Планета бессмертных - Джеймс Гарднер

– Стараюсь, как могу…

А потом уже глядела только себе под ноги, что, в общем-то, было разумно, учитывая, сколько всякого мусора валялось на полу.

Оказавшись на приемной платформе, мы спрятались порознь, но все неподалеку от люка шлюзовой камеры. Я заняла стратегически важную позицию между деревянным ящиком высотой мне по грудь, наполненным слитками платины, и контейнером из прозрачного голубого стекла с рыбьими скелетами внутри. Когда-то в контейнер, должно быть, была налита морская вода – к стеклу прилипли засохшие водоросли, и по всему периметру шла полоса осадка соли – однако вода испарилась, и рыбы погибли от обезвоживания, или удушья, или голода, или просто безнадежности. Они не заслужили такой судьбы; вид их засохших останков вызвал слезы. Я заставила себя отвернуться и достала из ящика слиток платины, молчаливо обещая призракам рыб, что не промахнусь и со всей силой швырну тяжелый слиток в тех, кто этого точно заслуживает.

Ожидая появления шадиллов, я сидела, сжимая в руке прохладный слиток. Жаль, что корпус больше не был прозрачным, – я охотно понаблюдала бы за процессом втягивания нас в недра корабля-«вязанки». Но чего нет, того нет. Все, что мне оставалось, это скрючиться в состоянии «нервного ожидания», пытаясь угадать, что происходит снаружи, и, скорее всего, ошибаясь в своих предположениях. Мысленно я сказала себе: «Еще десять секунд, и послышится какой-нибудь звук»; но нет, все было тихо. Тогда я подумала: «Еще пять секунд, и кто-нибудь появится»; однако пять секунд прошли, но ничего не случилось. Я начала вести счет, чтобы посмотреть, как долго еще осталось, однако, досчитав до пятнадцати, потеряла всякое терпение и скрестила пальцы в надежде заставить шадиллов сделать хоть что-нибудь. Закрыла глаза, посчитала еще чуть-чуть, открыла глаза, посмотрела на свое отражение в платиновом слитке, интересуясь, как я выгляжу, когда «полна ожиданий», но металл покрылся пятнами от моих пальцев.

Я как раз чистила слиток рукавом куртки, когда «Предназначение» с грохотом ударилось обо что-то.

«Ха! – мысленно воскликнула я. – Вот оно! Несмотря на затянувшееся ожидание, я не позволила своим мозгам устать или отвлечься».

ПОЯВЛЕНИЕ ВРАГА

Нельзя сказать, что события дальше развивались стремительно. После удара (который, очевидно, соответствовал моменту, когда наш корабль установили на посадочную «подушку») последовала томительно долгая пауза, и только после этого из шлюзовой камеры донеслись звуки. Еще больше времени ушло на то, чтобы шлюзовая камера выполнила свое предназначение. Я знала совершенно точно, что шадиллы просто нарочно тянут время, играют в глупые игры, нажимая кнопки управления, вместо того чтобы побыстрее «перейти к делу». Наконец, когда меня уж так трясло от изматывающего ожидания, что я готова была вскочить и изо всех сил рвануть на себя люк шлюзовой камеры, послышался характерный щелчок, и люк медленно открылся.

В комнату швырнули какой-то предмет: это оказался тускло-серебристый шар размером с мой кулак; лениво описав дугу, он упал на пол. На нем прямо было написано, что это ОРУЖИЕ… не в буквальном смысле, насколько мне было видно, но я ни на миг не усомнилась, что в момент удара о пол произойдет что-то скверное. Я полезла за ящик – чтобы между мной и серебряным шаром оказались все эти платиновые слитки. Однако, стремясь по-прежнему действовать бесшумно, двигалась я недостаточно быстро, и когда шар ударился о пол, правое плечо и рука были все еще на виду.

Никакого эффектного результата не последовало – ни вспышки, ни взрыва; просто моя незащищенная рука онемела от плеча до кончиков пальцев. Я видела, что она все еще на месте, но не чувствовала ее. Хуже того, из нее ушла вся сила; а ведь именно в этой руке я держала платиновый слиток. Прежде чем я успела осознать, чем это мне угрожает, он выскользнул из ослабевших пальцев и упал на пол.

Бац!

Такая малость – и наша тайна перестала быть тайной. Не колеблясь, я отбросила «мучительные сожаления» и распростерлась на полу в эстетически безупречной позе. Раз уж шадиллам все равно известно о моем присутствии, пусть думают, что их устройство полностью достигло своей цели; тогда, возможно, они не предпримут более суровых мер против меня или моих товарищей. Когда шадиллы подойдут, чтобы подобрать мое бесчувственное тело, я захвачу их врасплох и разобью носы негодяям.

Я лежала, хитроумно прикрыв глаза, чтобы остались лишь маленькие щелочки. Поначалу я не видела ничего, зато слышала шаги, приближающиеся со стороны шлюзовой камеры.

Никто из моих товарищей не бросился в атаку. То ли они тоже впали в оцепенение, то ли очень хорошо спрятались и просто выжидали удобного момента, пока чужаки продвинутся в глубь помещения. Возможно также, что нам предстояло иметь дело с множеством врагов – один вошел на приемную платформу, а другие оставались в шлюзовой камере, обеспечивая ему прикрытие; еще и поэтому действовать следовало крайне осторожно. Мне же оставалось одно – лежать неподвижно и ждать.

Но тут я увидела пару ног где-то в четырех шагах от меня. По виду – совершенно человеческие ноги, точнее говоря, ноги в человеческих ботинках, очень похожих на те, которые носили Фестина и Аархус.

Такими прочными ботинками флот обеспечивал всех навигаторов.

УЖАСНОЕ ОТКРЫТИЕ

Ботинки продолжали шагать в мою сторону. Голова у меня лежала под таким углом, что кроме ног я ничего видеть не могла, однако это были самые что ни на есть человеческие ноги в человеческих брюках. Между прочим, в серых брюках – как у Фестины, цвет формы, которую на флоте носят адмиралы.

Вряд ли это просто «сверхъестественное совпадение».

Незнакомец в сером зашуршал чем-то; судя по звуку, шарил в кармане куртки. Потом мужской человеческий голос произнес:

– Весло здесь. Мы нашли ее.

Надо полагать, он обращался к кому-то с помощью устройства связи. Меня пробрала дрожь: теперь не осталось никаких сомнений, что они искали именно меня. Однако гораздо страшнее было то, что человек говорил не по-английски, а на моем родном языке! На языке, которому меня учили с детства, языке моей матери, сестры – и всех обучающих машин на Мелаквине.

Внезапно меня пронзила ужасная по своей очевидности мысль. Эти обучающие машины построили шадиллы, и я знала, что тот язык, на котором мы говорим, отличается от языка наших предков, тех самых, которые первыми прибыли на Мелаквин с Земли.

Что, если все это время – я имею в виду как мою собственную жизнь, так и существование бесчисленных поколений моих стеклянных предшественников – мы говорили на языке шадиллов? Что, если они построили обучающие машины, которые должны были переделать нас по их образу и подобию? Наши непрозрачные предки никак не могли помешать этому; обычные люди, они естественным образом умерли в отведенный им срок, и в дальнейшем нашими единственными наставниками были машины. Где-нибудь на Мелаквине, в одной из залитых светом Башен предков, лежат те, кто стал первым поколением стеклянных людей, и, возможно, они еще помнят древний язык землян, но они не прикладывали никаких усилий, чтобы передать эти знания последующим поколениям, и теперь мы говорим только на языке наших врагов.

В каком-то жутком смысле и я была шадиллом.

Я отчаянно надеялась, что у стоящего передо мной человека ноги под серыми брюками не стеклянные.

МОЙ ПЕРВЫЙ КОНТАКТ С ШАДИЛЛАМИ

Человек подошел так близко, что смог подтолкнуть меня носком ботинка. Я стерпела это; он удовлетворенно хмыкнул. И в этот момент я врезала правой ногой по передней части его щиколоток, а другой ногой ударила сзади под колени. Ноги у него сложились, и он упал на меня; его голова с приятным для слуха стуком ударилась о мой живот.

Это была голова самого настоящего землянина с самыми настоящими волосами. Никакого стекла.

Правая рука по-прежнему ничего не чувствовала. Тем не менее левой я обхватила человека за горло и крепко сжала ее на уровне локтя. Попытка крикнуть окончилась неудачей – ему не хватало воздуха, и в отчаянии он обеими руками вцепился в мою руку, стремясь оторвать ее от себя. Если бы правая рука у меня функционировала, ему бы в жизни не освободиться; но даже и так мужчине пришлось нелегко – спустя несколько мгновений он смог лишь вдохнуть и собрался закричать, как вдруг огромный оранжевый кулак ударил его по губам.

Ладжоли! Я и не слышала, как она подошла.

Приканчивая человека, она все-таки производила некоторый шум – невозможно нанести восемь ударов пяткой в солнечное сплетение совершенно беззвучно, не говоря уж о вскриках, вырывающихся изо рта избиваемого, как бы вы ни старались заглушить их, – однако шум был совсем негромкий, не наводящий на мысль о сражении. Я надеялась, что если другие шадиллы прислушиваются, они решат, что человек просто оттаскивает мое бесчувственное тело. И действительно, спустя несколько мгновений женский голос спросил: