Свахи и Ко. Алли - Александра Черчень

— Тепловой удар творит поистине забавные вещи с человеческим разумом, — неуверенно промямлила Алли.

— И не говори, — согласился Нир и к великому облегчению девушки сменил тему: — Что выбрала?

— Я в них не разбираюсь, а потому даже не пыталась.

— К яхтам как относишься? Сегодня ветер не особо сильный, но есть. Должны поймать достаточно хороший поток, чтобы походить по озерной акватории, но нас не перевернет, — господин Дареймис подошел к одной из лодок, которые на непритязательный взгляд свахи отличалась от остальных только мачтой.

— Тебе карты в руки, Нир. Я тут полный чайник, так что на меня можно вообще не рассчитывать.

— Ну… В общем, пойдем на яхте! — решил мужчина, спрыгивая в лодку и подавая руку Алли. — Не судьба тебе милая, полюбоваться на то, как я великолепно гребу веслами!

— Ты так говоришь, словно я пропускаю лучшее зрелище этого лета, — хихикнула рыженькая, с любопытством оглядываясь.

— Разумеется! — он осторожно обхватил плечики девушки и склонился к вновь предательски заалевшему ушку. — Ты только представь мерную работу мышц… обнаженную грудь с капельками пота…

— Нир, еще слово и ты окажешься за бортом! — рыкнула пунцовая Алана.

— Молчу, — поднял руки Данеймис, пряча в уголках губ улыбку. — Так… сядь вот сюда и береги голову от гика. Хотя… если все же ударишься, то можешь считать, что первое боевое крещение прошла!

— Что такое гик? — полюбопытствовала сваха.

— Вот эта перекладина, которая перекидывает парус из стороны в сторону, — пояснил Дареймис, постучав пальцем по обмотанной парусиной рее. — В общем, твое дело сидеть и получать удовольствие. Можно даже лежать…

Взгляд мерзавца словно стал мечтательно многообещающим.

— Дар-р-реймис!

— Что? — деланно изумился мужчина. — Для тебя откровение, что в лодке можно не только сидеть, выпрямив спинку, как за школьной скамьей?

Смерив его подозрительным взглядом, Алли предпочла поверить Ниру и не устраивать ссоры из ничего. Может, ей и правда почудился подтекст и искры страсти в глазах собеседника? Так что девушка улыбнулась и начала оживленно крутить головкой по сторонам, засыпав мужчину вопросами касаемо других снастей яхты.

Прогулка прошла хорошо. Даже замечательно. Нир Дареймис исправился, не наглел и был настоящим джентльменом. Мил, предупредителен и галантен. Алана даже почти перестала на него злиться и оживленно поддерживала беседу обо всем на свете.

Волей случая, профессии и собственной любознательности сваха разбиралась во всем понемножку. Недостаточно для профессионального подхода, но ее знаний вполне хватало, чтобы поддержать беседу. Притом диалог периодически вилял то в сторону политики, то перетекал в русло истории, но девушка не терялась и с охотой его поддерживала. Нир был приятно удивлен тем, что его избранница разбирается не только в женских премудростях.

Спустя полчасика на воде Алана окончательно расслабилась и уже не ждала каждый миг подколки или едкой иронии. А когда почувствовала жажду и легкий голод, а ее спутник, словно почуяв это, выудил из под носа яхточки маленькую корзинку с провизией, так и вовсе преисполнилась к нему самыми нежными чувствами.

Ужин состоялся под сенюветвей раскидистой ивы, которая давала тень, прохладу и уединение, отгораживая парочку от любопытных глаз.

Все было замечательно… даже слишком.

Ощущая как от долгих взглядов Нира обрывается сердце, Алана злилась на себя… но не могла найти моральных сил безжалостно затоптать тот огонек чувств, который медленно разгорался в груди.

«А будь, что будет!» — внезапно решила рыженькая и укусила предложенное яблоко за алый бок. — «Чему быть, того не миновать. Как минимум — какое-то время мне точно будет хорошо».

Так что наша дорогая сваха, разумеется, приняла важное и нужное в этот момент решение.

Но, разумеется, не оставила попыток устроить судьбу лорда.

А время шло… почти летело.

После столь многообещающей прогулки господин Дареймис пропал почти на неделю, лишь послав девушке извинительную записку, где довольно таки официальным языком сообщил о том, что уезжает по делам и известит о своем возвращении.

Алли сжимала в тонких пальцах лист дорогой бумаги и скользила взглядом по ровным строчкам и красивым буквам с вензелями. В конверте была только эта карточка, больше ничего.

А письмо… насквозь сухое и официальное. Ни следа того, что как ей казалось, связывало их еще недавно.

— Алли, милая… — раздался тихий голос Тирэль, и на плечо рыжей свахи легла узкая ладонь подруги. — Все хорошо?

— Да, — Алана даже не пыталась придать голосу нарочитую бодрость, прекрасно понимая, что коллег ей этим не обмануть.

Николетта пристально посмотрела ввабда на нее с другого конца комнаты и, приспустив очки на кончик длинного носа, спокойно спросила:

— Могу чем-то помочь?

— Присоединяюсь, — подала голос Тири, и в интонациях красавицы-цветочка уже слышались угрожающие нотки.

— Боюсь, что нет… — вздохнула Алана. — Разве что…. Погуляем сегодня после работы?

— И выпьем, — решительно кивнула Ника и поделилась. — Мне как раз вчера доставили бутылочку отличного янтарного вина. Конечно, хотелось бы открыть ее по радостному поводу… но…

— Наверное, янтарное и правда лучше придержать до значимого события, — бледно улыбнулась рыжая сваха, мрачно подумав, что надраться они прекрасно смогут и чем-то подешевле и не таким редким.

«Надраться» оказалось слишком громким словом для последующего мероприятия. Конечно, Алли пришла домой изрядно шатаясь, но все же на своих ногах и даже с относительно ясной головой. Вечер удался!

Девушки погуляли, вкусно покушали в любимом заведении, поговорили и все же вытрясли из Алли причины ее отвратительного настроения.

Вечер закончился закономерным выводом «Все мужики козлы!»

Напевая, Алана подходила к своему дому. Маленький, но уютный, он был для девушки оплотом спокойствия. В окнах горел свет, и губы свахи тронула улыбка. Мама дома…

Отношения с Иллио Виртвольф у Алли были просто замечательные. Мать не лезла в дела дочери, но Алана знала, — если у нее что-то случится, за спиной ее будет стоять та, кто дала ей жизнь.

Порывшись в сумке, рыженькая отыскала ключик и открыла дверь. Уже в прихожей ее обняли за плечи ароматы горячей выпечки и тонкий запах цветов. Из гостиной грациозно выпорхнула высокая, худенькая женщина с темно-медными волосами и, обняв блудную дочь, выдохнула:

— А я уже начала волноваться.

— Не стоило, — улыбнулась Алли.

— Знаю, — встряхнула кудрями цвета красного золота Иллио. — Но иначе не могу. Ты голодная?

— А чем пахнет? — принюхалась сваха. — Булочки с корицей?

— Они самые.

— Тогда попью чай… — решила Алли и попросила мать. — Завари, пожалуйста.

Иллио лишь улыбнулась и легким шагом направилась на кухню, по дороге бросив:

— Тебе тут, кстати, послание и презент.

— Да? — недоуменно приподняла брови Алана. — Что, где и главное от кого?

— Букет стоит в гостиной, а в карточку я не заглядывала, так что беги, выясняй сама.

Из ботиночек Алли почти что вылетела и, небрежно кинув шаль на вешалку, рванула в указанном направлении. Едва не споткнулась о ковер, но все же выровнялась и подошла к тяжелому дубовому столу уже размеренным шагом. На нем стоял небольшой букет странных цветов похожих на розы. Но с чуть более острой формой лепестков, которые вдобавок мягко светились и источали тонкий, нежный аромат.

— Чудо какое… — прошептала Алли, проводя кончиками пальцев по бутонам.

Немного помявшись и изуверски сломав крылышки надежде, которая робко пискнула что-то по поводу Нира и извинений, девушка твердой рукой взяла записку и решительно развернула.

Она разительно отличалась от той, что пришла к ним в агентство.

Буквы с сильным наклоном, угловатые и резкие… а слова вовсе не равнодушные:

«Здравствуй, медная моя.

К сожалению, обстоятельства безжалостно гонят меня в поездку, но я надеюсь, что ты простишь мне это недолгое отсутствие.

Спасибо за замечательную прогулку. Воспоминания о ней будут греть меня в этом северном путешествии.

С надеждой на скорую встречу, твой гад ползучий, Нир Дареймис»

Как Алли не старалась, но широкую улыбку она сдержать не смогла. Надежда и трепетные чувства тоже оказались тварями крайне живучими, а потому мигом воспрянули и с новой силой обуяли несчастную сваху, которой чисто теоретически нужно было этого мужчину женить. На ком-то другом…

Мысль вызывала ревнивые протесты где-то в глубине души.

— Мам, а ты знаешь, что это за цветы? — пытаясь как-то отвлечь себя, спросила Алана, разворачиваясь в сторону кухни.

— Знаю, — не оборачиваясь, ответила хлопотавшая у стола женщина. — Янтарные розы. Очень дорогие редкие цветы. Символизируют открытость и искренность. Иногда используются как признание в любви.