Месть Проклятых - Валерий Иващенко

- В общем, парень, теперь единственный закон для тебя - твоя совесть и твоё сердце. Ступай же, и сделай что должно... вернее, что считаешь нужным.

И это были последние слова, которые Айлекс слышал от старого графа - а забегая вперёд, и последний взгляд друг на друга деда и внука.

Бывшего графа - и бывшего внука.

Двое солдат переглянулись почти одинаковым жестом - и тихонько пожали плечами. Что бы ни означали поднявшиеся над подземельями Тарнакского храма шум и суматоха, их это не касается. Может, притащили ещё кого-то из лесных демонов, а может быть, адепты ещё какое проклятье придумали. Во всяком случае, им тут на нижнем ярусе стоять и сторожить у двери камеры, где оплетённая нитями призрачной силы, в муках корчилась проклятая Хранителем, но надо признать, чертовски красивая лесная девка.

Полдня маялись с нею самые сильные из святых братьев. И два рыжие брата откуда-то с восходных краёв, которых солдаты сменили недавно, с зябким испугом оглядываясь через плечо, шепнули - что-то дела там совсем худые. Не справились отцы церкви, оплошали. Самым сильным огнём да молитвами пытали девку, но так и не выведали тайну Лесного Духа. А когда она в миг просветления обвела чарующим зеленоглазым взглядом своих мучителей, старцу Серафиму и вовсе дурно сделалось. Когда выносили его, с губ пена брызгала, словно корня мыльнянки объелся. И хрипел в корчах, что дриада что-там у него в голове вывернула наизнанку - дескать, осознал он, что свобода не по эту сторону призрачной клетки. А по ту, и все здесь на самом деле узники при вольной девахе. Вот так-то, братцы...

До конца смены ещё далеко. Когда ещё придёт капитан со сменой караула. А тут зябко, душновато - и до охренения скучно. Помечтать о чём, что ли? Например - о том, что стоит ещё немного послужить, или как-нибудь отличиться в драчке с нечистью да иными врагами матери-церкви, и уже вполне реальной станет возможность попасть в паладины. А это уже совсем другой расклад. Денежка куда больше, харч получше да почёт. И послушницы уже не посмеют кривиться да отнекиваться, когда задираешь им подол...

Зевнув втихомолку, один из солдат едва не поперхнулся вздохом, когда из тени под статуей Хранителя, образованной огнями двух почти застывших в неподвижном воздухе подземелья факелов вдруг шагнула жрица. Ах да, та самая - и впрямь, все красавицы перед нею просто замарашки подзаборные.

- Не велено! - хотел уж было заученно рявкнуть подобравшийся солдат.

Только не успел - от лёгкого и почти нежного прикосновения девичьей ладони к молодцевато выпяченной груди он вдруг сложился пополам. Расплылся бесфоменным тюфяком, словно в его теле разом исчезли все кости, и с мокрым шлепком упал как стоял. Лишь звякнул о грубый камень выпавший из одрябшей руки меч.

Второй стоял лишь миг, глядя на своего товарища прыгающими безумно глазами со стремительно побелевшего лица. Затем перевёл взгляд на спокойный и безмятежный лик таким диковинным образом объявившейся девы.

- Ангел смерти... - прохрипел он, неверной рукой пытаясь разорвать ворот внезапно ставшей тесной и душной кольчуги.

Большой и сильный мужчина попятился в дальний угол. Сел на корточки, позабыв про болтающийся на боку меч. Он скрючился в позе неродившегося младенца, в слепом ужасе закрываясь от всего мира вскинутыми руками. Оттого он и не видел, как в женской руке сверкнул темнотой тонкий клинок. Тут же метнулся, словно талое масло пронизав человека вместе с кольчугой. Выпил до дна его жизнь, и замерцал умиротворённо - новая хозяйка не скупа, даёт вволю порезвиться...

- Ангел смерти? - если бы этот нежный и действительно спокойный ангельский голосок слышал кто-то ещё, то не поверил бы своим ушам.

Окованная железом и напитанная святыми молитвами дверь не стала препятствием для Мирдль. С лёгкой усмешкой она прикосновением раскрытой ладони выворотила створку, толщиной поспорившую бы с воротами иного баронского замка. Одним движением разнесла её в щепу и лохмотья рваной жести, отбросила в сторону и шагнула в широкую подземную камеру.

Под высоким сводчатым потолком заметались тени - то затрепетали огоньки четырёх заправленных маслом светильников, кропотливо расставленных святыми братьями по углам. Они осветили длинную лавку у боковой стены, маленький столик с забытым кем-то требником.

Мирдль полистала книгу, стараясь не обращать внимания на запрокинувшееся в муке тело дриады, висящее в центре залы. Закатившиеся глаза и чуть подрагивающее даже в забытьи тело заставили жрицу потемнеть ликом. Она старательнее отвернулась - уж любительницей подобных зрелищ не была никогда. Даже ни разу не отправлялась из монастыря вместе с толпой святых сестёр, одуревших от скуки и жаждущих хоть каких-то развлечений, и с холодеющей от страха и восторга спиной не глазела в соседнем городишке на публичную казнь какого-нибудь конокрада или мздоимца. Потерпи пока, сестра...

- Ага, вот оно!

И поглядывая в записанные округлым почерком строки, Мирдль стала осторожно, слой за слоем снимать проклятие.

Матушка Жизнь, распусти свои вены,Корнем древесным в молитву вплетись!Тают в речах эфемерные стены,Грезит во снах нестареющий тис.Кровью Хранителя, смехом астрала,В ритме пульсации грязь и мечта.Крылья пропащего, холод запала.Кружевом эха грядёт пустота.

Колдовская молитва-наговор Кати Иващенко

Стены клетки вспыхнули на миг. От них отлетели какие-то тотчас истаявшие дымом лохмотья, однако тем не менее она хоть и стала тоньше, но устояла. Ах, как же это оказалось досадно! Мирдль даже процедила сквозь зубы одно из тех выраженьиц, заслышав которые мать-настоятельница строго поджимала губы, а потом закатывала проштрафившейся монахине хорошую головомойку с долгой и вынимающей душу нудной нотацией да внеочередной всенощной службой вдобавок.

Присев на корточки и тщательно изучив оставшееся не столько глазами, сколько всем своим естеством, Мирдль скептически покачала головой и глухо зарычала от бессильной злости. Надо же! Ведь почти получилось!

Подняв глаза, она увидела бьющий почти в упор, ненавистью хлестающий наотмашь незабываемый взгляд зелёных глаз очнувшейся Веллини. Дриада уже пришла в себя и даже с некоторым комфортом расположилась на оставшихся пластах сдерживающей её силы - самое страшное и болезненное Мирдль уже либо сняла, либо брезгливо развеяла в призрачные клочья.

- Зачем ты здесь? - в голосе пленницы чудным образом смешались боль, страх и недоумение.

- Спасаю одну глупую, но симпатичную дриаду, - угрюмо отозвалась жрица и вновь попыталась разорвать мерцающую в воздухе цепь. - Не догадалась, что ли? Чёрт!.. не выходит...