Полуночное солнце - Рэмси Кэмпбелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И они жили счастливо какое-то время, – прочла она наконец, когда горный дух влюбился в смертного, и они поселились в домике на горе, чтобы присматривать за неопытными скалолазами. Эллен уронила последнюю страницу лицом вниз на диван.
– Это конец? – спросил Джонни.
– Разве не похоже?
– Похоже, наверное, – сказал Джонни, явно разочарованный.
– А что ты скажешь обо всем остальном?
– Хорошо, – сказал Джонни, но так невыразительно, что его тон явно противоречил словам.
– Мне кажется, это будет что-то значить только для нас самих, – заметила Маргарет.
Суждение показалось настолько проницательным, что так и крутилось у Эллен в голове уже после того, как она уложила детей спать. Чтобы не мерзнуть в одиночестве за письменным столом в кабинете, она отнесла рукопись на обеденный стол и перечитала текст еще раз. Уже скоро она поняла, как представляет себе хозяйку горных вершин: глаза серые и сияющие, словно сланец на солнце, бледная кожа, гладкая, как свежевыпавший снег, длинное платье, как будто хитрым образом сотканное из вереска, однако не мешающее ей передвигаться босиком по горам. Эллен подумала сделать наброски, но вместо того наскоро записала все словами, чтобы показать Бену, заодно с несколькими идеями, которые помогут оживить персонажей в тексте. Завершив работу, она поняла, что хочет спать.
Она задвинула засов на входной двери и заперла замок, хотя все это казалось излишним в Старгрейве, а заодно проверила окна внизу и заднюю дверь. Выключив свет на кухне, она услышала тихий шепоток снега за жалюзи. Однако, поглядев в окно спальни Джонни, она увидела, что небо над вересковыми пустошами ясное. Эллен поцеловала спящих детей и убрала волосы со лба Маргарет, которая хмурилась во сне.
Ей не сразу удалось согреться под стеганым одеялом, но потом она все же задремала. Наверное, поэтому ей снился холод, хотя сны казались какими-то чужими. Единственным знакомым образом, который все время повторялся рефреном, был Лес Стерлингов, припавший к земле под своим белым панцирем. Позади него и вокруг стояла заледенелая чернота. Если уж она не пошла в лес, то придется отважится на путь под мостом или через неосвещенный город, только она боялась двинуться хоть куда-то, пока не определит, с какой стороны доносится шепот, или же не поймет, о чем говорит этот бескрайний тонкий голос, который выходит из горла, наверное, широкого, как небосвод, – боялась так сильно, что начала просыпаться.
То был неподходящий сон, чтобы просыпаться от него в темноте одной. И все-таки она почти сразу успокоилась, потому что Бен вернулся домой. Она понадеялась, что он не станет держать дверь нараспашку долго – ледяной сквозняк дотянулся даже сюда, к ней. Она ждала, когда хлопнет входная дверь, и за это время проснулась окончательно, чтобы понять: Бен не смог бы сам войти в дом. И передняя, и задняя двери были заперты изнутри на засов.
Она просто вообразила его здесь, потому что нуждалась в утешении, сказала она себе. Сейчас она была в полном порядке, сон развеялся. Вместе с ним ушли и остатки дремоты, зато впечатление, охватившее ее сразу по пробуждении, все усиливалось. Она была уверена, что теперь они в доме не одни.
Подумав о спящих детях, Эллен выскочила из кровати. Схватила халат, расстеленный поверх одеяла для тепла. Продела руки в рукава, затянула пояс и, дрожа от озноба, поплелась к двери. Обхватив одной рукой ручку двери, на ощупь похожую на кусок льда, она распахнула дверь. В темноте перед лицом повисла какая-то белая дымка размером с ее голову.
Это оказался пар ее дыхания. На лестничной площадке было настолько холоднее, чем в спальне, что она невольно отшатнулась. Холод словно оживлял темноту внизу, некая плотная ледяная масса дожидалась, пока Эллен нечаянно дотронется до нее. Она не стала включать свет в спальне, но сейчас зашарила по стене у лестницы в поисках выключателя и нажала на клавишу, задерживая дыхание, чтобы подавить крик, поскольку внезапно испугалась, что для него найдется веская причина.
На лестнице никого не оказалось. Двери детских комнат были приоткрыты, в точности, как она их оставила, однако ни из одной комнаты не доносилось ни звука. Перегнувшись через перила, она убедилась, что входная дверь по-прежнему на засове. Наверняка дом не выстудило бы так, если только не открыто окно или задняя дверь. Мысленно она лихорадочно перебирала вещи в кабинете, но не могла вспомнить ничего, что пригодилось бы ей в качестве оружия. Она метнулась обратно в свою комнату и выхватила из платяного шкафа деревянную вешалку, после чего на цыпочках побежала вниз по лестнице.
Ее колотила такая дрожь, что приходилось держать вешалку подальше от перил и от стен. Даже удары сердца сопровождались дрожью.
– Не смей трогать моих детей, – прошипела она, стараясь стиснуть стучащие зубы. Она остановилась посреди лестничной площадки, всматриваясь в темноту спальни Маргарет.
Маргарет лежала в кровати. Когда Эллен различила контуры ее тела, девочка пошевелилась под стеганым одеялом, и волосы рассыпались, свесившись с края матраса. Эллен на цыпочках подошла к смежной комнате и присмотрелась, стоя в дверях. Должно быть, под одеялом Джонни, только он кажется каким-то странно плоским. Она в страхе шагнула вперед и увидела, что это просто тень на одеяле. Джонни в постели не было.
Она сделала вдох, больше похожий на судорогу, и заставила себя шагнуть в комнату, молясь увидеть то, что, как ей показалось, она увидела, и опасаясь включить свет, пока не убедится. И точно, на кровати лежала тень Джонни. Сам он высунулся из открытого окна, развернув лицо и протянув руки к темноте.
Должно быть, это приступ лунатизма, иначе почему он даже не шевельнулся, когда она заговорила с ним?
– Ты простудишься до смерти, Джонни, – сказала она, обхватила его за талию одной рукой, оттаскивая от окна, а другой закрыла оконную раму, за которой, как ей показалось, промелькнул намек на снежный вихрь, завернувший за угол дома и унесшийся в сторону леса. Тело Джонни под пижамной курткой было пугающе холодным. Она понесла его в кровать, пытаясь убедить себя, что чувствует, как он дрожит, однако понимая, что это ее собственная дрожь. Она осторожно опустила его на кровать, а потом, еще не включая света, отважилась взглянуть прямо ему в лицо.
