Город без имени - Павел Филатов

 - Круто! - признал Малинин.

 - Не то слово. Только вот, знал бы ты, насколько мне проще жилось бы, без этой самой крутости! - горько произнес Владимир Михайлович.

 - Значит, безопасники теперь будут во все щели свои носы совать?

 - Да они и так излишней деликатностью не отличались. Ну и пускай куда хотят, лезут, это их работа, в конце концов. Главное, чтобы был эффект.

 - Вы думаете, что опасность настолько серьезна? - Спросил Дмитрий.

 - А тебе так не кажется?! Представь, что могут сделать террористы, если у них в руках артефакт такой мощи! Сегодня они наглядно продемонстрировали, что могут преображать несколько людей сразу. Представь, что будет, если они так несколько домов обработают. От города, в лучшем случае, останется большая воронка!

 - Я все это понимаю, не хуже вашего. Но с чего вы взяли, будто артефакт находится в руках у террористов? - Дмитрий проигнорировал взбесившегося шефа, и ответил ему спокойно, не повышая голоса.

 - А у кого, если не у террористов?

 - Будь он у них, почему они не использовали его на всю катушку? Времени у них было на это с избытком, мы бы им помешать ни как не смогли!

 - Излагай дальше, - шеф окончательно успокоился. Во взгляде его появилось что-то хищное. Нутром чуял, что Малинин прав.

 - Я убежден, что ни какие это не террористы! Основные причины так думать, я вам уже изложил. А подозреваемого, я вам сейчас предоставлю. Вспомните, кто становился преображенным. Они все политики, которые, так или иначе, участвуют в предвыборной гонке. Устроил это все, один из уцелевших кандидатов, мне так кажется. Либо некая темная лошадка, которая теперь тоже вольется в предвыборную гонку.

 - Мне теперь тоже, - задумчиво ответил шеф. - И кто бы это мог быть? Мэр? Нет, вряд ли. Его ближайшего помощника устранили первым, да и сам он сегодня тоже, благодаря одному только чуду уцелел.

 - Вы попробуйте это информацию слить безопасникам. У них методы поинтересней, и прикрыть смогут любого, - подсказал Седой.

 - Я, конечно же, так и поступлю, без тебя соображаю. Пока же выношу вам благодарность. Временно устную. Но, если ваша информация подтвердится, ждите наград и, возможно, повышения. Кстати, - шеф повернулся к Малинину. - В понедельник зайди, получи свою заслуженную медаль за кладбище, плюс премию в размере полугодового жалования. Страна помнит своих героев.

 - Спасибо конечно, а как же Денис? Он же там навоевал больше моего!

 - А Дениска обломится, - шеф опустил взгляд. - Говорю же, страна помнит своих героев, вот и его предыдущие геройства не забыли. Прошение мое, на его имя, отклонили, не объяснив причины. Но сказали, что ему это в дальнейшем зачтется.

 - Премного благодарен, - ядовито усмехнулся Седой. - Увидите тех, кто вам это пообещал, передавайте от меня привет, и слова благодарности.

 После этих слов Седой расхохотался. За время пока длилась беседа с шефом, Самойлов умудрился допить первый штоф с водкой, и осушить на половину второй. Сейчас он был уже хорошенький.

 Владимир Михайлович проигнорировал состояние стража, лишь недовольно поморщился.

 - Ладно, мужики, засиделся я с вами. Пойду, попробую с безопасниками связаться, сейчас еще не очень поздно.

 Пожав на прощание руки стражей, Владимир Михайлович удалился.

 - Если мы с тобой угадали, то тебя опять наградят. А меня снова прокатят, - тяжело вздохнул Самойлов. - А я ведь так славу люблю, награды всякие. О медальке столько лет мечтаю. На стенку бы повесил, в туалете, и каждый день любовался ею, сидя на своем троне из белого камня и думая о вечном. Снова ведь обломают.

 - Да, нелегко тебе приходится! - рассмеялся Дмитрий.

 - Точно. Выпьем за то, чтобы в жизни появилась справедливость!

 Оказалось, что рюмки уже наполнены. Выпили. Закурили.

 - Что же ты такое страшное совершил, что тебе это до сих пор простить не могут?

 - О-о-о, брат, злодеяние я, то еще совершил! Как вспомню, самому страшно становится! Но сказать не могу, совершенно секретная информация! - Денис поднял указательный палец верх, подчеркивая все серьезность им сказанного.

 - Второй раз за день, мне этим грифом нос утирают!

 - Привыкай, жизнь она штука такая, стремная временами. Ни че, я тебе, как-нибудь, по секрету шепну, если поклянешься ни кому не говорить! А если проболтаешься, то, чтобы никому не говорил, что это я тебе рассказал, - язык у Седого уже ощутимо заплетался. - Поклянешься?

 - Поклянусь, сразу как будет надо, - пообещал Дмитрий.

 - Мужик! Уважаю! Накатим?

 - Давай, - Малинин только махнул рукой. Раз уж решил напиться, значит надо напиться!

 Выпили еще по одной. Потом еще. И еще.

 Дмитрий даже не заметил, в какой момент кафе, вместе с людьми, превратились в калейдоскоп разноцветных пятнышек, принявшихся крутиться у стража перед глазами.

 - Ты как себя чувствуешь? - аккуратно потряс за плечо своего собутыльника Самойлов. Он уже не казался таким пьяным. Будто увеличение количество выпитого, помогло ему протрезветь. Либо уже сам Малинин смотрел на него другими глазами.

 - Чувству я себя, обалденно. Правда, бухой в жопу!

 - Ты слегка пьян.

 - Если я говорю, что я в жопу бухой, значит бухой! - категорично отрезал Дмитрий.

 - Как скажешь, - Седой поднял вверх руки, демонстрируя, что сдается.

 - Так-то лучше, - удовлетворенно пробурчал Малинин. - Брюзжишь, как мамочка, над целкой единственной дочки подростка. Дай мне лучше сигарету!

 - Какое красочное сравнение, - тихо, себе под нос, сказал Седой, но сигарету протянул.

 Дмитрий курил сигарету не получая от нее не малейшего наслаждения, и почти не ощущая вкуса. Веселье буквально переполняло его. Все проблемы, казавшиеся всего час назад очень серьезными, ничего кроме улыбки теперь не вызывали. И люди вокруг были всего лишь клоунами, которые делали все, чтобы рассмешить окружающих. Да и сам себе он теперь казался чрезвычайно забавным - пьяный и довольный.

 От веселья его самым бесцеремонным образом оторвал чей-то молодой и слегка пьяный голос:

 - Ой, смотрите, Димка Малинин напился!

 Страж лениво поднял глаза на источник шума. Стажер. Стоит и довольно скалиться, считая, что в тот самый момент не зря привлек к себе внимание.

 "Какой я ему Димка"?! - про себя возмутился страж.

 Смотря на парня сейчас, такого довольного и самовлюбленного, Дмитрий начинал понимать Седого. Не так уж тот, выходит, был и не прав. Стажер, всего лишь очередной представитель золотой молодежи, считающий, что ему позволено все, и что весь мир должен крутится вокруг его драгоценной персоны, исполняя любые капризы.

 Ответить, что-то умное, и в тоже время грубое, чтобы осадить зарвавшегося сопляка, Дмитрий не успел. Да и не смог бы, при всем желании, в своем нынешнем состоянии, придумать что-то дельное за столь короткий промежуток времени.

 На его защиту встал Самойлов.

 - Крысенышь, ротик прикрой, а то дурно запахло.

 - Что? - Стажер несказанно удивился, что к нему посмели обратиться так.

 - Пасть, говорю, закрой. И в следующий раз думай, что говоришь, прежде чем обращаться к старшим товарищам! - Седой говорил тихо, спокойно, с напускной ленцой, но его услышали многие. Разговоры за соседними столиками стали умолкать, и люди стали с интересом смотреть за развитием событий.

 - Да? А не боишься, что я тебя сейчас превращу в кусок хорошо прожаренного мяса?! - сорвался на крик Смирнов.

 В кафе стало очень тихо, будто кто-то разом вырубил все звуки, дернув невидимый выключатель. Крик парня притянул к себе всеобщее внимание.

 - Ты что-то имеешь против меня? - тихо спросил Стажер. Ему кое-как удалось смирить ярость внутри себя.

 - Какой ты, однако, сообразительный! - съязвил Седой. Одним стремительным, почти неуловимым движением он поднялся с места. Вот он сидит, и тут же стоит на ногах.

 - И что же?

 - Братец, ты оказывается еще и тугодум. Я же тебе и так уже все объяснил, почти открытым текстом. Неужто не дошло?

 - Дошло, только я хотел, что бы ты все это повторил, глядя мне прямо в глаза!

 - Не буду.

 - Что?

 - То, пошел ты в жопу, без мотивации, - Седой осклабился. - И что ты мне теперь сделаешь?

 - Сейчас узнаешь.

 - Ой, боюсь-боюсь! Что привык чувствовать себя круче всех? Да ты девочка, ты тряпка половая. Из-за тебя люди гибнут, а ты сидишь тут и о жизни своей тяжелой плачешься.

 - Заткнись! - щеки Смирнова налились багровым огнем, а между пальцами начали сверкать маленькие молнии. Невольные зрители, молча расступились в стороны, освобождая пространство. Кое-кто, памятуя о подвластной стажеру мощи, на всякий случай, активировал щит.

 - Что неприятно слышать правду? Ты же ведь и сам знаешь, что ведешь себя как трусливая, маленькая девочка. Стоило появиться тени опасности, так ты сразу в кусты. Тебе, по ночам, лица стражей, погибших из-за твоей трусости, не сняться? Знаешь, как мы с тобой поступим? Раз уж не родители, ни друзья не смогли из тебя сделать настоящего мужика, то за твое воспитание возьмусь я, прямо сейчас! Ты знаешь, что такое, когда тебя бьют? Не просто бьют, а пиздят до полусмерти. А ты лежишь на полу, харкаешь кровью, чувствуя свое полнейшее бессилие, и молишь Бога только об одном - чтобы выжить. Чтобы твои обидчики поскорее закончили и ушли. Ты терпишь боль, и едва сдерживаешь рвущиеся наружу слезы бессилия. В идеале пиздить надо компанией, но вряд ли коллеги поддержат меня в этом благородном начинании. Ничего, сучонок, я и сам тебя щас сделаю!