Сокровище Серебряного озера - Карл Май

Глава восьмая. ДРАМА В ПРЕРИИ

По прерии усталой походкой медленно шагал человек — явление редкое и удивительное, ибо даже последний нищий предпочитает коня, корм которого здесь ничего не стоит. К какому сословию принадлежал путник, определить было трудно. Городской, сильно поношенный костюм придавал ему вид весьма миролюбивого человека, и лишь старый, непомерно длинный флинт, болтавшийся за плечом, позволял усомниться в этом, а бледное и впалое лицо свидетельствовало о лишениях и трудностях долгих пеших странствий.

Временами путник останавливался, чтобы передохнуть, но надежда на встречу с людьми гнала его все дальше. Снова и снова с надеждой всматривался он в даль, но напрасно. В один из моментов, когда путник уже готов был отчаяться, его потухшие глаза вдруг радостно блеснули — на горизонте показался человек, который также двигался пешком, приближаясь к владельцу флинта справа, и, по всей видимости, пути обоих должны были пересечься. Появление живого существа придало первому путешественнику новые силы, он стал шагать размашистее и вскоре понял, что другой тоже заметил его, ибо остановился и стал поджидать.

Одет последний был весьма странно: он носил голубой фрак с красным воротничком «стойкой» и желтыми пуговицами, красные панталоны до колен, а также высокие кожаные сапоги с желтыми отворотами. обвивал синий шелковый платок, завязанный спереди в большой двойной бант шириной во всю грудь. Голову длинного и тощего путника прикрывала широкополая соломенная шляпа. На ремне, перекинутом через шею, подобно шарманке висел ящик из полированного дерева. По острым чертам гладко выбритого худощавого лица, а также по маленьким хитрым глазам сразу можно было догадаться, что путешественник — чистокровный янки, да не просто янки, а из числа тех, чья хитрость и лукавство стали притчей во языцех.

Когда оба приблизились так, что могли услышать друг друга, человек с ящиком слегка приподнял шляпу и поприветствовал другого:

— Добрый день, приятель! Откуда идете?

— Из Кинсли, снизу, — ответил другой, указывая рукой через плечо. — А вы?

— Отовсюду! А последний раз с фермы, которая осталась там, за моей спиной.

— И куда же?

— Куда угодно. Сначала к ферме, которая лежит на нашем пути.

— Там есть ферма?

— Да. Мы доберемся до нее не больше чем за полчаса.

— Слава Богу! Дольше я бы не выдержал! — тяжело вздохнул обладатель длинного флинта, подойдя ближе к незнакомцу.

— Не выдержите? Но почему? — спросил другой, окидывая взором пошатывающуюся фигуру своего собеседника.

— Я умру от голода.

— Дьявольщина! От голода? Разве это возможно? Подождите, тут я могу вам помочь. Садитесь сюда, на мой ящик. Сейчас что-нибудь перекусите.

Отставив ящик и усадив на него изголодавшегося путника, янки вытащил из нагрудного кармана два бутерброда, а из коленного — солидный кусок ветчины, протянул все это голодному и произнес:

— Ешьте, приятель! Это, конечно, не деликатесы, но голод утолить можно.

Тот, к кому были обращены эти слова, тотчас принялся за еду. Он был так голоден, что готов был затолкать в рот весь хлеб, но опомнился, остановился и ответил:

— Вы очень добры, сэр! Но это ваши припасы, и если я все съем, что же останется вам?

— Ерунда! Могу заверить вас, что на ближайшей ферме я раздобуду столько еды, сколько захочу.

— Вас там знают?

— Нет. Я еще никогда не был в этих краях, но не тратьте время на разговоры, а займите свои уста более приятной работой.

Изголодавшийся последовал совету, а янки сел на траву и не без удовольствия стал наблюдать, как исчезла ветчина, а за ней и хлеб. Когда с едой было покончено, американец спросил:

— Не скажу, что вы сыты, но хоть немного утолить голод вам удалось?

— Словно заново родился, сэр. Подумать только, я три дня в пути и не держал во рту ни крохи!

— Мыслимо ли это! От самого Кинсли вы ничего не ели? И не взяли с собой провиант?

— Нет! Мой уход был слишком внезапен.

— И по пути никуда не зашли?

— Я вынужден был обходить стороной любую ферму,

— Ах вот как! Но у вас есть ружье, и вы могли подстрелить какую-нибудь дичь!

— О, сэр, я не стрелок. Скорее я попаду в луну, чем в пса, который будет сидеть рядом.

— Зачем же вам ружье?

— Чтобы отпугнуть при случае красных или белых бродяг.

Янки смерил говорившего испытующим взглядом и произнес:

— Послушайте, мистер, у вас что-то стряслось. Кажется, вы в бегах, хотя выглядите человеком вполне порядочным. Куда же, собственно, вам нужно?

— В Шеридан, на железную дорогу.

— Так далеко, без продовольствия и средств к существованию! Все это может закончиться весьма плачевно. Мы с вами не знакомы, но когда человек в беде, стоит отбросить формальности и верить друг другу, а потому скажите мне, что за мозоль докучает вам? Может, я смогу вам помочь.

— Рассказывать особо нечего. Вы не из Кинсли, иначе я бы знал вас, а, стало быть, опасаться мне нечего. Меня зовут Галлер. Мои родители были немцами. Они переехали сюда из Старого Света, чтобы выбиться в люди, но им это не удалось. Мой путь тоже не был усеян розами, ибо я брался за любое дело, пока два года назад не устроился писарем на железной дороге. В конце концов, попал на службу в Кинсли. Сэр, я и мухи не обижу, но, когда меня сильно оскорбляют, моя душа не выдерживает и я выхожу из себя! Так вот, повздорил я как-то с тамошним редактором, да так, что дело закончилось дуэлью. Подумать только, дуэль на флинтах! Я никогда раньше не держал в руках эту убийственную штуку, а тут поединок на флинтах, да еще тридцать шагов дистанции! У меня в глазах помутнело, когда я только услышал об этом. Но буду краток — пришел час, и мы стали на изготовку. Сэр, думайте обо мне, что хотите, но я миролюбивый человек и никогда не хотел быть убийцей. При мысли о том, что могу лишить жизни противника, я весь покрывался гусиной кожей! Поэтому, как только прозвучала команда, я умышленно прицелился на несколько локтей в сторону и нажал курок; он тоже. Прогремели выстрелы, и, подумать только, я стоял цел и невредим, а моя пуля поразила противника прямо в сердце. Вцепившись в флинт, который мне не принадлежал, я в ужасе бросился прочь. Потом я пытался доказать, что ствол кривой, а потому пуля ушла на три локтя влево, но все напрасно! Редактор имел многочисленных и влиятельных знакомых, а здесь, на Западе, это многое значит. Мне тотчас пришлось уносить оттуда ноги, я едва успел встретиться со своим начальником, чтобы проститься. Желая мне добра, тот посоветовал идти в Шеридан и дал мне на руки рекомендательное письмо к тамошнему инженеру. Можете его прочитать, и вы убедитесь, что все это правда.