поправила остроконечный головной убор и, глядя на Мэриан широко раскрытыми бесхитростными глазами, добавила: – Насчет венчания с ее дядей, королем.

Мэриан, нащупав спрятанное в рукаве письмо, кивнула:

– Прекрасно понимаю, о чем ты.

– Удивительно только, что вы никак не хотите довериться мне. Вынести такое бесчестье одной, без поддержки вашей милой кузины! – Сесили тихо всхлипнула: – В конце концов я была вашей камеристкой!

Мэриан, мгновенно встрепенувшись, насторожилась:

– Сесили! Кто говорил с тобой?!

Девушка виновато потупилась.

– Почему вы считаете, что кто-то говорил со мной? – заикаясь, лепетала она.

– Потому что тебе и в голову не пришло бы присутствовать при рождении Лайонела. Кто-то из твоих подружек забеременел?

На лице Сесили отражались, попеременно сменяя друг друга, смущение, неловкость, замешательство.

– Н-нет, – выдавила она.

Но Мэриан, как всегда прямолинейная, без обиняков продолжила:

– Если ты сказала кому-то, что помогала мне при родах и поможешь ей тоже, значит, лучше признаться в обмане, пока не поздно.

Сесили поджала губы с таким видом, словно проглотила лимон.

– Я никому и слова лжи не сказала! Просто трудно бывает объяснить, почему вы оставили меня при дворе, а сами уехали и родили Лайонела в одиночестве, с чужой повитухой! Другие… другие камеристки намекают, что вы мне не доверяете!

– Не доверяю? – Наконец поняв все, Мэриан притянула миниатюрную фигурку девушки к себе. – Конечно, доверяю, – шепнула она, восполняя полуправду крепким искренним объятием. – Просто слишком тревожилась за тебя, поэтому и оставила при дворе. Хотела, чтобы ты нашла мужа, стала хозяйкой в собственном доме, до того как моя тайна будет обнаружена. Не желала, чтобы твоя репутация тоже была погублена, как моя.

– Верно, – пробормотала Сесили.

– Поэтому никто про тебя и слова дурного не сказал. Я неблагодарная тварь, если не дала тебе понять, как ценю твои жертвы.

Сесили немного отодвинулась.

– Нет, вы совсем не неблагодарная тварь! Вы всегда были добры ко мне! И зовете меня кузиной.

– Но ты действительно моя кузина!

– С левой стороны одеяла![1] – Но тут, поняв собственную бестактность, Сесили, искоса взглянув на Лайонела, поспешно добавила: – Не то чтобы в этом было что-то плохое. Только я не похожа на вас. Едва умею читать и совсем не могу орудовать мечом.

Мэриан, весело улыбнувшись, встала на колени рядом с увлеченным игрой малышом и, сгребая песок в кучу, заметила:

– А некоторые считают, что в этом твое достоинство!

– Но я часто слышу, как мужчины говорят между собой. И многие считают вас очаровательной!

– А многие придерживаются совершенно другого мнения! – покачала головой Мэриан, вспомнив потемневшее от гнева лицо валлийца и кровь, залившую широкую грудь, когда она учила его уважению к благородным дамам. Сэр Гриффит обладал грубоватой привлекательностью, делавшей его похожим на непокоренную горную вершину, скалистую и суровую, полную неразгаданных тайн. Может, она зря ударила его?

Но он заслужил это, и, кроме того, – покарай грубияна Господь! – по его вине Мэриан потеряла кошелек. Теперь придется идти и молить его вернуть деньги! А то, что он принудит ее к мольбам, – нет, не было ни малейшего сомнения!

Мэриан поежилась. Она не может обойтись без денег, но не желает еще раз видеть высокого темноволосого грубияна. Не желает вновь слышать бархатистый голос с неодобрительными интонациями! И не желает извиняться… а ведь это обязательно придется сделать – деньги очень нужны! Может, существует другой способ… может быть…

Да, придется что-нибудь придумать.

– Этот мужчина тоже нашел вас очаровательной!

Все еще думая о Гриффите, Мэриан нахмурилась:

– Да нет же, совсем нет!

– Правда-правда, иначе почему он боролся за право лечь в вашу постель?

– Что?! – ошеломленно охнула Мэриан, но тут же, сообразив, что камеристка, должно быть, имеет в виду этого болвана Харботтлa, небрежно взмахнула рукой: – Ах он! Всего-навсего один из легиона ослов, считающих меня легкой добычей! Я дала ему хороший урок!

– А я говорила с ним. Он хотел бы жениться на вас…

Предложение, сделанное через кузину, и покровительственный тон последней, явно рассчитанный на безмерную благодарность, взбесили Мэриан, и лишь с большим трудом ей удалось взять себя в руки.

– Без сомнения! Таким способом легко возвыситься, одновременно унизив меня! Нет, благодарю!

– Если вы не выйдете замуж, значит, не сможете иметь законного ребенка!

Мэриан взметнулась, словно разъяренная тигрица.

– Хочешь сказать, что моя судьба – рожать лишь ублюдков?

– Нет, – расстроенно надула губы Сесили. – Нет, я…

– Конечно, в Англии изобилие незаконнорожденных детей! Но многие из них ни в чем не нуждаются. Отцы часто признают собственных детей, рожденных вне брака. Это доказывает плодовитость дворянских родов! – Мэриан гневно уставилась на кузину, и Сесили съежилась. – У Лайонела нет отца. Никого, кроме меня, и я буду защищать его, и ни один человек…

Но в этот момент кто-то дернул ее за юбку. Ручонки Лайонела запутались в складках ее платья. Огромные карие глаза с тревогой смотрели на мать, и гневные слова мгновенно замерли на губах Мэриан. Опустившись на колени, она обняла малыша, подставив лицо ветерку. И только почувствовав, что немного успокоилась и способна говорить связно, спросила: