Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе - Лоис Буджолд

К тому времени, когда Майлз принял душ и переоделся в свой последний свежий серый костюм, таблетки сделали свое дело и он почти почувствовал себя человеком. Он выплыл из комнаты, и госпожа Форсуассон пригласила его пройти на кухню. Оставленный Тумоненом охранник торчал в гостиной.

— Не хотите ли позавтракать, лорд Форкосиган?

— А вы сами ели?

— Ну, вообще-то нет. Но я не голодна.

Скорее всего так и есть, но выглядела она такой же бледной и измученной, как и он сам.

— Я съел бы что-нибудь, если вы составите мне компанию, — придумал тактический ход Майлз. — Что-нибудь попроще, — предусмотрительно добавил он.

— Хлопья? — осторожно предложила она.

— Да, с удовольствием.

Майлз хотел было добавить «я их сам приготовлю» — приготовление блюда из хлопьев было вполне в пределах его способностей, — но ему не хотелось, чтобы она ушла, поэтому он сел, как послушный гость, и принялся наблюдать за ее передвижениями по кухне. Катриона казалась несколько не на месте, хотя вроде бы находилась в святая святых своего дома. Где же она будет смотреться лучше? В каком-нибудь более просторном месте.

Кэт села и налила им обоим. Они обменялись любезностями. Проглотив несколько ложек, она неубедительно улыбнулась и спросила:

— Это правда, что суперпентотал делает человека… несколько придурковатым?

— М-м-м… Как на любой наркотик, люди на него реагируют по-разному. Мне приходилось неоднократно присутствовать при допросах с суперпентоталом в рамках моей предыдущей деятельности. И я сам подвергался его воздействию дважды.

Последнее заявление вызвало у нее живой интерес.

— О?

— Я… хм… — Майлз хотел успокоить ее, но ему приходилось быть честным. «Никогда не лгите мне больше», — сказала она тогда голосом, полным сдержанной страсти. — Моя собственная реакция — полная идиосинкразия.

— Разве у вас нет аллергии, которую Имперская служба безопасности специально прививает… Нет, конечно, нет, иначе вас бы тут сейчас не было.

Имперская безопасность ограждала своих ведущих сотрудников от допросов с суперпентоталом, прививая им аллергическую реакцию, приводящую в случае применения препарата к анафилактическому шоку и смерти. Для этого, конечно, требовалось согласие человека, но, поскольку данная прививка открывала доступ к карьере, недостатка в добровольцах служба безопасности не испытывала никогда.

— Вообще-то нет. Иллиан никогда мне этого не предлагал. Задним числом я не раз задумывался, не приложил ли к этому руку мой отец. Но в любом случае суперпентотал не делает меня более правдивым, лишь гиперактивным. Я болтаю невесть что. С огромной скоростью, надо думать. Когда меня подвергли такому допросу… хм… враги, я сумел выкрутиться, читая стихи. Оч-чень необычный опыт, должен сказать. У нормальных людей степень, ну, противности, что ли, зависит во многом от того, сопротивляется ли он воздействию наркотика, или нет. Если вы чувствуете, что ведущий допрос на вашей стороне, то это просто помогает свободнее давать те же показания, которые вы дали бы в любом случае.

— О! — Она выглядела не очень успокоенной.

— Не могу утверждать, что это не затрагивает каких-то глубинных вещей, — а у нее этих глубин, как в океане, — но грамотно построенный допрос не должен, — унизить вас, — быть так уж плох. — Хотя если уж события прошлой ночи не вытряхнули ее из состояния мрачного самоконтроля… Помедлив, Майлз добавил: — Как вы научились так скрывать ваши чувства?

Ее лицо мгновенно стало бесстрастным.

— А я скрываю?

— Да. По вашему лицу очень трудно что-либо прочитать.

— О! — Она отхлебнула кофе. — Не знаю. Я такая сколько себя помню. — Однако более отдаленные воспоминания несколько смягчили ее черты. — Хотя нет… Нет, было время… Думаю, было… У меня было… есть три старших брата.

Типичная структура форской семьи их поколения: перебор мальчиков и девочка в виде символического довеска. Так, для коллекции. Неужели никто из этих родителей не обладал (А) предвидением и (Б) умением элементарно считать? Неужели никто из них не хотел стать дедушками и бабушками?

— Двое были намного меня старше, — продолжила она, — но младший — вполне подходящего возраста, чтобы быть невыносимым. Он обнаружил, что может прекрасно поразвлечься, доводя меня до истерики. Вполне подходящим объектом для этого были лошади. В те времена я с ума сходила по лошадям. Я не могла дать сдачи: чтобы ответить словесно, мне тогда не хватало ума, а физически — сил. Он был значительно сильней: ему тогда было четырнадцать, а мне — десять. Он просто переворачивал меня вверх тормашками, и все. Через некоторое время он меня настолько хорошо выдрессировал, что ему достаточно было заржать, чтобы вывести меня из себя. — Кэт кисло улыбнулась. — Для моих родителей это было совсем не просто.

— Они что, не могли его остановить?

— Обычно он был достаточно сообразителен, чтобы выходить сухим из воды. Его выкрутасы срабатывали даже со мной. Помню, что иногда я одновременно и смеялась, и пыталась огреть его чем-нибудь. И думаю, в то время мать уже заболевала, хотя никто из нас об этом даже не подозревал. И мама мне как-то сказала — я как сейчас вижу ее сидящей, подперев лицо ладонями, — что единственный способ отделаться от него — это просто не реагировать. То же самое она говорила, когда меня дразнили в школе или когда я расстраивалась из-за чего-то. «Будь как каменная, — говорила она. — Тогда он не получит никакого удовольствия и перестанет».

И он перестал. Во всяком случае, он повзрослел, перестал быть четырнадцатилетним олухом и поступил в университет. Теперь мы с ним друзья. Но я не разучилась отвечать на нападение невозмутимостью. Теперь, оглядываясь на прошлое, я размышляю, сколько проблем моего брака было следствием… — Она улыбнулась и моргнула. — Моя мать ошибалась, я полагаю. Уж сама-то она точно игнорировала свои боли слишком долго. Но теперь я бесстрастна все время, и уже слишком поздно меняться.

Майлз с силой закусил кулак. Все верно. Значит, с самой ранней юности она усвоила, что никто ее не защитит, кроме нее самой, и единственный способ выжить — прикинуться мертвым. Просто класс! И если и существует более ошибочный шаг, чем обнять ее и попытаться успокоить, то Майлз не мог его вообразить. Если ей нужно быть каменной, потому что это единственный известный ей способ выживания, то пусть будет мраморной, пусть будет гранитной. В чем бы вы ни нуждались, миледи Катриона, возьмите это. Чего бы ни хотели, вы это получите.