Искусная в любви - Мэри Бэлоу

– Еще бы! – горячо согласился Фердинанд и продолжил:

– Сегодня я зашел к Селби и передал «Сосновый бор» мисс Виоле Торнхилл.

Брат посмотрел на него сверху вниз непроницаемым взглядом.

– Ты дурак, Фердинанд, – изрек он наконец, – но нет худа без добра. Она вернется туда и исчезнет из твоей жизни. Глупо влюбляться в чью-то любовницу, особенно в такую знаменитость.

В голове Фердинанда что-то сработало. В памяти всплыла комната, которую он видел вчера вечером, – та, с пианино, мольбертом и пяльцами для вышивания. Ее убранство не выходило у него из головы.

Трешем играл на фортепьяно, он также рисовал, но это были скрытые, подавляемые таланты, пока за дело не взялась Джейн. Их отец воспитал своих сыновей так, что они считали искусство и музыку исключительно женскими занятиями. Его наследники стыдились развивать свои таланты. Даже сейчас Трешем очень редко садился за фортепьяно и играл только для Джейн. И рисовал лишь тогда, когда она была рядом, тихо занимаясь вышиванием. Она была очень искусна в рукоделии. Та комната…

– Но именно так ты и поступил, – сказал Фердинанд, напряженно глядя в глаза брату. – Ты влюбился в свою любовницу, Трешем. И женился на ней.

Трешем устремил на него один из своих самых мрачных взглядов.

– Кто тебе сказал? – Голос брата всегда был очень спокоен и приятен для слуха, когда он пребывал в таком настроении.

– Некая комната в некоем доме, – ответил Фердинанд.

Но не только комната. В доме была спальня, окрашенная в неожиданно элегантные салатовые и кремовые тона.

Фердинанд готов был поспорить на что угодно, что именно Джейн оформляла ее. У нее был безупречный вкус в выборе цветовой гаммы. До замужества она была любовницей Трешема. По крайней мере теперь Фердинанд понял, почему брат так и не продал этот дом.

– Мне лучше арендовать у тебя помещение, Трешем, – сказал он, пока брат продолжал его разглядывать, стиснув зубы. – Думаю, не надолго. Она скорее всего тут же вернется в «Сосновый бор», как только узнает, что он теперь окончательно принадлежит ей. Ты наконец сможешь расслабиться. Твой младший брат избежит когтей печально известной хищницы. В отличие от тебя. Все думали, что твоя любовница когда-то убила кого-то топором.

– О Боже, Фердинанд. – Трешем опустил руку и похлопал кнутом по сапогу. – Тебе что, жить надоело? И вот тебе совет, мой дорогой, – можешь приставить к моему лбу пистолет и спустить курок, если ты должен будешь это сделать, но не смей бросать тень на доброе имя моей герцогини. Я этого не позволю.

– А я, черт возьми, не потерплю, чтобы склоняли имя мисс Торнхилл, – заявил Фердинанд.

Его брат выпрямился.

– В чем дело, Фердинанд? – спросил он. – Тебя так сильно огорчает, что она уедет?

Жизнь станет пустой и бесцельной без нее, лишится смысла. Но Фердинанд полагал, что сумеет оправиться.

Никто еще не умирал от такой смешной болезни, как разбитое сердце. И когда он начал так думать о ней? После того как познал ее в постели? Возможно, то, что его преследует, просто похоть. И ничего более серьезного.

– Дело в том, – начал он, – что, если я не передам ей имение, она вынуждена будет оставаться моей любовницей. Я могу поддаться искушению, но это будет неправильно. Поверь мне, Треш, меня не интересует, чем она занималась в прошлом. Осмелюсь предположить, что у нее были на то веские причины. Но теперь она мисс Торнхилл из имения «Сосновый бор». Она – леди. И меня угнетает мысль, что она уйдет. И если ты позволишь себе насмехаться над ней, утверждать, что я несу чушь, я стащу тебя с лошади и пересчитаю все зубы. Клянусь, я так и сделаю!

Трешем довольно долго задумчиво смотрел на Фердинанда, затем спешился и встал рядом.

– Пойдем со мной в клуб, – повторил он свое приглашение, – и можешь выбить из меня дух, если это тебе поможет и если у тебя это получится. Только оставь мои зубы в покое. Странно, я никак не думал, что ты станешь волочиться за юбками, Фердинанд. Но, возможно, мне следовало догадаться, что, если уж ты влюбишься, это будет всерьез.

Когда Фердинанд вернулся в дом, уже вечерело. После того как они побоксировали у Джексона, он зашел в родовой дом Дадли. Там он встретил Анжелину, которая чуть не заговорила его до смерти и заставила обоих братьев полюбоваться на ее очередное приобретение. Он повозился с племянником, которого Трешем привел на чай из детской. Энджи и Джейн поспорили, у кого он сегодня обедает. Выиграла сестра, хотя Фердинанд предупредил, что не пойдет с ней на бал после обеда. Ее должен был сопровождать Хейуорд, как она объяснила, но он почти не танцует, тогда как Ферди великолепный танцор, и если она появится вместе с ним, ей будут завидовать все остальные леди.

Наконец Фердинанд вернулся в дом, где оставил Виолу. Он не знал, как ему лучше поступить. Протянуть ей дарственную и сообщить, что «Сосновый бор» отныне ее, хочет она того или нет? Или держать новость в тайне до наступления ночи? Может быть, они разделят постель уже сегодня вечером? Или это будет бесчестно? Проклятие, честь иногда слишком тяжелый груз для совести.

– Передайте мисс Торнхилл, что я вернулся, – попросил он Джейкобса после того, как тот открыл ему дверь. – Где она?

– Ее здесь нет, – сказал дворецкий" принимая у него цилиндр и трость.

Вот дьявол! Он не предвидел, Что она может выйти.

День был прекрасный, и, должно быть. Виола захотела прогуляться.

– Я подожду. – Фердинанд расстроился. – Она сказала, когда вернется?

– Нет, милорд.

– Она взяла с собой горничную? – Фердинанд нахмурился, ведь она теперь в Лондоне. Ему не хотелось, чтобы Виола выходила на улицу без сопровождения.

– Да, милорд.

Фердинанд вошел в комнату, где стояло фортепьяно, и огляделся. Как это он не разгадал правды, как только заглянул сюда, поразился он. В комнате царил дух Трешема и Джейн. Это была на удивление уютная комната, хотя и пяльцы для вышивания, и мольберт были пусты, а фортепьяно стояло закрытым. Он великолепно проведет здесь время с Виолой. Она будет чувствовать здесь себя не только любовницей, но и подругой. Они будут беседовать и читать вместе, а со временем Виола станет его женой.

Но он не хотел иметь жену, напомнил себе Фердинанд, да и любовницу тоже. Ему хотелось, чтобы Виола вернулась в «Сосновый бор» и опять стала там хозяйкой.

Он бесцельно бродил из комнаты в комнату, потом направился наверх в спальню. Он сел на край кровати и погладил рукой подушку, на которой прошлой ночью покоилась ее голова. Фердинанд надеялся, что Виола вернется в «Сосновый бор». Возможно, через какое-то время он и сам сможет приехать туда, остановиться в «Голове кабана», навестить ее, начать ухаживать за ней…