Мантра - Чулков Александр

И было утро... Ведь было же, вот, что странно...

Так не-ве-со-мо, незыблемо, постоянно...

Сквозь тихий скверик пошла, увидала лавку,

вздохнув, присела и... закурила травку...

2012

Почему, скажи, почему...

Почему, скажи, почему

всё имеет оттенок грусти,

и у всякой счастливой мысли

горьковатый привкус беды?

Я спешил по линии «А»

на метро, до станции Mustek,

а ко мне, по линии «В»,

неспеша приближалась ты.

Я был первым, я вечно ждал

(ожидание женщин тешит),

и сейчас, из вагона выйдя,

ты, как ангел на фоне зла:

высока, хороша, стройна...

И глаза бесподобно те же,

и зовут обещаньем губы.

И улыбка, как Жизнь, светла...

Но она не совсем твоя,

чуть бледней, чем когда нам рады.

И я понял, что мы отныне

не любовники, только те,

кто по-нашему суть друзья,

а по-чешски суть камарады,

открывая за пивом души,

не откроем тел в наготе.

Я не ведал тебя такой –

опускаешь печально глазки...

Ты меня, наконец, не любишь?

А за что — уже не вопрос.

«Хэппи энд, мой Маленький Принц,

будет позже, не в этой сказке.

Извини, приручал красиво,

но лисёнок твой не прирос...»

Снова поезд пришёл. В метро

суета деловых и праздных.

Ты махнула своей ладошкой

на прощанье — воздушный чмок!

Как сказал бы Хемингуэй:

«Прага твой ежедневный праздник,

тот, который всегда с тобою,

но который сберечь не смог».

Почему скажи, почему

так мучителен воздух Праги?

Потому что весна повсюду

и вокруг только «дашь — не дашь»?

Я тебя позабыть смогу!

Я тебя вовек не забуду...

Воздух пахнет любимым телом

и убийственной каплей «RUSH».

2010

Пока ещё звёзды не гаснут...

Пока ещё звёзды не гаснут

и светит луна в окне,

давай не будем несчастны,

прижмись покрепче ко мне.

Зачем горевать и бояться,

и ждать неблагую весть?

Давай лучше будем любить, целоваться,

пока ещё губы есть.

И гладить красивые ноги

и спину, и грудь, и бока...

Пока не стоят тяжело на пороге

демоны всяких чека...

Любовь моя, Чёрная Лапа

над нами висит всегда.

Адам и Ева пошли по этапам,

а значит и нам туда...

Но если дана хоть минута

блаженства и тишины,

я буду любить тебя!.. Я не забуду...

Мне муки уже не страшны...

Что муки? Дурацкие муки...

К чему этот глупый кошмар?

Ведь я целовал твои нежные руки,

а это — Небесный Дар.

Я знаю, мы будем навеки,

свободные и без греха,

за то, что любили, что мы — человеки,

и наша любовь тиха...

Мы не были созданы рушить,

мы сделали всё, что могли,

мы только любили, мы светлые души,

мы только за этим шли...

2009

Говори мне, говори...

Говори мне, говори

эти нежности на ушко...

На щеке твоей, где мушка,

отблеск розовой зари.

Говори мне, говори

деликатно или грубо,

что хотят язык и губы

на поверхности, внутри...

Говори мне, говори,

задыхаясь, утопая...

Эта сладость – мёд, папайя,

ананас и мандарин.

Этот запах – дым, какао,

эта власть твоя по праву.

Видишь зрелость, так бери...

Обожая, обнимая,

говори мне, говори...

2008

Элегия

В активной фазе сна

я был с тобою рядом,

вокруг цвела весна...

И посторонним взглядам,

наверное, казалось,

что ты моя сестра.

Так робко прикасалась

порой твоя рука

к моей... Ты говорила,

что надо поспешить,

успеть, идти туда,

где вход на облака...

Ведь то, что раньше было,

лишь детская игра,

чтоб научить нас жить,

чтоб знали вкус добра...

А мне вполне хватало

тебя, твоих минут,

мне вечность ни к чему...

И пусть меня другие

вовеки не поймут,

тебя я в запредельность не возьму.

Черешневую веточку цветущую сорву,

тебе, обожествлённой, протяну:

«Спасибо, грусть-печаль моя,

за то, что я живу...»

За всё, что не верну...

2010

Пять чувств...

Пять чувств, пять лилий белоснежных.

Учусь.

Не поддаётся нежность.

Но, чу!.. Над тополями вижу:

летят, летят, летят

крыла.

А выше,

несравнимо выше,

необозримость

проплыла.

Сквозь дым,

сквозь белое с зелёным – сады-

следы

из нрава в благосклонность

воды.

Серебряность восходит к звуку

(блик – Глюк).

То – дождь! То – плеск по акведуку

несётся в люк.

Где у ограды вороненье

чуть тронул век – вьюнок.

Как чашечка… Порыв каченье!..

И как звонок…

Пять чувств, пять пальцев осторожных

на пульс ствола…

Молчу. И думаю: о, Боже,

как жизнь мала!

1987

Я стихи писал...

Я стихи писал.

Я не мог часами

выразить провал

между небесами.

Выразить овал

с грустными глазами.

Тот, что целовал

и колол усами…

Надо мной звезда,

ясная, как Слово.

То ли это «да»,

то ли это «снова».

Глупый, как всегда,

я не понял зова.

Подо мной звезда

окобирюзова…

2003

Ты есть...

Ты есть...

Это, как мысль от боли.

Ты — месть

долгой рутине лет.

Ты – свет

в сумерках меланхолий.

Ты здесь –

мне на молитвы ответ.

Побудь,

можешь ли, до предела...

Мне путь,

в силах ли, освети!

Ты — суть,

храм в оболочке тела.