Исчезнувший - Джеффри Дивер

Прекрасная мысль, решила она, вообразив ужасную давку, которая начнется в том случае, если публика беспорядочно устремится к выходу.

Из всех полицейских Сакс явилась сюда первой. Приближающийся вой сирен свидетельствовал о том, что на подходе спасательные службы, но она, не дожидаясь других, немедленно начала осмотр помещения. Куда же Вейр мог поместить зажигательную бомбу? Пожалуй, для нанесения максимального ущерба он должен был оставить ее на трибуне, где-нибудь поближе к выходу.

Устройство — или устройства должны быть объемистыми. В отличие от динамитных шашек или пластиковой взрывчатки зажигательную бомбу изготавливают большой — иначе она не причинит особого ущерба. Ее можно спрятать в картонной коробке или же в бочке для нефтепродуктов. Вот стоит пластмассовый мусорный ящик, довольно большой; такой, пожалуй, вместит около пятидесяти галлонов[18] зажигательной смеси. Находится он как раз возле главного входа, и сейчас мимо него медленно проходят десятки людей.

Таких темно-зеленых контейнеров в палатке штук двадцать или двадцать пять, и все они представляют собой идеальное место для размещения бомб.

Подбежав к ближайшему ящику, Сакс остановилась. Эксперты уже дали заключение, согласно которому Вейр собирался использовать часовой механизм, так что от простого механического воздействия бомба не должна сработать. Достав из заднего кармана небольшой фонарик, Сакс осветила им дурно пахнущее содержимое ящика. Он уже был почти до половины заполнен газетами, обертками от воздушной кукурузы и пустыми чашками; дно не просматривалось. Сакс слегка подвинула ящик; судя по весу, он не мог вмещать даже одного галлона газолина.

Она снова осмотрелась. В помещении все еще находились сотни людей, медленно двигавшихся к выходу.

И десятки других мусорных ящиков, которые предстояло проверить. Сакс направилась к следующему.

Внезапно она остановилась. Под главной трибуной, немного правее южного выхода, находился какой-то предмет площадью около четырех квадратных футов, прикрытый черным брезентом. Сакс сразу вспомнила о том, как Вейр использовал кусок ткани для того, чтобы спрятаться. То, что находилось под тканью, было почти незаметно, но этот предмет мог вместить сотни галлонов бензина.

Большая толпа была от него всего в шести метрах.

Снаружи вой сирен усилился, а затем постепенно стих — очевидно, машины одна за другой остановились возле палатки. В помещение начали входить пожарники и полицейские. Сакс показала свой значок тому, кто оказался к ней ближе всех.

— Взрывотехники еще не приехали?

— Должны быть через пять-шесть минут.

Кивнув, она велела полицейским тщательно осмотреть мусорные ящики, после чего направилась к покрытой брезентом коробке.

Тут все и произошло.

Нет, бомба не взорвалась. Возникла паника, распространившаяся быстрее пожара.

Сакс не знала, что ее вызвало — возможно, кого-то встревожили стоящие снаружи машины аварийных служб и пробирающиеся в помещение пожарники. Затем Сакс услышала, как возле главного входа раздались хлопки; она сразу узнала звук — это хлопал на ветру плакат с Арлекином из комедии дель арте.

Однако зрители приняли это за выстрелы и сразу же повернули назад в поисках другого выхода. Внезапно послышался глухой шум, все ахнули от испуга.

А потом накатился настоящий мощный вал.

Закричав, зрители бросились к дверям. Крики нарастали, до Сакс доносились возгласы о пожаре, бомбах, террористах.

— Не толкайтесь! — воскликнула она, но никто не слышал ее. Натиск толпы было невозможно остановить. Сотни человек стали одним целым. Кое-кто пытался сопротивляться, но под нажимом сзади они снова сливались с толпой, которая превратилась в многоликого зверя, отчаянно рвавшегося к выходу.

Сакс с усилием вырвала руку, зажатую между двумя подростками, чьи лицах отражали страх. Чуть подавшись вперед, она увидела на полу что-то раздавленное. Вскрикнув от ужаса, Сакс решила, что это ребенок, но нет — это были остатки лопнувших воздушных шариков. Под ногами толпы превращались в труху обрывки зеленой ткани, бутылочки с детским питанием, хлопья воздушной кукурузы, маска Арлекина… Если бы сейчас кто-нибудь упал, он умер бы за считанные секунды. Сама Сакс, едва держась на ногах, опасалась свалиться на пол.

И тут ее ноги вдруг оторвались от пола, зажатые между мужчиной, держащим на плечах плачущего мальчика, и потерявшей сознание женщиной. Вопли стали громче, паника нарастала. Было нестерпимо жарко, дышать становилось все труднее. Грудь сжало так, что казалось, будто сердце вот-вот остановится. Клаустрофобия — то, чего боялась Амелия, охватила ее. Со всех сторон Сакс сжимали влажные тела, уже не вполне человеческие. Они сдавливали ее все сильнее, не позволяя дышать.

«Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста, дайте мне высвободить руку. Дайте сделать хоть один вдох».

Сакс казалось, что она видит кровь и чью-то разодранную плоть.

Возможно, это были ее собственные кровь и плоть.

От страха, боли и удушья сознание Амелии Сакс помутилось.

«Нет! Не падай им под ноги. Не падай!

Ну пожалуйста!»

Но она уже совсем не могла дышать. Воздух не поступал в ее легкие. В нескольких сантиметрах от своего лица она увидела чье-то колено, которое в следующую секунду вдавилось ей в щеку. Амелия чувствовала запах грязных джинсов, видела стоптанный ботинок.

Только бы не упасть!

Но тут она поняла, что, вероятно, уже упала.

Глава 31

Иллюзия, почтеннейшая публика, старается идти в ногу с техническим прогрессом.

Часовые механизмы, магниты, порох включались в представления сразу, как только становились общедоступными — иногда даже еще раньше. Великий иллюзионист Роберт-Удэн использовал в своих фокусах электрический свет еще до того, как Томас Эдисон довел до совершенства свою лампу накаливания.

Вскоре после изобретения огнестрельного оружия иллюзионисты начали использовать его в своих фокусах. Самым популярным и душераздирающим был номер, в котором ассистент стрелял из ружья в исполнителя, а тот ловил пулю руками или зубами.

В Европе этот весьма распространенный трюк исполняли в различных вариациях: когда ружей было несколько, в исполнителя стреляли добровольцы из публики.

Сейчас мы попробуем воссоздать номер Уильяма Элсуорта Робинсона — когда-то всемирно известного иллюзиониста, выдававшего себя за китайца и выступавшего под сценическим псевдонимом Чун Лин Су. Именно этот трюк с пулями и вознес его на вершину славы.

Существует много методов, позволяющих обмануть публику, заставить ее поверить в подлинность трюка. Наиболее смелые исполнители используют настоящие ружье и пулю: лишь после проверки кого-то из зрителей они заменяют настоящий патрон холостым. В XIX веке иллюзионисты-индейцы использовали настоящие ружья, а пули делали из сушеного ила, окрашивая их серебристой краской. Элсуорт предпочитал заранее подготовленные ружья, заряжающиеся с дула. Это были двустволки, и в одном из стволов действительно находилась настоящая пуля. Однако использовали не ее, а холостой патрон в потайном стволе, что производило большой шум.

О, почтеннейшая публика, кажется, я вижу на ваших лицах недоумение? Вы не понимаете, с чего это я вдруг проболтался, как сказали бы иллюзионисты. Я ведь рассказал вам, как сделан трюк Робинсона, то есть раскрыл метод.

Так можно ли ожидать чего-то интересного от нынешнего представления? Где же тут тайна?

Так вот, 23 марта 1918 года, в самый разгар представления, один из ассистентов Робинсона нацелил на исполнителя два мушкета и выстрелил. Иллюзионист схватился за грудь и упал на сцену. Вскоре после этого он умер. Оказалось, что в одном из ружей порох по ошибке засыпали в настоящий ствол, в результате чего ассистент выстрелил, поразив пулей незадачливого иллюзиониста.

Как видите, почтеннейшая публика, в этом и заключается один из самых захватывающих аспектов нашей профессии: даже сами иллюзионисты никогда точно не знают, чем закончится представление.

В одежде посыльного, в такой, какую носили служащие отеля «Лэнхем армз», находящегося в Верхнем Ист-Сайде, Мальэрик не спеша шел по коридору пятнадцатого этажа. В руках он нес тяжелый поднос, на котором возвышалась куполообразная металлическая крышка и стояла ваза с большим красным тюльпаном.

Ничто в облике Мальэрика не вызывало подозрений. Напротив, он ничем не отличался от хорошо вышколенного, исключительно любезного посыльного. Опущенный взгляд, полуулыбка, скромная походка, безупречный поднос.

Различие состояло только в одном: на подносе под металлической крышкой стояла не тарелка с яичницей, а лежал заряженный автоматический пистолет с глушителем марки «Беретта», а также кожаная сумка с отмычками и другими инструментами.