Совсем не респектабелен - Мэри Патни

— Я очень надеюсь, — сказала принцесса, — что заговорщиков скоро поймают. Через две недели мне предстоит присутствовать на открытии сессии парламента.

Силы небесные! Знает ли об этом Керкленд?

— Я не вправе говорить это, но мне кажется, было бы неразумно присутствовать на столь многолюдном публичном мероприятии. Там будут толпы людей, и похитители или убийцы могут воспользоваться этим.

— Это будет мое первое официальное появление на публике. Я не стану его отменять, — проговорила Шарлотта, вздернув подбородок.

— Это может оказаться небезопасным, — продолжала настаивать Кири. — Если вас не смогут похитить, то могут решиться на убийство.

Хотя Шарлотта испугалась, на лице ее читалось упрямство, и выглядела она очень по-королевски.

— Трус не достоин править Англией, — заявила она.

— С этим трудно не согласиться, — сказала Кири. — Существуют очень компетентные люди, посвятившие свою жизнь обеспечению вашей безопасности, но и вы должны проявлять бдительность и следить за тем, что происходит вокруг вас.

Брови Шарлотты сошлись на переносице.

— Если бы я промолчала, когда похитители обратились ко мне со словами «ваше высочество», они бы не узнали, что это я. Вы имеете в виду ситуации вроде этой?

— Именно так. Наш собственный здравый смысл является нашей первейшей защитой, — сказала Кири, отхлебывая чай и думая о том, как долго ей следует оставаться здесь: согласно протоколу, предполагался короткий визит. — Прислушивайтесь к своей интуиции. Если какая-то ситуация или какой-то человек покажутся вам странными, возможно, ваш разум заметил что-то, хотя это еще не дошло до вашего сознания.

— Из-за того, что я наследная принцесса, окружающие меня люди часто ведут себя странно, так что это будет трудно заметить. Но я попытаюсь последовать вашему совету. — Сменив тему разговора, она спросила: — Каким образом ваше великолепное сари закрепляется на фигуре?

Кири встала и продемонстрировала, как надевается и удерживается на месте сари. По ее подсчетам, это заняло около двадцати минут, после чего она сказала:

— Я должна идти, ваше высочество. Уверена, у вас много дел перед отъездом.

Шарлотта вздохнула.

— Что правда, то правда. Благодарю, что вы сразу же откликнулись на мое приглашение.

Кири присела в реверансе.

— Дайте мне знать, когда у вас закончатся духи.

— Я надеюсь, что вы снова посетите меня, когда я вернусь в Лондон, — сказала принцесса и, когда Кири уже держалась за ручку двери, грустно спросила: — Буду ли я когда-нибудь свободной и счастливой?

— Никто не может быть абсолютно свободным, кроме тех, кому нечего терять, — сказала Кири и, неожиданно почувствовав уверенность, добавила: — Но вы найдете любовь и счастье. Я уверена в этом.

Лицо Шарлотты радостно засияло.

— Спасибо вам за это, леди Кири.

Кири склонила голову и вышла из гостиной. Интуиция действительно подсказывала ей, что Шарлотта найдет счастье, но говорила также, что оно будет коротким.

Ввиду ухудшающейся погоды Мак был рад, что визит оказался кратким. Когда Кири вышла из Уоруик-Хауса, капюшон ее плаща был поднят, скрывая лицо. За ней следовала Кэсси, держась на два шага позади нее.

Маку хотелось спросить, узнала ли Кири что-нибудь интересное, но здесь было неподходящее место, чтобы выйти из роли ливрейного лакея. Он открыл дверцу экипажа и торопливо выдвинул приставные ступеньки, чтобы женщины как можно скорее могли укрыться от моросящего дождя.

Как только леди благополучно уселись в экипаж, он взобрался на запятки. Был холодный и сырой ноябрьский вечер, и когда они добрались до Эксетер-стрит, уже стемнело. Дождь тоже усилился.

Радуясь тому, что он не настоящий ливрейный лакей, Мак помог Кэсси и Кири выйти из экипажа.

На руках Кири были надеты перчатки, и на него она не смотрела, но, когда он взял ее за руку, у него по коже пробежали мурашки.

— Керкленд опять хочет поужинать вместе с нами. Полагаю, тебе не удалось узнать ничего интересного у принцессы Шарлотты?

— Кое-что удалось, — сказала Кири, поднимаясь по ступенькам. — Через две недели ей предстоит присутствовать на открытии сессии парламента.

Мак поморщился, подумав о толпах людей, которые там соберутся.

— Это плохо. А тебе не удалось отговорить ее от этого? — спросил он, открывая дверь.

— Не удалось. В ней воплощено все упрямство Ганноверской династии, и она видит в этом свой долг. — Войдя в дом, Кири сверкнула на него взглядом. — Трудно что-нибудь возразить против чувства долга.

— Что правда, то правда, — подтвердила Кэсси, направляясь к лестнице. — Увижусь с вами обоими за ужином.

Мак остался в прихожей наедине с Кири. Он подошел к ней сзади, чтобы снять с ее плеч промокший плащ. Сняв плащ, он сначала увидел собранные в блестящий пучок густые темные волосы, потом округлость груди и, наконец, обнаженную кожу ниже алого лифа. Шелковая ткань сари подчеркивала безупречность ее форм.

Она взглянула через плечо, соблазнительно шурша алым шелком и опьяняя ароматом духов. Он застыл на месте, стиснув в руках тяжелую шерсть плаща.

— Почему ты так смотришь? — спросила она, и на ее грудной голос немедленно отозвались все его чувства.

Он утратил контроль над собой и крепко прижал ее к себе. Сердце его бешено колотилось.

— Пожалуйста, не флиртуй со мной, Кири, — сказал он. — Даже когда ты в европейской одежде, мои руки так и тянутся к тебе. Но сари специально придумано для соблазна.

Он на мгновение задержал ее в объятиях, ощущая легкую дрожь ее тела сквозь тонкий шелк. Ему безумно хотелось приподнять яркую ткань и обласкать соблазнительные изгибы ее тела.

Он поцеловал ее в шею, и она тихо охнула. Довольный этим доказательством ее неравнодушия к нему, он отпустил ее и отступил на шаг, мысленно обозвав себя болваном, ведь он опять прикоснулся к ней.

Покраснев, она повернулась, шурша шелком.

— Сари специально придумано, чтобы человеку было комфортно в убийственно жаркую погоду. Соблазн является всего лишь побочным эффектом.

— Мощный побочный эффект, — заметил он. — В этом наряде ты для каждого мужчины являешься воплощением мечты о чувственной, экзотической красоте Востока.

Ее зеленые глаза прищурились, как у сердитой кошки.

— А ты тоже считаешь восточных женщин игрушками, созданными для того, чтобы забавлять европейских мужчин?

— Ты знаешь, что это не так, — сказал он, понимая, почему она так чувствительна, когда об этом заходит речь. — Ты красива и соблазнительна всегда и в любых одеяниях, потому что представляешь собой уникальную смесь Востока и Запада. Если отнять у тебя одну из частей твоего наследия, ты уже не будешь такой неотразимой. Ты прелестна сейчас и будешь еще прелестнее через пятьдесят лет, когда приобретешь жизненный опыт и мудрость.