О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

«Я,— вспоминал он позднее,— убеждал присутствующих включить Ботвинника в основной список участников, считая такое решение не только правильным по существу, но и делом престижа Ленинграда — ведущего шахматного центра страны. Однако мое предложение вызвало возражения. Тогда я решился на отчаянный шаг: сказал, что отказываюсь от участия в чемпионате, с тем чтобы на мое место был включен Ботвинник. Хорошо помню, как москвичи Н. Григорьев и В. Руссо сразу же подхватили мой отказ, но вакантное место предложили отдать победителю Среднеазиатского турнира мастеру Н. Рудневу, а не первокатегорнику Ботвиннику.

Завязался длительный спор. Меня активно поддержал только Алексей Алехин (брат будущего чемпиона мира), представлявший шахматную организацию Украины. Н. В. Крыленко, председательствуя, при голосовании воздержался, и выдвинутое мной предложение было большинством отвергнуто.

После заседания, когда присутствующие покидали зал, я, опечаленный, продолжал сидеть в кресле. И тогда Николай Васильевич подозвал меня и, произнеся несколько ободряющих слов, добавил: "Нет оснований отчаиваться. Невский любимец, которого вы весьма смело причислили к сильнейшим шахматистам страны, я думаю, будет играть в чемпионате. А ваше место оставьте за собой..."

И Крыленко что-то записал в лежащем на столе блокноте. Так оно и получилось».

Ботвинник выступил успешно, завоевав звание мастера.

О том, что Рохлин действительно заботился о дальнейшей, и не только шахматной, судьбе Ботвинника, говорит следующий факт, рассказанный последним в книге «Портреты», опубликованной, правда, уже после его смерти.

«1 мая 1934 года отправился я на Васильевский остров к Я. Г. Рохлину. К тому времени мой приятель уже женился на молодой солистке балета Валентине Лопухиной. Опаздывал: все уже собрались.

Сел за стол, глянул на свою соседку справа — обомлел...

И появилась через год жена — жгучая брюнетка с чернымипречерными глазами, стройная и изящная. От нее исходило очарование».

Зная предприимчивость Якова Герасимовича, рискну предположить, что в данном случае он выступил в роли свахи. Кроме того, что Гаяне Давидовна, как справедливо отмечал Капабланка, и хороша, и красива, она обладала еще одним немаловажным достоинством — была дочкой профессора Политехнического института Д. Ананова и племянницей ректора того же института профессора П. Калантарова. Именно в Политехе учился Ботвинник и позднее защищал там кандидатскую диссертацию.

Считалось мифом, а оказалось правдой. Когда Ботвинник собирался поступать в высшее учебное заведение (тогда, предпочтение отдавалось детям рабочих), то Рохлин снабдил его справкой, в которой черным по белому было написано что Михаил — сын врача-рабочего! Как известно, отец будущего чемпиона мира был зубным техником.

Яков Герасимович создал еще один миф. В двадцатых годах, будучи на приеме у участника Октябрьской революции, старого большевика-ленинца Н. Подвойского, он спросил:

- А правда, что Ленин считал шахматы гимнастикой ума?

- Правда — ответил Подвойский. Однако подобного высказывания вы в сочинениях Ленина не найдете. Более того, похожая мысль, как было установлено историками, высказывалась еще в 1803 году в Англии неким Питером Праттом, довольно посредственным шахматистом.

Однако у нас в стране с легкой руки Рохлина лозунг «Шахматы — гимнастика ума» стал настолько популярным, что его можно было найти на стене любого шахматного клуба от Москвы до самых до окраин. Эти слова производили магическое впечатление на чиновников любого ранга, даже если они ничего не смыслили в шахматах. Это помогало открывать шахматные клубы и организовывать соревнования самого различного уровня.

В заслугу Рохлину следует поставить организацию первой в СССР кафедры шахмат в Ленинградском институте физкультуры. Он же оказался первым в стране, а может быть, и в мире человеком, защитившим кандидатскую диссертацию на тему о методике преподавания шахмат.

Я увидел его первый раз в 1937 году, когда Рохлин переехал в Москву. Довелось послушать его лекцию об истории шахмат, и могу сказать, что лектором он был великолепным. Ведь именно после его лекции я заинтересовался историей шахмат. До этого меня интересовала только их теория. Позднее, в сороковые и пятидесятые годы, я имел возможность с ним хорошо познакомиться. Он поражал своими организаторскими способностями, своей энергией и пробивной силой. Со словами «Вы же понимаете!» он обращался к тому или иному руководителю, и хотя часто тот на самом деле ничего не понимал, но признаться в этом не хотел и соглашался с предложениями или требованиями Рохлина. Нельзя не отметить и то, что Яков Герасимович — в духе времени — чутко прислушивался к политической ситуации в стране и немедленно на это реагировал.

Так его статья «За ликвидацию прорывов» («Шахматный листок» № 10 за 1931 год) с подзаголовком «Шахматное руководство — под огонь самокритики» начиналась эпиграфом из Карла Маркса и заканчивалась цитатой самого Сталина. Кстати, с тех пор в каждой его книге в списке использованной литературы обязательно значились произведения классиков марксизма-ленинизма.

Оказавшись в Москве, Рохлин немедленно создал шахматную секцию в ДСО «Искусство», организовал уникальный матч двух музыкантов, больших любителей шахмат — Сергея Прокофьева и Давида Ойстраха. И, конечно, не без его участия в Центральном доме работников искусств состоялся матч Ботвинник — Левенфиш за звание чемпиона страны. Наконец, то, что каждое крупное шахматное соревнование, как правило, заканчивалось великолепным концертом,— в этом тоже была его заслуга.

И где он бы потом ни работал — в Спорткомитете СССР, в Спорткомитете РСФСР, в ЦС ДСО профсоюзов,— там везде кипела шахматная жизнь. Иногда своими действиями Яков Герасимович напоминал великого комбинатора, незабвенного Остапа Бендера с той лишь разницей, что персонаж Ильфа и Петрова работал исключительно на себя, а Рохлин — на благо шахмат, которым он был предан.

Московский международный

Когда на III Всесоюзном съезде было высказано пожелание о проведении международного турнира, то многие делегаты лишь скептически улыбались: настолько невероятной казалась сама эта мысль.

Однако Исполбюро под руководством Крыленко энергично принялось за дело. Поскольку советские мастера, за исключением Боголюбова и Селезнева, почти не имели опыта международных встреч, было решено отправить на турнир в Баден-Баден П. Романовского. Его не отпустили со службы, и он был заменен И. Рабиновичем. На этом турнире победил Алехин, Боголюбов был четвертым, а Рабинович взял седьмой приз, опередив таких известных шахматистов, как Э. Грюнфельд, А. Нимцович, Р. Рети, Р. Шпильман. Результат И. Рабиновича показывал, что советские мастера могут с успехом соревноваться с западными.

Но возникла другая, чисто политическая проблема. В 1923 году в Гамбурге был создан Шахинтерн — Рабочий шахматный интернационал, международное объединение рабочих-шахматистов, стоящее на платформе классовой борьбы и международного рабочего движения. В уставе Шахинтерна был пункт, запрещающий встречи ее членов с представителями буржуазных шахматных организаций. А поездка И. Рабиновича и готовящийся международный турнир прямо противоречили этому пункту устава.

Исполбюро находит выход из такой, прямо скажем, щекотливой ситуации. Оно принимает весьма пространное специальное постановление «По поводу участия шахматистов СССР в международных турнирах». Вот несколько выдержек из него. Во-первых, Исполбюро «признает органическое участие в них для себя, как пролетарской организации, принципиально недопустимым. Всесоюзная шахматно-шашечная секция не может рассматривать свою работу и шахматное движение СССР вне связи с рабочим движением вообще, а следовательно, и с принципиальными воззрениями и взглядами руководящих рабочих революционных организаций на их отношение к буржуазии». «Всесоюзная шахматная секция не усматривает поэтому никаких оснований для отступления от этих принципов. В силу этого Всесоюзная шахматная секция еше в октябре прошлого года оставила без ответа переданное ей товарищем Вайнштейном и адресованное в б. Всероссийский шахматный союз приглашение вступить в члены Международного шахматного союза, образовавшегося в конце прошлого года во Франции. В силу тех же оснований Всесоюзная шахматная секция приостановила готовившийся в конце прошлого года матч московской организации с Ригой, поскольку Латвийский шахматный союз был возглавлен латвийским министром и вся организация представляла собой типичную буржуазную организацию».

«В силу изложенного, Всесоюзная шахсекция считает нецелесообразным и политически вредным органическое вхождение в какой-либо международный буржуазный союз и систематическое и постоянное участие в международных шахматных состязаниях».