Лич добра и поддержки - RedDetonator
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь нужно подождать пару-тройку дней, — поведала мне Самайра. — Желательно завести серебряный кинжал, для безопасности.
— Думаю, это лишнее… — отмахнулся я, после чего посмотрел на переживающего паническую атаку подопытного. — Эй, как самочувствие? Нормально, да? Скоро станет совсем отлично!
Покидаем комнату для испытаний, оставив уже начавшего себя херово чувствовать бывшего разбойника в одиночестве. Становлюсь за закалённым стеклом и задумчиво смотрю на то, как подопытного начинает колбасить.
— Имей в виду, что мы дали ему порцию вожака, — сообщила мне Самайра. — Это значит, что он будет сильнее и сохранит свой разум.
— Чего ж ты не предупредила? — спросил я с недовольством. — Мне не нужны вожаки, мне нужны обычные оборотни, чтобы разбирать их на органы.
— Такова традиция — без вожаков стаю ликантропов не создают, — пожала плечами индианка. — И органы вожаков должны быть лучше.
Я знаю, что они во всём лучше, чем органы обычных оборотней, но лучшее — враг хорошего. Мне нужны нормальные некрохимероиды и в больших количествах, а не небольшое количество экстраординариев.
— Какова дозировка, достаточная для создания обычного неразумного оборотня? — уточнил я.
— Восьмая часть от того, что мы дали этому рыжему, — ответила Самайра. — Ох, сердце моё чует беду…
— Со мной не пропадёшь! — заулыбался я. — Кстати, что говорят ваши культурные традиции о сексуальных отношениях с, скажем так, почти живыми?
Самайра отвлечённо кивнула, а потом осмыслила вопрос.
— Что? — вскинулась она.
— То самое, что ты услышала, — ответил я. — Вот, допустим, есть разумный и со всех сторон успешный лич — может ли он, чисто теоретически, заняться сексом с живой? Как на это смотрят ваши моральные ориентиры?
— Это запрещено, — ответила Самайра. — А зачем это тебе?
«Скажи, что тебе важно это знать», — посоветовала Аня.
Лезущий не в свои дела телепат — горе в семье…
«Я хочу помочь», — ответила на это Аня. — «Ты получишь очень много очков, если сейчас скажешь именно это. Но скажи это нейтрально, без закидонов».
— Мне важно это знать, — ответил я.
Что-то промелькнуло в глазах индианки. Непонятно, что именно, но какую-то реакцию я, прямо-таки, вызвал.
«Так ответил её очень давний возлюбленный, перед тем, как она отказалась от него в пользу культа», — сочла нужным сообщить Аня. — «Теперь рекомендую сходить в парк и показать ей цветы».
Какие ещё, нахрен, цветы?
«Твои подручные посадили в парке семена цветов, добытых в экспедициях», — объяснила Аня. — «Кое-что взошло. Выходит, ты вообще не ходил в разбитый по твоему приказу парк?»
Где бы время найти на праздные прогулки…
«Она любит жасмин, поэтому сделай вид, что они тебе тоже нравятся», — продолжала инструктировать меня Аня.
Чего ты, блядь, добиваешься?
«Просто хочу помочь».
Закрываю разум и начинаю обдумывать ситуацию. Идти на поводу у Ани желанием не горю, как и жарить Самайру. Нахрен это всё.
— На сегодня это всё, — сказал я индианке. — Стража! Вызвать сюда Винтика и Шпунтика — сказать, что я велел вести круглосуточное наблюдение за подопытным. Я в прозекторскую.
Вариантов вернуть Эстрид нет. Она порвала со мной, прошли годы, но…
… нет никаких «но». Насрать — забыть.
Втыкаю сигаретный фильтр в лицевой щиток. Сука! Поднимаю щиток и закуриваю.
Если бы Эстрид можно было просто так забыть, я бы забыл её сразу после смерти. Но теперь это со мной, это часть меня — сосущая пустота глубоко в груди.
— Заключённого № 85–565 — в прозекторскую, — сказал я стоящему на посту у входа стражнику.
Надо погрузиться в работу, а то ведь и клапан может сорвать ненароком. Опять сотворю какую-нибудь хуйню…
/Королевство Мерсия, г. Нью-Тамуэрт/
— Как рыцарь-командор Ордена Тернового венца я требую предоставить нам право беспрепятственного прохода, — уставился Точилин в глаза короля саксов Икеля III. — От лица Ордена клянусь, что мы не будем чинить неудобств простолюдинам, купцам и знатным людям.
От Елизаветы он слышал, что такого государственного образования, как Мерсия, вообще не должно быть. Если верно то, что в мире-доноре уже тысячу лет правит базилевс Юстиниан I, при котором в тот мир проникли ветра магии, то там давно уже должны были состояться вторжения викингов и экспансия Уэссекса, который должен был создать королевство Англию. Но этого там не случилось, поэтому сюда попадали саксы из независимых королевств: Мерсии, Уэссекса, Сассекса, Эссекса и прочих Нортумбрий. И здесь они создавали маленькие копии своих родных государств, с самобытной культурой и собственной феодальной иерархией.
Магия законсервировала тот мир на одном историческом этапе, длящемся уже почти тысячу лет. Победить друг друга они не могут, потому что армии их завязаны на магов, а маги по-настоящему сильны только на своей территории, что делает экспансионистские успехи какой-либо стороны весьма маловероятными. Впрочем, как говорит Елизавета, в средневековой Европе государственные границы и без того отличались высокой стабильностью, а такие факторы, как могущественная магия и практически бессмертные правители, только усугубили эту тенденцию. По её словам, феодализм и сам по себе крайне устойчив и если не давать ему революционного роста производственных мощностей, он может существовать неограниченно долго. С магией, как показала история того мира, революционного роста производственных мощностей можно не опасаться…
— После того, что случилось с ререгами, репутация вашего ордена вызывает сомнения, — задумчиво произнёс Икель III.
С ререгами получилась неприятная ситуация. План Горенко сработал, но лишь частично. Где-то половину поселений таким образом они переселили, это было тяжело, долго и вызвало ожесточённое сопротивление ререгов, но братья Ордена справлялись. А потом ререгам на помощь пришли живущие южнее лютичи, с армией в пять с лишним тысяч воинов. О численности их армии Точилин узнал лишь постфактум, потому что генеральное сражение никто ему давать не собирался — та же партизанская тактика, но теперь уже с более многочисленными воинами, точно так же отлично приспособленными к войне в лесах.
Когда стало ясно, что оставшиеся поселения уходят в глухие чащи и всеми силами помогают партизанской армии, Точилин был вынужден отменить исполнение плана Горенко и перейти к плану Савушкина — к поголовному уничтожению ререгов и их союзников.
Оказалось, что такое слишком даже для этого довольно жестокого мира, поэтому о действиях Ордена пошла дурная слава. Очевидцы начали сочинять, баснописцы начали приплетать, поэтому во всех окрестных землях ходят тихие, но устойчивые, слухи о том, что орденцы распинали ререгов на крестах, что очень не по-христиански. Правды в этом нет, потому что они вешали и резали, а не распинали…
Жажда побыстрее закончить с ререгами сыграла с Иваном злую шутку, потому что даже король франков выразил свою обеспокоенность методами Ордена.
Зато они закончили с этим племенем и обескровили лютичей, которые ещё нескоро смогут восстановиться и возобновить набеги на франков.
Но больше всех от всего этого выиграл епископ Паисий, получивший бывшие земли ререгов для религиозной колонизации. На ближайшие лет двадцать у него не будет причин отправлять безоружных колонистов в недружелюбные страны, что он считал большой победой. Правда, Точилин вынужден держать в землях ререгов контингент из двух тысяч братьев, которые борются с трупоедами, одичавшими псами и разбойниками.
И теперь, когда Орден подмочил себе репутацию, но выполнил поручение короля, пришла пора идти в Серые земли, но тут король Мерсии строит из себя важную шишку.
— У нас есть ровно два способа, как решить эту проблему, — заговорил бывший майор милиции. — Первый — ты, король, подписываешь договор и мы проходим дальше. Второй — ты ничего не подписываешь, но мы всё равно проходим. Только проходим не так, как в первом случае, а с огнём и мечом.
— Ты бросаешь мне вызов? — слегка удивлённо спросил король саксов.
— Я озвучиваю доступные тебе опции, — ответил Иван. — Мы идём в Серые земли — так хочет Бог.
— Некромантка? — усмехнулся Икель III. — У вас нет против неё и шанса. Она уже взяла три крупных города, отделяющие земли людей от пустошей мёртвых.
— Это наша проблема, — сказал на это Иван. — Подписывай.
— Что я получу за причинённые неудобства? — перешёл король к истинной цели этой многочасовой
