Под знаком Черного Арахна - Татьяна Саражина

Жена подошла к Строкову с пучком зелени в руках, которую впопыхах забыла оставить на веранде:

— К нам едет Виктор, через пару часов будет.

— О, это хорошо! Как раз к обеду! Чем кормить будем?

— Ну, у нас запекается курица, сделаю пюре, будут салаты и пирожки с творогом. А на ужин, если он останется, что-нибудь придумаем.

— Если останется на ночь, это хорошо, пообедаем по полной программе!

— Ага, знаю я вашу полную программу! Тост за тостом, а ему завтра — за руль. Да и тебе уже пора подумать о своей печени и поджелудочной, — и Алла Семеновна побежала на кухню.

Уже в 13 часов «Форд Фокус» Виктора въезжал во двор. Первым из машины выпрыгнул Стронг, который обожал поездки на дачу и не только из-за вкусностей, которыми его там с любовью потчевали. Освободившись из объятий хозяев, миттельшнауцер побежал нюхаться с огромным котом Фунтиком, который весил ну никак не меньше полупуда. Их отношения были, в основном, дружественными, но, периодически, пес должен был подтверждать свой статус почетного гостя. Поприветствовав кота, Стронг бросился оббегать участок, щедро метя свою территорию.

Поцеловав мать и пожав руку отцу, Виктор отправился мыть руки, — порядок у Строковых не менялся в течение всей их совместной жизни: сначала гость должен быть накормлен, а затем можно было переходить и к другим вопросам.

Во время вкусного обеда, сопровождаемого дегустацией молодого домашнего вина, Елена Семеновна пыталась вызвать сына на откровенный разговор по самой животрепещущей для нее теме, — когда уж гамма-близнец, наконец, женится. Виктор отшучивался, ссылаясь на незамужнюю, старшую его аж! на две минуты, сестру Анну. После обеда Строков младший предложил отцу прогуляться по саду:

— Есть разговор, надо посоветоваться, — затем, уже выйдя из дома, протянул Андрею Петровичу, найденный накануне в своей квартире, миниатюрный приборчик, — Как ты думаешь, что это такое? Нашел у себя в спальне.

— Ну, надо бы показать экспертам, — внимательно рассмотрев находку, заметил отец, — так, навскидку, учитывая месторасположение прибора, можно предположить, что это «жучок» какого-то нового поколения. Во всяком случае, мне ничего подобного в моей практике не попадалось.

— Я немного в нем поковырялся, это, скорее всего, какой-то излучатель.

— Излучатель? Ну, надо же! И что надо излучать на инженера, пусть даже, главного конструктора? Вы для «оборонки» там ничего не строите?

— Да нет, хотя сейчас работаем над довольно странным заказом.

— А ничего необычного в последнее время у тебя в жизни не происходило? Ты хоть и бываешь у нас нередко, но всегда на вопросы отвечаешь своим обычным: «Да все нормально!».

— Да ничего особенного, рутина. Вот, разве что, — Виктор рассмеялся, — уже пару месяцев снятся пауки, причем, не наши, земные, а какие-то огромные, инопланетные, что ли. И вкратце рассказал отцу содержание снов.

Против ожидания, Строков старший отнесся к рассказу сына вполне серьезно. Подумав, предложил:

— Ты оставь эту штуку мне. Воспользуюсь старыми связями, отдам на экспертизу. Думаю, через пару недель что-то прояснится.

Вторую половину дня Строковы в полном составе провели в саду и огороде, убирая остатки урожая и перекапывая землю. Стронг и Фунтик активно «помогали» хозяевам, носясь друг за другом и разбрасывая собранные кучи листьев.

Наутро, в понедельник, отец и сын, каждый на своей машине, отправились в город. Заехав в офис и уточнив обстановку, Андрей Петрович отправился в парк, где была накануне назначена встреча с бывшим подчиненным. Пути Строкова и тогда еще старшего лейтенанта Осипенко пересеклись еще в советские времена, когда молодой офицер начинал службу в особом отделе КГБ одной из мотострелковых дивизий Закавказского военного округа. Начальником этого отдела был тогда Строков. Сейчас же, уже полковник, Осипенко занимал ответственную должность в Службе безопасности Украины.

Обменявшись рукопожатиями, бывшие коллеги стали прогуливаться по аллеям парка. Под ногами шуршали падающие листья, на скамейках сидели молодые мамы с детскими колясками и женщины постарше с вязаниями, владельцы собак выгуливали своих питомцев. Все настраивало на тихую неторопливую беседу. Обменялись семейными новостями, поговорили о погоде. Затем, не вдаваясь в особые подробности и не желая впутывать сына, Андрей Петрович попросил Осипенко организовать экспертизу неизвестного прибора. Покачав в руке миниатюрное устройство, тот спросил:

— Что, неужели ваша фирма стала объектом промышленного шпионажа? Вот уж не подумал бы, что в этой сфере так уж обострилась конкуренция.

— Да нет, Сергей, это скорее личный вопрос. Если можно, проведи экспертизу неофициально.

— Хорошо, Андрей Петрович, сделаем. А теперь приглашаю на чашечку кофе, не так уж часто мы с Вами встречаемся.

И, дружески беседуя на отвлеченные темы, приятели направились в ближайшее кафе, которыми ныне была переполнена вся Одесса.

Спустя несколько дней Осипенко позвонил Строкову и предложил срочно встретиться.

— А приезжай ко мне, я сейчас на даче, да прихвати водителя, ты еще не пробовал мою айвовочку, а за рулем пить негоже, хотя тебя вряд ли кто будет штрафовать, — пригласил тот.

Спустя два часа, отдав должное напитку, собственноручно приготовленному Строковым и стряпне Елены Семеновны, гость и хозяин уединились в гостиной.

— Андрей Петрович, — начал разговор Осипенко, — ситуация серьезная. Наши специалисты провели экспертизу вашего устройства. Вывод однозначный, это — излучатель. Но, когда попытались извлечь сам генератор излучения, он саморазрушился. Но и это не самое главное. При изготовлении устройства были использованы материалы, не занесенные в таблицу Менделеева.

Глава 5

Даниил легко взбежал по ступенькам. Двери загодя угодливо раздвинулись перед ним, впуская в монументальное здание родного научно-исследовательского института. Машинально взглянул на электронные часы, приютившиеся почти под самым потолком, и отметил, что прибыл, как всегда, заранее. Двадцать минут до начала рабочего дня. Оставив пропуск на вахте, прошел по направлению к лестнице. Он избегал, если была такая возможность, лифтов. Никто и не подозревал, что есть у него такой пунктик — боялся он ими пользоваться. С трудом удавалось скрывать эту фобию. Засмеют. Здоровый мужик в расцвете сил, и на тебе. Но ничего не мог с собой поделать. Едва входил в лифт, — на него обрушивалась паника. Смешно, но он полностью зависел от какого-то примитивного поднимающего и опускающего механизма. Ему казалось, что обязательно эта коробка рухнет, как только в ней окажется именно он — Даниил Серецкий. Как только оказывался внутри, то сразу покрывался с ног до головы липким холодным потом, что только усугубляло его состояние. Очень чистоплотный, душ принимал, непременно, два раза в день, — перед работой и вечером — перед сном. Едва только, мигнув лампочками, лифт начинал движение, сердце Даниила подскакивало к горлу, намериваясь протиснуться сквозь плотно сжатые зубы, и выскочить вон. Приходилось закрывать глаза и просто просить мысленно: «Ну, давай, давай, скорее уже.». И выходил из него неприятно мокрым и обессиленным.

Без труда поднялся на шестой этаж. Здоровье позволяло. Сказывались занятия спортом. Удовольствием было погонять по корту с ракеткой в руке, в свободное от работы время, — в тридцать четыре года сил полно. Легким пружинистым шагом дошел до дверей. Глаза привычно скользнули по табличке — «Лаборатория биогенетики». Порывшись в портфеле, достал ключи и отпер двери. Этот процесс каждое утро подтверждал, что он являлся заведующим этой лаборатории. Он один имел право открывать утром двери, а вечером самолично их закрывать. Помещение лаборатории состояло из трех комнат: среднего размера помещение, где сотрудники могли заняться документацией, дальше шла, собственно, лаборатория с рядами стоек, с поблескивающими на них приборами и рядом лабораторных столов, и наконец, его кабинет, хоть маленький, но уютный. В помещениях пока стояла тишина. Но уже через несколько минут появится пунктуальная Анна Рябинина — старший научный сотрудник. К ней он испытывал симпатию и даже, может быть, более сильные чувства. Его тянуло к ней. Хороша собой, умна, чем отличалась от большинства окружавших его женщин. И что самое главное — прекрасный работник, преданный делу. Отдавала всю себя науке, благо, не обременена была мужем и детьми. Следом за ней впихнет свое расплывшееся тело Мария Степановна, — научный сотрудник. Не понятно, зачем было лезть в науку этой клуше? Ни ума, ни способностей. Протирает юбку сколько уже десятилетий. Просиживает на работе положенное время, да и только. Никакой пользы для дела. Одни только мысли в голове: дети, внуки, что им приготовить, и тому подобная чепуха. Да еще болячки, о которых она может самозабвенно токовать часами. Да и вообще, дама склочная, неприятная, — амеба белесая.