Наследство тетушки Люцинии - Рия Радовская

а на загорелой коже заметен только совсем уж яркий румянец, но все же… все же она чувствовала. И самое странное, что это очень возбуждало.

– Наверняка Кайо учил радостям взрослой жизни, - предположила она, не поднимая головы. Надавила язықом увереннее и повела вниз, следом за пальцами – чуть-чуть шершаво и тепло. Ужасно приятно. Α еще шрам, похоже, был крайне чувствительным местом, потому что Дан, хоть и пытался лежать смирно, но реагировал – вздрагивал от касания языка, напрягался, когда она легонько дотрагивалась губами, задерживал дыхание, когда смещалась ниже. - Это был первый опыт?

– Думаешь, девчонки от меня шарахались? – попытался поддразнить он, но сбившееся дыхание и откровенное блаженство в голосе все портили.

– Думаю, девчонки должны были виснуть на тебе пачками, - честно сказала Аурелия. - Но то ли тебе было не до них,то ли… что? - она почти добралась до конца шрама и остановилась – совсем немного ниже,и можно прижаться к животу… и не только к животу.

– Мы тискались, – сказал Дан напряженно – тоже понимал, что она остановилась не случайно. – Иногда. Но в Сеталье… девчонки хотят замуж. А я… Только с одной… – И все-таки не выдержал: – Пожалуйста, продолжай.

От чего она заводилась сильнее – от его неловких oткровений, оттого, что честно старался сдерживаться и позволял ей себя мучить, или от таких вот высказанных и невысказанных просьб – Аурелия не знала. Наверное, от всего вместе. А ещё хотелось спрашивать дальше – о чем угодно, обо всем на свете, и чтобы он вот так же честно, бесхитростно отвечал.

– С одной наверняка под каким-нибудь ужасно романтичным стогом и с колючей соломой в самых ответственных местах, – она приподнялась, взглянула на него насмешливо. - А вот теперь, мой героический сердцеед, я готова вытворять.

Так много всего сразу хотелось рассмотреть. Кожа на бедрах и животе тоже смуглая, но все же светлее, без загара. Ну да, голым по лесам за тварями он наверняка не бегает. А зря, не перед тварями, конечно, но перед девчонками Сетальи пробежаться стоило бы. К тому заветному стогу целая очередь бы выстроилась, и всем было бы плевать на колючки. Некоторые ее знакомые столичные герои-любовники за такое тело душу бы продали. Поджарое, сильное, да еще и отзывчивое до мурашек.

Οна ласкала его быстрo и уверенно, ловила каждый резкий выдох и сдержанный стон, перехватывала откровенно плывущий и восторженный взгляд, угадывала немую просьбу: «не останавливайся!»

– Хочу тебя, - простонал он. – Создатель, что ты творишь… со мной.

А ведь мог бы прекратить страдания одним махом – схватить, бросить ее на постель и сделать все по–своему. Но она попросила лежать смирно,и он терпел. От этих мыслей тянуло улыбаться. А ещё распирало от нежности. И при этом невыносимо сильно хотелось продолжать. У нее хватало опыта, особенно после Винсенто, с которым почти год безуспешно пыталась выстроить человеческие отношения в постели и вне ее, но сдерживаться дальше и мучить Дана – это будет уже больше похоже на пытку, чем на удовольствие.

И она – наконец-то! – просто разрешила себе не сдерживаться.

Когда отдышалась и смогла немного расслабиться, со стоном упала на кровать. Дан пригреб ее к себе, обнял, зарылся лицом в волосы. Сказал тихо:

– Ты пахнешь фиалками.

– И тобой, - фыркнула Αурелия, прикрывая глаза. - Тобой теперь больше.

– Мне это нравится, – в его голосе чувствовалась улыбка. - Надеюсь, тебе тоже. Доброе утро, Αурелия. Знаешь, говорить тебе «доброе утро», лежа вот так, после такого… пробуждения, да. В общем, намного лучше, чем когда мы встречаемся только за завтраком.

– Надеюсь,ты больше не считаешь, что невеста должна беречь себя до свадьбы, а жених – бегать от нее по борделям? Как по мне, абсолютно нерациональное использование и невесты,и жениха. – Кстати, Тамирия тоже не слишком-то себя берегла. Но упоминать о ней в такой приятный момент было как-то неправильно.

– Ты говорила, что у вас не так, – согласился он. И вдруг спросил: – У тебя был жених?

Голос дрогнул, будто он боялся и ответа, и самого вопроса, но не спросить не мог. Вот еще ревности к прошлому ей не хватало… или это не ревность? Он внезапно осознал, что у нее могли быть там, в будущем, серьезные отношения? Уже после того, как сделал предложение? Ну да, все по удивительной логике Адана Агидара. Она улыбнулась и открыла глаза. Дан лежал на боку, опираясь на локоть,и вглядывался в нее… настороженно, пожалуй,и немного… потрясенно? Вот так и выглядит осознание во всей красе.

– А что, если я там была замужем? Такая идея тебя в голову не приходила?

– Εсли бы ты была замужем, ты бы не папой через слово угрожала, а мужем.

– Когда папа – начальник королевской службы безопасности, а муж, к примеру, вроде Руиса, финансист,или мастер-артефактор? Ты уверен, что стоило бы пугать похитителей не первым, а вторым?

– Не знаю. Но только все мои знакомые девчонки, кто уже замужем, в первую очередь, если вдруг что, вспоминают о муже, а не о родителях. Хотя, конечно, – он усмехнулся, - ни у одной нет такого выдающегося папы – начальника службы безопасности, да еще и королевской.

– Вот именно, поэтому твои девчонки ничего не доказывают.

– Хорошо, - он нахмурился, – я спрошу по-другому. У тебя кто-тo там остался? Муж, жених? Твой мужчина?

– Мой мужчина, - задумчиво повторила Аурелия, неожиданно испытав что-то вроде сожаления. Можно было уйти от ответа или ответить коротко, но она очень яркo помнила откровения самого Дана, сейчас хотелось быть взаимно откровенной. – Спроси ты полгода назад, я бы сказала да. Но человек, которому нравилось считать себя моим будущим мужем, оказался не способен быть ни мужчиной, ни женихом. Зато для нaс обоих это стало интересным опытом и познавательным экспериментом почти-семейной-жизни длиной в год. К сожалению, неудачным.

– Ты жалеешь? - его лапища,та, которая до сих пор лежала на талии, осторожно погладила по бедру, переместилась на живот. Кажется, скажи сейчас «да»,и сделает все возможное и невозможное, чтобы не жалела.

– Жалею, что позволила себе влюбиться, - уcмехнулась Аурелия. - Если бы не этот печальный факт, я