Ландшафты мозга. Об удивительных искаженных картах нашего мозга и о том, как они ведут нас по жизни - Ребекка Шварцлоуз

Третий фактор связан с возможными последствиями внедрения технологии. Каким именно целям будут служить развивающиеся технологии? И какого рода вторичные последствия они могут иметь для нашего здоровья, личной защищенности и независимости? Мы вернемся к этому вопросу и обсудим, что мы собираемся выиграть и в чем можем проиграть, если такие технологии войдут в нашу обыденную жизнь.

С самого начала важно учесть мнения, страхи и надежды, которые уже имеются у многих из нас в отношении подобных концепций. Чтение мыслей – многогранный термин. Этот распространенный элемент научно-фантастических утопий и параноидальных фантазий часто подразумевает обман и вторжение в ценнейшую частную собственность – чужие мысли. Однако на самом деле большинство работ по развитию технологии чтения мыслей нацелены на то, чтобы помогать людям, которые больны или страдают в результате поражения мозга или тела. В таком варианте чтение мыслей в первую очередь и в наибольшей степени сосредоточено на желаниях человека, которому оно должно помочь. Иными словами, разум, который читают, хочет, чтобы его прочли. Этот простой, но важный факт идет вразрез с нашими стойкими страхами по поводу чтения мыслей других людей.

Чтобы оценить уникальные возможности, которые чтение мыслей предоставляет для помощи немощным людям, давайте рассмотрим случай двадцатитрехлетней женщины, которую я назову Кэрол. Кэрол перестала говорить в тот день, когда пыталась перейти оживленную улицу и ее задели две машины[259]. Удары сильно повредили мозг, растянув и сдавив важные ткани лобных долей и других отделов. Кэрол выжила, но находилась в тихом и безмолвном состоянии, которое врачи называют вегетативным, и не реагировала на просьбы, на звуки и на окружающих людей. Она лежала на больничной койке месяц за месяцем, не проявляя никаких признаков осознания окружающей действительности.

Подобно другим людям, находящимся в вегетативном состоянии, Кэрол не давала наблюдателям никаких оснований полагать, что она в сознании, не говоря уже о наличии у нее способности думать или следовать инструкциям. Однако нейробиолог Адриан Оуэн, работавший тогда в Университете Кембриджа, решил провести сканирование мозга с помощью фМРТ и понять, в сознании ли Кэрол и другие подобные ей люди. В этой задаче есть неожиданная сложность: не существует однозначной границы, отделяющей людей в сознании от тех, кто находится в бессознательном состоянии[260]. Можно использовать метод фМРТ, чтобы проверить, активируется ли у пациента зрительная карта V1, когда ему показывают цветные картинки, или карта звуковых частот A1, когда в его наушниках играет музыка. Однако наличие такой активности в сенсорной коре не дает окончательного ответа на вопрос, действительно ли человек осознает происходящее. Например, Эдгар Адриан слышал сообщения нейронов из соматосенсорной карты S1 шетлендского пони, когда животное находилось под наркозом и его обмякшее тело держалось на скамье и мешках с песком. В полностью функциональном мозге активность первичных сенсорных карт играет ключевую роль в осознанном восприятии сенсорных событий. Но и в отсутствие этой глобальной сети данные участки мозга могут по-прежнему обрабатывать сигналы от кожи, глаз и ушей. Однако это не означает, что человек, скажем так, “в себе” и воспринимает и осознает эти сигналы.

Оуэн и его коллеги искали более строгий показатель. Им нужен был тест, который бы однозначно доказывал то, что пациент находится в сознании. Они стали давать пациентам словесные инструкции и просили выполнять их. Если люди слышали инструкции, понимали их и инициировали ответное действие, их считали находящимися в сознании. На самом деле это высокая планка: требовалось, чтобы люди с тяжелыми повреждениями мозга бодрствовали, обрабатывали словесные инструкции, удерживали их в рабочей памяти и реагировали в ответ. Возможно, никто из людей в вегетативном состоянии не способен был бы это сделать. Но чтобы разобраться, Оуэн с коллегами должны были найти способ, который позволил бы пациентам, не владеющим своими телами, неспособным пошевелить даже большими пальцами ног или перевести взгляд, следовать инструкциям.

Решение было найдено в картах мозга – благодаря их воспроизводимому сходству у разных людей. Как мы видели, создание зрительных образов активирует зрительные карты, а создание двигательных образов активирует двигательные карты. Возможно, человек в сознательном состоянии, но в обездвиженном теле все еще способен создавать мысленные образы, которые Оуэн мог бы обнаружить с помощью фМРТ. Поэтому Оуэн и его коллеги помещали пациентов в аппарат для МРТ и просили их представить себе, что они играют в теннис. Если пациенты слышали и понимали, анализ должен был показать воображаемую игру в теннис как повышение активности двигательных карт. Пациентов также просили представить себе, как они ходят по своему дому. Если пациенты слышали и понимали, ученые видели бы соответствующий зрительный образ по усилению активности в парагиппокампальной области мест. С Кэрол этот эксперимент был проведен в первый раз. И ученые увидели активность, которую надеялись увидеть, в правильных отделах мозга и в правильное время. Очевидно, что Кэрол слышала их и следовала их инструкциям. Ее тело оставалось недвижным, но мозг был в сознании и бодрствовал, и теперь ученые это знали[261].

На протяжении нескольких лет Оуэн и его команда работали над усовершенствованием метода. С его помощью они обнаружили, что примерно каждый пятый пациент из тех, которых считали находящимися в вегетативном состоянии, был способен понимать словесные команды и мысленно следовать им, создавая двигательные или зрительные мысленные образы[262]. Далее ученые стали использовать свой метод, чтобы задавать вопросы пациентам, способным по команде создавать мысленные образы. Например, они могли попросить пациента представить себя играющим в теннис, если их ответ был положительным, или ходящим по дому, если ответ был отрицательным. И они начали задавать вопросы, ответы на которые можно было проверить. Например: “Вашего отца зовут Томас?” или “У вас есть братья или сестры?” Правильные ответы подтверждали, что метод пригоден для общения с пациентом. Можно было даже задавать практические вопросы: не болит ли у пациента что-нибудь или не хочет ли он посмотреть что-то конкретное по телевизору. Это был первый замечательный шаг для налаживания общения с такими пациентами, как Кэрол.

Но, несмотря на невероятные возможности, у такого подхода есть значительные недостатки. Один из них – стоимость. Современные аппараты для МРТ стоят миллионы долларов. Любое сканирование обходится в сотни долларов в час. По этой причине группа Оуэна и другие исследователи работали над поиском менее дорогих альтернативных методов, применимых в больничной палате[263]. Например, приложенные к голове электроды позволяют регистрировать идущие из мозга электрические сигналы. Эта техника измерения активности мозга, называемая электроэнцефалографией (ЭЭГ), применяется уже более столетия и