Буратино - В. Бирюк

   Ух как она рванулась. Из-под меня. С вскриком. Хорошо, моя шапка прямо у неё на подушке лежала, и я сразу, еще до того как, успел ей шапку - снова в рот и руками прижать.

   Положение... гимнастическое. Она меня над собой на вытянутых руках держит. Крепко. За ошейник. Так что у меня лицо задрано вверх, и я вообще её не вижу. А я ей в лицо руками упёрся, шапку держу, и, похоже, она тоже меня не видит. И что делать? Клинч. А что по этому поводу говаривал старина Беллман? "Если не использовать наилучшим образом то, что мы имеем сейчас...". А что мы сейчас имеем? Или - кого? Вот это и используем. Тазобедренным своим чуть назад, чуть вперёд. Тык. Ещё раз - тык. С увеличением амплитуды. Она же, в данном конкретном, - глубина. Погружения. Где-то с третьего-четвёртого раза до неё дошло. Что я её... Как она тут закрутилась! Подцепить меня, скинуть, выкинуть... Деточка, родео - не мой любимый вид спорта. Но уменье не пропьёшь, удержатся я сумею. Не на быке, конечно... И пятками колотить по пояснице... это есть такой элемент в некоторых техниках, но сейчас его применение не соответствует твоим собственным стратегическим целям. Поскольку от таких ударов - только еще глубже. И контакт - крепче. В предложенной вами геометрии, мадемуазель, я еще могу сдвинуться повыше.

   Тут я, видимо, что-то зацепил, или до чего-то достал. Потому что она охнула и резко дёрнула меня вниз, к своему лицу. Класс. Теперь я могу шапку подбородком подпереть. И смотреть прямо глаза в глаза. В упор. Сантиметра три-четыре. А главное, руки у меня свободные. Ну, ломать-портить не будем. Ты еще меня отсюда вывести должна. А вот кисти зафиксировать. Что б не таскала меня за ошейник как... как у Саввушки в подземелье. А теперь еще разок тазобедренным - тык. Ещё - тык. В глаза смотреть. Интересно, слез нет. Есть злость, есть боль - ни страха, ни паники. Если бы я не был уверен, что подо мною девственница - решил бы, что имею дело с опытной, серьёзной женщиной. Равномерно, с паузами: тык, тык, тык. Все, следующая фаза боестолкновения - глаза закрылись. Сняла-таки одну руку с ошейника, выдернула шапку. С моего молчаливого согласия в форме ослабления давления подбородком. Заорёт или нет? Нет. Гипотеза о пользе обоюдного молчания получила экспериментальное подтверждение. Пошли дальше.

  -- Слезь.

   Ишь ты какая... целенаправленная. Характер устойчивый, нордический. Поколеблем.

  -- Подмахни.

   Аж глаза распахнулись. Полные изумления.

  -- Что?

   Это рассказывать долго. Правую руку вниз до ягодицы и щипок.

  -- Ой.

  -- Вот так. И еще разок. А теперь сама.

   Собралась-таки с духом и двинула-таки бёдрами. Практики нет. Ещё раз. Ещё. И остановилась. Обмякла. И вдруг снова рывком за ошейник, губами прямо к моему уху:

  -- Отпусти.

   "Как много в этом слове   Для сердца моего слилось".

   Раз моё ухо возле её губ, значит и её ухо - возле моих. Шёпотом в девичье ушко в обрамлении вспотевших завитушек:

  -- Попроси.

   Молчание. Тык. Пауза. Тык.

  -- Христом Богом, прошу. Пресвятой девой Марией богородицей...

  -- Не надо. Просто скажи "пожалуйста".

   Я уже от уха оторвался, прямо над ней, лицом к лицу, глаза в глаза. Скажи. Молчит. Почему у нас на Руси во все времена так не любят быть вежливыми? Ведь говорил же Сервантес: "Ничто не стоит так дёшево и не ценится так дорого как вежливость". Хамство, гонор, наезд - повсеместно и повседневно. Прогиб, низкопоклонство, лесть - сколько угодно. А вот просто попросить, сказать "пожалуйста"... - язык не поворачивается. Думай, детка, думай. А я пока продолжу. Во избежания иллюзий безопасности и для актуализации ощущений... Тык. Пауза. Тык. Шепчет чего-то. Так не пойдёт. Нужно негромко, но членораздельно. Чтобы наши члены разделились. И поторопись, детка, я ведь не железный, а вполне... жидкостной.

  -- Пожалуйста.

   И взгляд из распахнувшихся глаз... Как применение ОМП в закрытом помещении. Ну и на. Я сделал еще пару движений и выдернул. И положил. Ей на живот. А голову её приподнять. Чтобы видела. Темновато здесь. Но так даже и лучше. Красное, мокрое, дёргается, выплёскивает... На животик. Отпустил ей голову, взял чуть на палец спермы с живота и ей по губам.

  -- Вот такие на вкус могли быть у тебя дочки-сыночки.

   Вот только тут её пробрало. Мгновенная пауза, серия рывков в разные стороны, блокированные моих хватом за плечи. И, наконец, слезы. Все, теперь она уже не ищет способа меня уничтожить по-тихому. Можно спокойно стащить с неё рубаху, вытереться самому, вытереть девочку, ножки ей задрать для удобства и полноты протирки насухо и прокладку из ночнушки организовать. Оглядеться наконец. А за пологом на скамье напротив - никого. Ушла служанка. Правильно. При ней бы девчушка одеяло не сбросила. А вот и бандана моя у кровати. Всхлипы затихают. Клубочек волшебный, который мне дорогу покажет из этого злого леса, кажется приходит в рабочее состояние. А ну-ка поверни личико, детка. А вот снова хватать меня за ошейник не надо.

  -- Кто тебя послал?

   Кто только и куда меня не посылал. В прошлой жизни. Но это не твоё дело, детка.

  -- Убери руки. Нет? А то что это мне не помешало тебя... оприходовать? И еще раз не помешает. Понравилось? Хочешь еще? Ты, конечно, теперь... уже не первоцвет. Так... плоская полубабенка. Но могу повторить. Хочешь?

   Руку убрала. Отвернулась. И снова:

  -- Кто тебя послал?

  -- Никто.

   Как-то глухо и обречённо.

  -- Врёшь.

   Разворачиваю её к себе лицом, прямо в глаза, медленно, выделяя каждое слово:

  -- Я никогда не вру.

  -- Так не бывает. Врут - все.

   Малолетний эксперт по применению недостоверной или преднамеренно искажённой информации в социумах хомосапиенсов. Так, проверяем еще одну задумку. По дороге как-то сложилась. А эта - Богородицу вспоминала.

  -- Я никогда не вру. Мне Богородица дар дала - отличать ложь от правды. Чем человек сильнее лжу говорит, тем больше меня тошнит. Блевать хочется. А самая слышная лжа - которая изнутри. Мне соврать - сутки у поганого ведра на карачках стоять. Поняла?

  -- Почему ты здесь?

  -- Приказчик один попросил ему товар поднести. Потом потерялся. А у вас тут... весело. По столам бабы с задранными ногами валяются, какие-то парни молодые их чешут. Ну, баба меня увидала, закричала, парень за мной, я ходу, он там еще в стену лбом попал. А я сюда забежал и под кровать. Стал вылезать, а тут ты глазками лупаешь - вот-вот орать начнёшь с перепугу. Ну и вот...

  -- Баба на столе - какая? Ну, волос там тёмный, светлый. Как одета?

  -- Я её с той стороны видал, где она раздета была. Вроде не старая, светлая. На рукаве, ну понизу - орнамент. Рисунок такой. Олени или лоси. Что-то рогатое.