Тайна - Питер Страуб

С.Л.Г. выступал против интереса Редвингов к земле на Игл-лейк, называя их деятельность «иностранным вторжением». Милл Уолк фигурировал в его статьях не иначе как «Карибское полицейское государство», которое держалась на «всевозможных незаконных методах, известных тем, кто привык править с помощью страха». Одна из его передовиц называлась. «Головорезы на нашей земле».

Когда женщину тридцати шести лет нашли в озере в ночной рубашке с карманами, полными камней, а затем объявили жертвой несчастного случая и кремировали в течение двух дней, Гамильтон кричал во все горло о том, что в этом деле что-то нечисто.

С первой фотографии бабушки, которую довелось увидеть Тому, на него смотрело наивное детское лицо с испуганными глазами, которое обрамляли белокурые волосы, собранные в хвост на затылке. Магда Апшоу стояла, облокотившись о перила клуба Игл-лейк, и держала на руках пухленькую девочку с завитыми локонами с таким видом, словно хотела защитить ребенка от чего-то невидимого никому, кроме нее.

Из помещенной ниже заметки Том узнал, что его бабушка была дочерью венгерского иммигранта, владевшего небольшим ресторанчиком на Майами-бич. Закончив школу, она работала в ресторане, пока не вышла замуж за человека на восемь лет младше ее.

Гленденнинг Апшоу женился на необразованной дочери иммигранта намного старше себя; буквально втолкнул ее в общество Милл Уолк, состоящее сплошь из снобов и англофилов, и почти тут же начал ей изменять.

Читая газеты, Том постепенно приходил к мысли, что после смерти жены Глен Апшоу чувствовал себя не хуже, чем до нее. Все шло так, как ему хотелось — у Глена была его работа, его псевдосекретные отношения с Максвеллом Редвингом, его дочь, его спокойствие, дом на Истерн Шор-роуд.

Сэмуэл Лейраби Гамильтон появился на Игл-лейк вскоре после того, как обнаружили тело Магды Апшоу. Тело достали со дна с помощью драги после того, как оно пробыло в воде пять дней, оно было сильно повреждено крючьями и камнями со дна озера. Но редактор был уверен, что не все повреждения, обнаруженные на трупе, можно было объяснить этими причинами. Больше всего его возмутило, что тело было кремировано после проведенного второпях вскрытия, и то, что являлось по крайней мере самоубийством, изобразили как несчастный случай. Справедливость с острова Милл Уолк — все те же головорезы на нашей земле.

Через неделю после того, как урну с прахом Магды Апшоу передали ее родителям, руководство клуба Игл-лейк заменило всех официантов, поваров и барменов на людей из Чикаго. Теперь никто из работников клуба не смог бы позвонить в редакцию газеты, если бы еще кто-нибудь из его членов умер при странных обстоятельствах.

Вскоре после этого Гамильтон узнал, что гангстеры скупают дома и усадьбы в другой части района, и это отвлекло его внимание от смерти Магды Апшоу.

В следующем томе Том нашел отчеты об убийстве Джанин Тилман, которые уже видел у Леймона фон Хайлица. «В озере найдено тело Джанин Тилман», «Местного жителя обвиняют в убийстве миссис Тилман», «Тайна оказалась трагедией». Фотографии миссис Тилман, Майнора Трухарта, Леймона фон Хайлица, Антона Гетца. Однако читая эти статьи в доме фон Хайлица, Том не уловил один нюанс, который заметил сейчас, — он не обратил внимания на то, с каким восторгом приветствовал редактор «Газетт» появление Леймона фон Хайлица. Мистер Тень был не просто знаменитостью — он был героем. Проведенное им расследование помогло спасти невиновного местного жителя и репутацию Игл-лейк. Леймон фон Хайлиц был для жителей городка в ряду мировых достопримечательностей. Он был Лувром Колизеем и Микки-Маусом одновременно. Он был человеком, которого так долго ждал С.Л.Г.

Гамильтон организовал на свои деньги праздник в честь Леймона фон Хайлица, он напечатал статью, в которой излагались взгляды фон Хайлица на нераскрытые тайны прошлого, он ввел специальную колонку, в которой знаменитый детектив отвечал на вопросы, заданные ему читателями. И детективу-затворнику пришлось сдаться и позволить сделать из себя знаменитость, нарушив тем самым свой покой. Он пожимал сотни рук, признавался в том, что его любимый цвет — синий кобальт, любимые музыкальные произведения — «Горячая пятерка» Луи Армстронга и «Сотворение мира» Франца Йозефа Гайдна, любимый портной — Хантсман с Сейвил-роуд, любимая книга — «Золотой котел», а любимый город — Нью-Йорк. Он считал, что нельзя быть великим детективом от рождения, подобно тому, как люди рождаются великими художниками, им нельзя стать, подобно тому, как становятся хорошими солдатами, — им надо сначала родиться, а потом стать.

Затем Том изучил отчеты о современных кражах и ограблениях в районе Игл-лейк. Он прочел, чьи дома были ограблены и что унесли грабители — это были усилители, складные столы, кольца, ковры, телевизоры, музыкальные инструменты, картины, антикварная мебель, средство от потливости, одежда, деньги — словом, все, что можно было перепродать. Во время ограблений, которые начались три года назад и продолжались обычно с июня до сентября, были убиты еще две собаки, кроме чау-чау Барбары Дин. Во всех случаях животные были любимцами своих хозяев. Грабители начали с домов дачников, но в прошлом году они несколько раз вламывались в дома постоянных жителей Игл-лейк. В статьях Чета Гамильтона высказывались те же идеи, которые он изложил чуть раньше Тому, и намекалось на то, что все эти преступления вполне могли совершить подростки из благополучных семей, приезжающих сюда на лето.

Том поступил так, как поступил бы на его месте Леймон фон Хайлиц, — он тщательно изучил все статьи в газетах за последний месяц — операции с недвижимостью, заседания городского совета, аресты за вождение машины в нетрезвом виде, за браконьерство, за нанесение телесных повреждений. Еще он прочитал о новых назначениях в городской коммерческой палате, о путешествии в Мэдисон, организованным клубом «4-аш», о дорожных происшествиях, скандалах и поножовщине в барах, перестрелках, просьбах выдать лицензию на торговлю спиртным, о тыкве огромных размеров, выращенной мистером и миссис Леонард Вейл. Том делал кое-какие заметки на бумаге, взятой из стола Гленденнинга Апшоу, которую принес с собой. Уходя, он оставил подшивки на столе и выключил свет. Спускаясь по лестнице, Том думал о Магде Апшоу, собаке Барбары Дин и магазине, торгующем машинами, на Саммерс-стрит, принадлежавшем компании «Редвинг холдинг».

Почта, находившаяся за толстым забором, напоминала пограничный пост из старых вестернов Джона Форда. Том стоял перед почтой, раздумывая, как лучше поступить: опустить письмо в почтовый ящик или дождаться следующего дня и лично вручить почтальону. Было уже больше пяти часов, и почти все туристы разъехались по своим мотелям и турбазам. Голубой «кадиллак» пытался развернуться на слишком узком для него пятачке. Едущие за ним машины отчаянно гудели, а водители, движущиеся по встречной полосе, отчаянно жали на тормоза. Из открывшейся дверцы «кадиллака» вывалился на улицу мужчина в розовой рубашке и красных шортах. Он помахал возмущенно кричавшим что-то людям в других машинах, затем снова сел за руль и, не закрывая дверцы, неуверенно дал задний ход. Синий почтовый фургон, объехав злополучный «кадиллак», остановился у здания почты. Стройный черноволосый мужчина в синей форменной рубашке вылез из машины и достал из багажника мешок с почтой.

Том подошел поближе, почтальон поднял на него глаза и сказал:

— Опять пьяный за рулем. Грустно говорить об этом, но летом в нашем городе часто видишь подобные сцены.

Он покачал головой, взвалил мешок на спину и направился по дорожке к входу в здание.

— Извините, — окликнул его Том. — Вы случайно не знаете человека по имени Джо Трухарт?

Мужчина остановился и посмотрел на Тома. Взгляд его нельзя было назвать ни враждебным, ни дружелюбным. В нем не заметно было даже удивления. Мужчина опустил мешок на землю и сказал:

— Да, я знаю Джо Трухарта. Я очень хорошо его знаю. А кого это интересует?

— Меня зовут Том Пасмор. Я только что прилетел с Милл Уолк, и человек по имени Леймон фон Хайлиц просил меня передать привет Джо.

Почтальон улыбнулся.

— Так что же вы сразу не сказали? Вы нашли того, кого искали. И скажите мистеру фон Хайлицу, что я тоже передаю ему привет. — Он протянул Тому большую загорелую руку, и тот с удовольствием пожал ее.

— Мистер фон Хайлиц просил меня писать ему и сказал, что лучше передавать письма лично вам. Он сказал еще, что никто не должен видеть, как я это делаю, но мне кажется, сейчас за нами вряд ли кто-то наблюдает.

Трухарт взглянул через плечо на дорогу и снова улыбнулся.

— Они все не могут оторвать взгляда от места аварии, которая чуть было не произошла. Мистер фон Хайлиц просил меня позаботиться о вас. Вы уже написали письмо? — Том передал ему конверт и Трухарт засунул его в задний карман брюк. — Я думал, что мы встретимся возле почтовых ящиков. Я обычно приезжаю на Игл-лейк в начале пятого.