Инкуб с трамвайной остановки - Оксана Алексеева

целовать. От эмоций в голове стоял туман, изнутри разрывалась пружина. Возбуждение переходило почти в злость, но вся агрессия оборачивалась бессилием перед тем, что он со мной вытворяет. Мне было стыдно от того, как быстро я капитулирую. И как сотрясаюсь в его руках, когда невыносимость достигла своего апогея.

Задышала рвано прямо ему в рот, попыталась вспомнить, кто я и где. Услышала совсем тихое, сдавленное признание:

– Кажется, я теперь буду жить от одного твоего оргазма до другого. А в следующий раз мы разденем меня – это будет так грязно, что тебе понравится.

Отчего-то я уже и не сомневалась. Любые извращения могли уместиться в голову, если их правильно и настолько умело умещать. Я положила голову ему на плечо, постоянно прикасалась носом к шее, отчаянно вдыхала запах его кожи, но в какой-то момент с моих губ сорвалась невольная фраза, которая все испортила:

– А потом вернется Кристина Фор. В которую ты даже не влюблен.

– Конечно, вернется, – его совсем смена темы не обескуражила. – И я буду изменять ей с тобой чаще, чем с другими.

Вообще-то, это было настолько нелепо, что даже смешно.

– Как заманчиво звучит! – рассмеялась я, приподнимаясь, чтобы заглянуть в черные глаза. – Прям исключительной себя чувствую! Неужели ты без нее никак не сможешь решить свои денежные проблемы?

– Никак, – его ответ был однозначен. – Прекрати, Наташ, этот спор ни к чему не приведет. И не забывай, что твоя влюбленность полностью навязана. Я поддерживаю ее поцелуями и прикосновениями. Стоит мне прекратить, как через несколько недель ты почувствуешь то же самое, что при первой встрече: я буду казаться тебе привлекательным, но не возникнет желания меня любить или иметь меня в личном распоряжении. Я использую тебя.

– Знаю.

– Знаю, что ты знаешь. И мне нравится, что тебя это не беспокоит. Можно притвориться, что я понравился бы тебе и сам по себе.

Я промолчала. Ведь я с ним недостаточно честна. Я точно так же использую его. Но он прав – требовать расставания с Кристиной я не имею права. Уж точно не из-за чувства, к которому я его принудила магией. А значит, надо перестать строить из себя настоящую влюбленную и научиться спокойно болтать на любые темы:

– То есть Риссаю тоже скоро отпустит?

– Конечно. Если мне не придется с ней снова спать, – он усмехнулся и тут же добавил: – Я больше не притронусь к ней. Не хочу стать яблоком раздора между вами.

Я вновь расслабилась в теплых объятиях и протянула:

– Влюбленность делает из тебя хорошего парня.

– Сам поражен. Но, по-моему, я становлюсь скучным и предсказуемым.

– Самую малость, – я рассмеялась ему в шею. – Без образа негодяя вся сексуальность пропадает.

– Заноза ты, Наташ. Держи себя в себе, пожалуйста.

– Зато ты занозой быть перестал – спасибо мне! Мягкотелый такой, безобидный! Котеночек без коготочков!

Не зря я его поддевала – взамен получила всплеск эмоций, небольшую потасовку и череду сладостных поцелуев.

Жаль, но необходимо было возвращаться. В конце праздника существа потянутся в Москву, может быть небезопасно пробираться в Вахарну в такое время. Мы выехали на луг, я предварительно выглянула в портал и убедилась, что свидетелей нет. Отогнали машину в сторону и пошагали к городской стене. Но одновременно остановились, как если бы мысли разом пришла в две головы. Мне – вернуть его пиджак. Ему – поцеловать меня еще разок, чтобы этот восхитительный день продлить еще хоть на пару минут.

Немного потеряли счет времени, даже снова захотелось вернуться обратно – и провести в изоляции еще недельку-другую, не отрываясь друг от друга, но вдали раздался голос:

– Я тебя обыскался, Диминик!

Я посмотрела на спешащего к нам Никиту, который явно не один час разыскивал инкуба. В его глазах появилось понимание, ведь ведьмак застал нас в недвусмысленной позе:

– Так вы встречаетесь? Стоило догадаться!

– Ну да, – ответил Диминик.

– Ну нет! – опомнилась я.

Инкуб мгновенно изменил показания:

– А, да. Да нет. Не встречаемся то есть. А что?

– Ничего, – тому были безразличны наши отношения. – Я хотел обсудить сокровищницу! Это дело нельзя планировать слишком долго!

– Сокровищницу? – я отступила. – Какую?

– В резиденции Феникса, – нехотя пояснил Диминик и уставился на ведьмака: – Никита, ты вообще понимаешь, что значит «секрет»?

Тот осклабился:

– Понимаю. Но вдвоем мы не справимся. Мне колдовать нельзя, а там охрана и магические ловушки. Нам нужна и Наташа, и Риссая! Без последней мы точно не обойдемся!

Инкуб явно был недоволен тем, что тот при мне откровенничает. Он процедил сквозь зубы:

– Потом обсудим.

Никита пожал плечами и удалился. А я, тяжело вздохнув, уставилась на парня, уже точно не желая его целовать. Они спелись! Ведь именно этого я больше всего опасалась, когда замечала любые их разговоры! Сейчас я точно имела право на объяснения:

– Это тебя я недавно хорошим парнем назвала? Просчиталась! Зачем вам сокровищница?

– Наташ, – он говорил задумчиво и определенно хотел меня убедить: – Там есть амулет прозрения. Он Фениксу даже не нужен! А твоей Маринке необходим. Ты правильно тогда Николасу сказала – она не примет его мир, пока этот самый мир не осознает. Не ври, что тебя не обрадует счастье лучшей подруги.

– А у крысы хороший слух, – промямлила я. – Дим, тебя казнят! Сверхполиция ждет лишь одной зацепки!

– Только если поймают, – он словно был полностью уверен в решении. – Я хочу это сделать – ради Марины, ради тебя, ради себя, в конце концов. Я влюблен! Что я чувствую неправильно?

Я отступила еще на шаг, сокрушенно качая головой. Забава была интересной, но теперь она стала опасной. Это ведь настоящее самопожертвование! Он готов рисковать жизнью ради моей улыбки? Ради такой мелочи, как показать человеку Вахарну? А ведь это действительно мелочь в сравнении! Большая удача, что Никита рассказал при мне, а иначе инкуб планировал бы такие безумные подвиги без меня.

Еще шаг назад, длинный вдох. Мое внушение сработает только при условии, что жертва к тому хоть частично готова. А Диминик не хочет отказываться от влюбленности – он ею пока наслаждается, ведь вытрясает из меня полную взаимность. Значит, надо немного его напрячь:

– Я тоже влюблена, не забыл? И я требую верности! Вот она действительно меня порадует! Гораздо сильнее какого-то артефакта!

Он улыбнулся криво, с трудом не закатил глаза.

– Наташ, и как ты это себе представляешь?

– Да как угодно! Любой вариант лучше, чем знать о твоих похождениях!

Наконец, Диминик поддался легкой злости. Сжал челюсти и процедил:

– А ты о них и не узнаешь. Перестань нести эту чушь – ты сама в нее не веришь. Или что, хочешь проверить, готов ли я ради тебя умереть от голода?!

Кажется, сейчас уже можно. Снова короткий вдох. Я запела сразу, без пауз и возможности меня остановить, громко, без слов, переводя мелодию на верхние ноты, чтобы у самой барабанные перепонки зазвенели. И сразу после потребовала:

– Разлюби меня, Диминик. Пусть мое желание отменится!

– Желание?.. – успел спросить он и покачнулся.

Уже через секунду выпрямился, уставился с удивлением – я даже во взгляде заметила изменения. В черных глазах больше не было бесконечной нежности, зато прищур четко напомнил взгляд инкуба на судилище. И заполнил пробелы он быстро:

– Желание? То есть это все-таки была магия? Неплохо ты меня утерла, Наташ, мое уважение. – Он говорил без злости, а будто равнодушно собирал детали в целое. – Я ведь поначалу примерно так и предполагал. Если б мне приспичило влюбиться, то ты бы даже в первую двадцатку кандидаток не попала бы. Ты же… ты же банальная до тошноты.

– Именно так, – признала я сухим голосом, тоже успокаиваясь и не собираясь обижаться на честное мнение. – Возвращаемся к нашим предыдущим отношениям – взаимный шантаж и полная гармония. Не прикасайся ко мне больше – я просто терпеливо дождусь, когда и меня отпустит.

Он успокоил полным согласием:

– И не собирался. Шантаж не потребуется – мы вполне можем зависнуть и на дружеской ноте. Твоя магия впечатляет. Мне не с