Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения - Фридрих Горенштейн

Еще одной ведущей фигурой конгресса был венгерский аристократ Геза (Виктор) Иштоци – он-то и написал «Манифест», который сам же и зачитал перед делегатами. На следующий день выступление пришлось повторить – так велик был энтузиазм слушателей. «Слышавшему его однажды трудно не сделаться антисемитом на всю жизнь», – замечал автор «Первого международного антисемитического конгресса». Сорокалетний Иштоци считался опытным государственным деятелем, поскольку давно уже заседал в венгерском парламенте. О еврейском вопросе в Венгрии он беспокоился тоже давно – он сравнивал опасность еврейской «оккупации» с оккупацией турецкой, угрожавшей Венгрии в XVI веке. В 1878 году Берлинский конгресс держав подводил территориальные итоги поражения Оттоманской империи в русско-турецкой войне – и в связи с этим Иштоци осенила блестящая мысль. Он произнес в парламенте «Речь о Палестине»[19].

Точное название речи – «Восстановление еврейского государства в Палестине» – полностью отражало ее основную идею. По расчетам Иштоци, еврейское население Венгрии удваивалось каждые тридцать лет: он предсказывал наличие 1,1 миллиона евреев в Венгрии в 1900 году (на самом деле к 1910 году их стало около 470 тысяч[20]). Это было недопустимо – но Берлинский конгресс предоставлял уникальную возможность отторгнуть от ослабевшей Оттоманской империи Палестину и выставить туда всех евреев из Европы. В формальном запросе парламенту Иштоци предложил принять следующую резолюцию:

…что <…> по отношению к еврейскому народу, насильственно изгнанному со своей родной земли восемнадцать веков назад, должна быть восстановлена справедливость; что Палестина, его исконная территория, должна быть расширена под эгидой Блистательной Порты как автономная провинция или восстановлена как независимое Еврейское Государство, тем самым воссоздав еврейский народ, который при нынешних темпах роста сдерживает развитие европейских народов и угрожает христианской цивилизации.

Под одобрительный смех коллег-депутатов Иштоци продолжил:

Большинство евреев, кочевников даже сейчас, самых мобильных людей на свете, сможет обратить свое имущество в движимость за сорок восемь часов. Антропология доказала, что никто не обладает такой приспособляемостью, как евреи. Возвращаясь со всех сторон земли, они быстро акклиматизируются на родине своих предков без всякого труда.

Смехом депутатов инициатива Иштоци и закончилась. Оппонирующий ему оратор выразил надежду, что «…звуки этого литературного упражнения уже угасли без следа или отклика в парламенте», и Иштоци отозвал свой запрос, заявив напоследок: «Пусть будущие поколения засвидетельствуют мою правоту». И тридцать лет спустя, в 1906 году, с гордостью писал в политическом памфлете:

Мы, антисемиты, не хотим ничего иного по сравнению с сионистами, то есть восстановления, с помощью европейской дипломатии, еврейского государства где угодно, кроме Венгрии, – предпочтительно в Палестине, как я предлагал в моей речи в парламенте 24 июня 1878 года во время Берлинского конгресса. <…> Мы, антисемиты, провозглашаем себя не-еврейскими сионистами.

Еще позже Иштоци прямо утверждал, что его речь «дала решительный толчок сионистскому движению». Однако Теодор Герцль, основатель политического сионизма, никогда не упоминал об Иштоци, хотя родился и до восемнадцати лет жил в Будапеште: его семья переехала в Вену как раз в 1878 году. Там, в Вене, Герцль и прочел опубликованную в 1881 году книгу Евгения Дюринга «Еврейский вопрос как вопрос о расовом характере и о его вредоносном влиянии на существование народов, на нравы и культуру», которая, по его признанию, заставила задуматься о необходимости своего государства для еврейского народа. Неудивительно – ведь бывший доцент откровенно признавался:

Никакая духовная, никакая социальная, никакая политическая система не может, в сущности, переделать евреев во что-либо иное, чем они есть и всегда были. Поэтому вредные стороны, из которых слагается их национальный характер, можно устранить и истребить только вместе с ними самими[21].

Свое главное произведение, книгу «Der Judenstaat», Герцль написал почти через двадцать лет после речи Иштоци, в 1896 году (тогда же вышел и русский перевод[22]). Призывая евреев к массовому переселению в Палестину (хотя допуская и вариант Аргентины), он не преминул заметить, что антисемитизм, элементом которого является «мнимая самооборона», по существу будет содействовать этому исходу. Он предсказывал:

Едва ли потребуется особенно много усилий и трудов, чтобы дать движению разрастись. Это уже антисемиты сделают за нас; достаточно будет, если они сделают столько, сколько сделали до сих пор для того, чтобы среди евреев вызвать охоту к переселению там, где ее до сих пор не было, и усилить ее там, где она уже существует.

И заключал:

В синагогах будут молиться за успех дела. Но и в церквях также! Это будет освобождение от давления, под которым все страдали.

Герцль был прав – по крайней мере, в отношении современных ему «просвещенных» антисемитов. Одна из первых восторженных рецензий на «Еврейское государство» появилась в газете Westungarischer Grenzbote и принадлежала перу видного антисемита Ивана фон Шимони. Как и Иштоци, он в прошлом был членом венгерского парламента и делегатом Дрезденского конгресса – именно он докладывал собравшимся о ритуальном убийстве в Тиса-Эсларе. Тем не менее Шимони не только расхвалил книгу Герцля, но и счел необходимым выразить свое восхищение лично. Герцль записал в дневнике[19]:

Мой странный последователь, братиславский антисемит Иван фон Шимони, нанес мне визит. Сверхвозбудимый, сверхговорливый старик с удивительной симпатией к евреям. В разговоре он постоянно смешивает толковые соображения и полную чушь, одновременно верит в кровавый навет и в самые разумные современные идеи. Он меня любит!

Участники Дрезденского конгресса рассматривали в основном два главных пути очищения Европы от евреев. Один, революционно-радикальный способ Дюринга и Генрици – «устранить и истребить», – пользовался меньшей популярностью; однако подталкивать массы к борьбе с еврейскими эксплуататорами было необходимо. Здесь могли пригодиться как намеренно спровоцированные акты (например, поджог синагоги в Нойштеттине), так и использование стихийных погромов по образцу происходивших на юге России в 1881 – 1882 годах. Погромы, конечно, плохо согласовывались с развитием цивилизации и просвещения, но, как отмечалось в «Первом международном антисемитическом конгрессе», делегаты понимали, что русский народ «…должен был много страдать от присутствия на его земле большинства всего еврейского племени и что эти страдания, доведенные до крайней степени, необходимо должны были вызвать народную реакцию».

С этим мнением согласны были и революционные силы в самой России. Публицист партии «Народная воля» писал тогда в нелегальном издании:

По поводу еврейских погромов многие интересовались ролью, которую мы, социалисты-революционеры, оставляем за собою при подобных народных расправах. <…> Относиться не только отрицательно, но даже индифферентно к чисто народному движению мы не вправе; мы обязаны выражать общую формулу всех сил, справедливо недовольных и активно протестующих, и сознательно направлять эти силы, удерживая при этом их исходный пункт[23].

Как тут еще раз не вспомнить формулу Горенштейна: «антисемит-погромщик является составной частью революционной массы»…

Другой путь, современный и цивилизованный, заключался в перемещении всех европейских евреев в Палестину. Формально эта идея Иштоци и его единомышленников совпадала с предложениями Герцля, и разница была лишь в одной, хоть и весьма существенной, детали: сионисты надеялись на добровольное переселение, а не на выдворение евреев под давлением общества и государства. В остальном же крайности сходились, и, по мере распространения благодетельных принципов парламентского представительства, проекты изгнания начинали обретать конструктивные черты даже в консервативной России. Союз русского народа, например, в официальной программе заявлял, что он «…будет всеми мерами стремиться, чтобы его представители в Государственной думе прежде всего выдвинули вопрос об образовании еврейского государства, о содействии их (евреев) выселению в это государство, каких бы материальных жертв такое выселение ни потребовало от русского народа»[24]. Впрочем, организацией и поддержкой еврейских погромов Союз тоже не брезговал; в результате счет уезжавших из России евреев пошел на сотни тысяч – но отправлялись они главным образом в Америку, а не в Палестину.