Луковое горе - Дмитрий Анатольевич Кадочников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только выехали, тут же поднялся ветер, он всё усиливался. Дорогу начала заметать низовая позёмка. Несмотря на дневное время суток, все ехали молча и напряжённо, включив все световые приборы. Видимость стремилась к нулевой. Неожиданно материализовались перед траком появившиеся из молочной снежной дымки тягачи или автобусы. Легковые машины и вовсе неожиданно появлялись прямо перед самым бампером МАЗа, выскакия из белой снежной мглы прямо перед грузовиком.
‒ Эх, не встать бы! Как пошли переметы, жди беды! Если встанем, сутки точно потеряем, пока раскопают. То да сё. Дорогу сейчас, как закроют и пиши, пропало. Цепи что ли надеть? ‒ бормотал себе под нос Михаил, сердито поглядывая на сидящего рядом Геннадия, будто это он настлал непогоду.
Водитель и сменщик освободили топчан, отдав его во власть Егору, сами заняли передние места, начали внимательно следили за дорогой. Дорога, казалось, околдовала обоих, и они были не в силах оторвать от неё взгляд.
Воспользовавшись столь приятным бонусом, не обращая внимания на напряжённый разговор двух шоферов и их напряженные переговоры по рации с другими, Егор впервые за много дней развалившись, подоткнув под голову полушубок, крепко уснул.
‒ Всё, вставай, буран прошли, даже немного на цепях шли, ты дрых, будить не стали. А тут уже Астана рядом, да и Мишке спать нужно, его вона как кумарит.
Зевая, Егор нехотя освободил место начал лениво зашнуровывать ботинки, чтобы хоть немного пройтись перед очередным трясучим перегоном, когда засыпаешь сидя, бьёшься беспрестанно о стекло головой и все равно засыпаешь вновь, и так многократно, пока сон окончательно не свалит бренное тело в узкую щель за задним сиденьем водителя.
Ночь. Как надоели эта вечная ночь и ночная езда по бескрайним, безжизненным казахским степям, пустыням с редкими затяжными подъёмами и спусками в районе озера Балхаш, петляющей между вялых складок степи дороги на Караганду. Вечно бредущие где-то на горизонте группы верблюдов, высоковольтные линии без проводов и огромное, усеянное мириадами звезд степное небо с одиноким месяцем, взирающим на всё это безмолвное великолепие откуда-то сверху.
И только рассказы водителей об усеянной разноцветными тюльпанами, густо пахнущей мёдом степи, колыхающейся на ветру под мелодии птиц, вызывали желание побывать здесь весной. А лето, какое оно здесь? Жаркое, сухое, обжигающее лето, когда безжалостное солнце выжигает всё окружающее, раскаляя степь, делает столь невкусной воду в местных источниках. И вкус этой воды, такой жёсткой, насыщенной солями, сохраняется в холодные зимы и не даёт забыть о летнем зное. А такое холодное, затянутое льдом, продуваемое со всех сторон зимнее озеро Балхаш становится столь притягательным жарким летом и тёплой осенью.
Лёжа в щели, Егор терпел: болели от тряски бока, невыносимо тянуло затёкшие ноги, шевелиться не получалось, отчаяние овладевало каждой клеточкой организма. Спящий Михаил навалился на него всем телом, прижав к сиденью водителя. Наконец, не в силах больше терпеть, Егор выскользнул из убежища, сел и уставился на дорогу.
‒ Что, вздремнул? Я засёк, часа три стонал, но лежал. Снилось что? ‒ Геннадий, морщась, смотрел на дорогу, гримаса боли искажала его лицо.
‒ Устал в щели спать, всё болит, у тебя-то тоже, смотрю, болит?
‒ Молоко кончилось, а еда вся унылая, консервы да хлеб, а нужен бульон. Онуру надо всегда узбеков нанимать, те вот в дороге лепёшка да чай, никаких тебе разносолов, в кафе ‒ ни ногой. Да нам бы самим купить продуктов, мы бы сами варили, а то денег не дам, сам буду кормить. Вот и кормит тем, что похуже.
Машина начала дёргаться, как только въехали в какую-то деревню, Михаил проснулся и крикнул в рацию:
‒ Эй, встаём, у нас соляры почти нет, завоздушим систему, тогда конец ‒ вода застынет в системе, и приехали!
‒ Да, у нас то же самое, на нашем МАЗе. Онурке уже два часа мозг выгрызаем, а он всё терпит, пёс турецкий! ‒ закричали в рацию казахи.
‒ Встаём, дам чутка каждому, литров по сто! ‒ раздалось из рации голосом водителя КамАЗа.
Вскоре машины встали у обочины, Егор, как и все, вышел на дорогу. Оказалось, что КамАЗ в силу своей топливной экономичности и новизны истратил не всё топливо.Начались перекачки и переливы солярки из него в другие машины. Онур раскрыл огромную бумажную карту, отчаянно пытался установить точное местоположение колонны и вскоре воскликнул:
‒ Это Александровка! Считай, мы в Астане!
‒ Да, но у нас в машинах всего литров по пятьдесят соляры, и как пережить ночь?! ‒ закричали в ответ казахи-водители.
‒ Нет, тут не останемся, не думай даже! Зимой с Чимкента водку везли приятели, встали, их подъехали и ограбили. Тут ингуши и чеченцы промышляют, ладно, лук ‒ они наши машины заберут! ‒ запричитал водитель КамАЗа.
Заправив по-быстрому машины, как назло, все застряли на растаявшем от горячих шин снегу, долго буксовали, кидая под колеса цепи и таская щебень с обочины, бесполезно жгли ценную солярку. Наконец, тронулись, по рации старший турок распорядился:
‒ Все едем за мной! Ночевать будем на рынке, скажу, что товар с юга привезли, нас пустят.
Долго и нудно петлял караван из фур по узким улицам столицы: какие-то деревянные убогие дома, тупики, сугробы. Тягачи с трудом входили в повороты, цепляя сугробы, скрипели на запредельных углах подвеской. В рацию лился ровный музыкальный мат, столица неприветливо встречала южан.
Вот и огромная территория за забором, охрана. Онур, распахнув руки-крылья, подбежал к вышедшему охраннику, показывал, что привёз нечто запредельно нужное для любимой столицы. Ворота нехотя открылись, шаланды потянулись друг за другом и выстроились в ряд возле будки на сваях. Она возвышалась метров на пять вверх, над огороженном сеткой-рыбицей пространстве, чуть поодаль виднелся огромный цех ‒ основное здание рынка. Сама же будка смахивала на наблюдательную вышку для тюремной охраны, а торговая площадь возле неё, огороженная сеткой и колючкой, ‒ на зону. Егор выскочил из кабины на волю. Наконец-то сегодня он сможет спать не в кабине опостылевшего грузовика, а в гостинице столицы степей ‒ Астане. Из грузовиков вылезли все молодые турки и сгорбленный от забот и дум Лёха. Со стороны охранников, размахивая радостно руками, приближался главнокомандующий эскадры, луковозов, адмирал Онур-бей ибн Джамбул. Яркие прожектора освещали всю огромную территорию, кроме трёх машин, более никого не было.
‒ Ола, мне ключи дали от будки! ‒ Онур кивком головы показал на смотровую вышку.
‒ Здорово! Сегодня спим в ней! Да? ‒ не сговариваясь, закричал хор притесняемых водителями страдальцев.
‒ Давай туда все идите, утром тут торговля ярая будет, мы же ремонт делать, заправка и дальше! ‒ турок повернулся
