Стеклянная карта - С. Гроув

Шадрак тотчас понял, что здесь должно было произойти.

– Нет! – крикнул он, отчаянно вырываясь. – Этим вы ничего не достигнете!

Бланка холодно проговорила:

– Вы упустили свой шанс на сделку со мной, – и повернулась к големам: – Шапочку и рубашку!

– Его воспоминания бесполезны для вас!.. – не сдавался Шадрак.

Плач перестал отбиваться. Он стоически молчал, глядя прямо перед собой, словно пытаясь вызвать некое смутное воспоминание. Вот его пальцы коснулись амулета на шее… Двое големов живо всунули его в смирительную рубашку, примотали руки к телу и накрепко завязали. На голову натянули шлем из ткани и дерева, закрывший глаза. Затолкали ему в рот деревянный брусок и заправили проводки в шлем.

– Если вы сделаете с ним это, – жестким голосом выговорил Шадрак, – я и пальцем не пошевельну, чтобы в дальнейшем вам помогать.

– Полагаю, вы вмиг передумаете, когда шапочку наденут на вашу племянницу, – ответила Бланка. Картолог смолк и замер, а она продолжала: – Это всего лишь демонстрация, Шадрак. И запомните: не я была тому причиной, но вы.

Големы впихнули Плача в пустую половинку часов и оставили лежать в неуклюжей позе: лицом вверх, с коленями, поджатыми к груди. Шадрак увидел, как впились в кожу натянувшиеся проволочки. Големы затворили стеклянную дверку. Потом повернули песочные часы таким образом, что беспомощный Плач скорчился внизу. Песок начал стекать, постепенно засыпая его. Когда началось удушье, Плача оставила его обычная сдержанность. Он отчаянно забился, ударяясь головой о стекло. Однако достиг лишь того, что проволочки впились в его плоть, и песок окрасился кровью.

– Хватит! Вытащите его! – крикнул Шадрак. – Ваша взяла!

Он пытался вырваться, но големы держали его крепко. И ему осталось лишь наблюдать, как слабеют судороги несчастного Плача, а неумолимый песок засыпает, засыпает его…

– Переверните его, – наконец приказала Бланка.

Двое големов вновь взялись за кардан. Плач вознесся высоко, песок же, поглотивший его, посыпался обратно. Все молча ждали… Плач больше не двигался.

– Выньте его, – велела Бланка, когда верхняя половина часов очистилась от песка.

Скрестив на груди руки, она следила за тем, как големы кладут часы на бок, открывают створку-лепесток и цепляют крючьями завязки смирительной рубашки, чтобы поднять Плача. Вот они положили податливое тело на пол, распустили завязки, сняли шапочку, вытащили деревяшку. Жертва осталась лежать с закрытыми глазами. По щекам, от углов рта до ушей, пролегли две кровавые полосы.

– Сколько памяти он утратил? – деревянным голосом спросил Шадрак. – Он теперь будет… как Карлтон?

Поезд замедлил ход и остановился. Големы сразу засуетились.

– Граница! – сказала Бланка. – Выгрузите мои чемоданы и оборудование из кабинета. Мне нужно двадцать минут, чтобы обработать этот песок. Никому не беспокоить меня, пока не закончу!

Потом она обратилась к Шадраку.

– У Карлтона, – невозмутимо проговорила она, – я забрала все подчистую. Что до Плача, он станет как остальные. Я освободила его от большей части воспоминаний, но разум оставила. Равно как и смутное понятие о том, что значит быть нигилизмийцем. Не доверяй реальности мира, верь в незримое и слепо следуй ему! Таковы мои големы, – почти тепло сказала она, глядя на лежащего на полу Плача.

Повернулась и вышла.

25. Королевская библиотека

28 июня 1891 года, 13 часов 48 минут

Безлозый – уничижительное выражение, употребляемое жителями Нохтланда. Имеет смысл «жалкий», «слабак», «трус». Относится к семье слов, порожденных понятием «Знак лозы», означающим ботаническую отмеченность.

София все не могла поверить, что в самом деле возила в своем рюкзачке подобную ценность, да еще так долго и далеко! И не какую-нибудь там непонятную Лупу, но карту памяти, запечатлевшую самое что ни на есть Великое Разделение! Теперь не оставалось сомнений: Монтеню и нигилизмийцам она была нужна для поисков Карты Всех Карт. Вересса склонялась к такому же выводу.

Она предложила показать им остальные карты, о которых шла речь; поэтому все отправились в дворцовую библиотеку, и бесценные экземпляры были извлечены из хранилища. Поисковую Лупу нельзя было немедленно использовать, поскольку царил день, но и без нее чтение остальных трех карт оставило неизгладимое впечатление. Каждый из присутствовавших в свою очередь прикоснулся к реликвиям, предположительно содержавшим историю Великого Разделения, и молча отошел прочь, погрузившись в раздумья о прошлом.

София старалась мысленно сопоставить три только что увиденных варианта с воспоминаниями из стеклянной карты и гадала про себя: «Как же они все вместе работают?..»

Вновь заперев карты в библиотечном сейфе, Вересса повела отца и гостей обратно через дворец. Полы, вымощенные каменной плиткой, покрывал толстый ковер из свежих листьев и лепестков. Шагая по коридору, устланному душистыми сосновыми иголками, София услышала тонкий перезвон, – казалось, где-то переговаривались стеклянные колокольчики. К ее немалому удивлению, Вересса поспешила к стене и преклонила колени. Мартин последовал ее примеру, осторожно согнув больную ногу.

– Все к стене и на колени! – напряженным шепотом велела Вересса.

Каликста, Барр и София повиновались без промедления. Девочка, правда, подумала, что выглядело это весьма странно, в особенности поразили ее пираты. Вот уж кто лишний раз ни перед кем не кланялся!

Между тем перезвон сделался громче. Из-за угла неторопливо выдвинулась процессия. По коридору шествовали женщины в бледно-зеленых шелковых одеяниях, ниспадавших до самого пола. Стеклянные колокольчики украшали их юбки, в сложные прически были вплетены орхидеи.

Лишь у одной дамы волосы свободно струились по плечам. Они были ярко-зелеными – цвета некошеного луга. Казалось, вдоль ее спины свисают два сложенных длинных эвкалиптовых листа. Росли они непосредственно из лопаток.

Это были крылья.

– Приветствую, господин королевский ботаник, – промолвила принцесса Юста. – И тебя, госпожа королевский библиотекарь.

У нее был тот же акцент, что у Мартина и Верессы, – резковатый, с раскатистым «р», – но в отличие от них говорила она величественно и властно. Так, словно парила на огромной высоте.

Вересса и Мартин почтительно, не поднимая глаз, забормотали что-то в ответ. София заметила, что Каликста и Барр смотрели прямо перед собой. Не в пол, но и не на королевскую свиту. Сама София не удержалась – она с любопытством разглядывала принцессу.

Юста окинула коленопреклоненную группу взором и остановила его на Софии. У той холодок пробежал по спине. Принцесса пренебрежительно оглядела ее с головы до пят, вернее до колен.

– А это еще что? – ледяным тоном осведомилась она.

Все находившиеся в коридоре уставились на Софию. Фрейлины дружно ахнули. Колокольчики отозвались встревоженным звоном – вся свита так и шарахнулась к противоположной стене.

– Простите?.. – пискнула София. Прозвучало робко до отвращения.

– У тебя в ушах! – гневно пояснила принцесса.

София накрыла ладонью правое ухо.

– Ой! – вырвалось у нее. – Мои сережки…

Она посмотрела на Верессу и с тревогой заметила досаду у той на лице.

– Серебро, если не ошибаюсь, – заметила принцесса. Она улыбалась, но очень холодно.

– Да, – созналась София.

Принцесса наградила Верессу морозным взглядом.

– Удивительных гостей приводишь ты во дворец, – сказала она. – Если бы я не так хорошо тебя знала, тебе пришлось бы объясняться… Королевская семья и так многое претерпела. Моя мать пала жертвой заговора железняков. Мы сами до сих пор живы лишь благодаря неусыпной бдительности… Неужели ты вправду желаешь подвергнуть нас опасности?

– Да не усомнится ваше высочество в искренности моих намерений, – почтительно и не поднимая глаз отвечала Вересса. – Она всего лишь дитя. У нее нет злого умысла.

Последовала долгая пауза. Фрейлины ахали и закатывали глаза, звеня колокольцами.

– Что ж, положимся на твое суждение, – наконец произнесла принцесса. – Однако считай это предостережением. Видимо, следует напомнить тебе, как низменны и вероломны отмеченные Знаком железа. В дворцовых подземельях сидит немало трусов, пытавшихся уничтожить нас – как изнутри, так и снаружи. С этих тварей станется поручить всю грязную работу ребенку!

Вересса рассыпалась в извинениях. Принцесса вскинула подбородок, сделала шаг – и вся процессия двинулась дальше и скоро скрылась за ближайшим углом.

Все пятеро поднялись на ноги.

– Простите, Вересса! – принялась извиняться София. – Я… я просто не подумала…