Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

Вскоре она смогла это сделать, поскольку Норфолк тотчас по получении ее письма ответил ей и приказал немедленно доставить его послание королеве. Он писал, что она не должна соглашаться на предложения Дакра. Это был бы чрезвычайно глупый поступок, потому что единственной целью Дакра было вывезти ее из Англии во Фландрию или в Испанию — к герцогу Альба или к королю Филиппу, — которые задумали выдать ее замуж за дона Хуана Австрийского.

Норфолк объяснил, что Дакр вовсе не является его другом из-за разногласий между ними по поводу прав дочерей умершего лорда Дакра на наследование семейного состояния и что целью Дакра было не столько помочь ей, сколько помешать браку его, Норфолка, и ее, королевы Скоттов, хотя они уже тайно обручены.

Когда Дакр в следующий раз приехал в поместье, Мария объявила ему, что связалась с герцогом Норфолком, с которым она обручена, и что тот посоветовал ей не пытаться бежать. Дакр не мог скрыть свою досаду, и его ненависть к Норфолку усилилась.

Однако Мария встревожилась, узнав о разногласиях между ним и Норфолком, и попросила рассказать ей подробно. С большой горечью Дакр объяснил ей, что, по его мнению, у него было больше прав на семейное состояние, чем у его племянниц, вышедших замуж за сыновей Норфолка и передавших таким образом состояние Дакров в семью герцога. Мария почувствовала сострадание.

— Это действительно кажется несправедливым, — сказала она — Вы позвольте мне написать герцогу и высказать ему мое мнение? Я уверена, что он прислушается к моим словам, а мне доставит большое удовольствие установить мир и согласие между вами.

Дакр печально улыбнулся.

— Ваше величество может поступать так, как пожелает. Но я должен предупредить вас, что Норфолк — жесткий человек, когда дело касается земель и состояния.

— Я убеждена, что он захочет поступить правильно, — ответила Мария, а поскольку она знала, что глубоко разочаровала Дакра, то решила убедить Норфолка пойти на уступки в его пользу.

Когда Елизавета услышала, что граф и графиня Шрусбери уехали в Бакстон без ее разрешения, она очень рассердилась, и если бы они оказались в пределах ее досягаемости, то немедленно были бы препровождены в Тауэр.

А поскольку они были вне пределов досягаемости, она немедленно поручила Уолтеру Деверексу, виконту Херефорду, поехать в поместье Уингфилд и взять на себя обязанности по охране королевы Скоттов. Она написала в Бакстон, приказывая чете Шрусбери тотчас же вернуться в поместье Уингфилд, где они застанут назначенного ею Херефорда; и в то же время приказала Херефорду, чтобы он взял под стражу графа и графиню Шрусбери, которые станут такими же узниками, как и королева Скоттов.

Когда Бесс получила указания королевы, она поняла, что ей придется рассказать своему мужу о том, что она сделала. Но это уже не так волновало ее, как прежде, поскольку ванны и воздух Бакстона чудесно подействовали на здоровье графа: вдали от тревог Уингфилда он, как и предполагала Бесс, быстро поправился.

Она осторожно сообщила ему новости.

— Пришел приказ от королевы, — сказала она. — Боюсь, что она слегка недовольна нами.

— Но почему?

Бесс засмеялась:

— Потому что, милорд, мы в Бакстоне.

— Но она дала свое разрешение.

Бесс отрицательно покачала головой.

— Бесс! Вы хотите сказать, что вы…

— Это было крайне необходимо. Если бы я не сделала этого, то вряд ли сейчас вы были бы живы.

— Но… оставить Уингфилд… без ее разрешения!

— Если речь идет о непослушании королеве или о потере мужа, — ответила Бесс, — то я выбираю первое. Теперь не стоит беспокоиться. Я знаю Елизавету, а она знает меня. Если бы мы оказались возле нее, то она так рассердилась бы на нас, что нам бы пришлось дрожать за наши головы. Но мы вне пределов ее досягаемости. И она понимает, что если бы она была на моем месте, то сделала бы то же самое. В некотором отношении мы с ней очень похожи и прекрасно понимаем друг друга. То, что так рассердило ее сейчас, через несколько дней будет изумлять ее. Нам нужно время. Вы напишете ей, и я тоже. Мы расскажем ей подробно, насколько вы были больны, постараемся убедить ее в том, что ваша жизнь была в опасности и что я сочла необходимым покинуть Уингфилд, когда вы почти умирали. Мы оставили королеву Скоттов под надежной охраной. Из-за моего решения с ней ничего плохого не случилось, а нам это очень помогло. Теперь пишите. И я сделаю то же самое.

Граф сделал так, как она ему велела. Он восхищался упрямством жены и был от нее в восторге. Графа тронуло то, что она рисковала своей жизнью, чтобы спасти его.

Он был полон раскаяния, потому что совсем недавно сравнивал ее с другими женщинами, такими, как королева Скоттов и Элеонора Бритон, и сравнение, казалось, было не в ее пользу. Теперь он думал о ней так же, как до того, как они поженились.

Когда он закончил свое письмо, Бесс внимательно прочла его. Сама она написала более подробно, рассказывая обо всех симптомах болезни графа и о том, насколько он был близок к смерти.

Получив их письма, Елизавета прочла их и мрачно улыбнулась. Это была работа Бесс Хардвик! Преднамеренно пренебрегла королевой, потому что так ей захотелось! Елизавета призналась самой себе, что, окажись она на месте Бесс, она сделала бы точно то же самое. Она понимала Бесс, а Бесс понимала ее.

Она послала за одним из своих личных докторов и сказала ему:

— В Бакстоне находится тяжелобольной граф Шрусбери. Поезжайте и посмотрите, что вы можете сделать для него.

В душе Елизавета уже простила Бесс. Но Шрусбери должны думать, что они все еще в немилости.

Елизавету ожидал еще один удар. Ей принесли известие, что ее фаворит граф Лестер смертельно болен, находится в своем поместье в Титчфилде и просит навестить его. Они так много значили друг для друга! Когда-то они чуть не поженились. Елизавета, не теряя времени, поспешила к постели больного Лестера.

Она застала его в тяжелом состоянии, и ее охватила жалость. Когда Лестер увидел, что она приехала, лицо его просветлело, и она вскоре поняла истинную причину, по которой он просил ее навестить его.

Лестер был в панике. Он примкнул к тем знатным протестантам, которые пытались организовать брак Норфолка и королевы Скоттов. Он знал, что шпионы королевы то и дело снуют между поместьем Уингфилд и королевским двором. Ему было известно, что Кавендиш, служивший посланником Марии, был также шпионом Елизаветы, и если она узнает, что он ввязался в интригу без ее ведома, то будет считать его предателем.

Когда он все его обдумал, ему не пришлось притворяться больным. Перспективы вызвать ее гнев, если она когда-нибудь узнает, что именно он действовал против нее, было достаточно, чтобы он слег в постель.

Но вот она здесь, полная сочувственного участия к своему «Веселому лорду Роберту», как она иногда называла его. Когда она села возле его постели, он взял ее руки.

— Моя королева, моя любовь, — сказал он, — вы знаете, что я готов умереть за вас.

— Не надо, Роберт, — мягко ответила королева, — не говорите мне о смерти. Вы и я слишком близки, чтобы с радостью думать о мире, в котором больше никого не существует.

В глазах у Лестера появились слезы.

— Я хочу заверить вас в моей любви и преданности. Сейчас они столь же сильны, как в те дни, когда мы вместе были в Тауэре и я любил вас столь безумно… так безнадежно.

— Надежда никогда не покидала вас, Роберт, — сказала она.

— Тогда я надеялся… и я надеюсь сейчас, моя королева. Я надеюсь на ваше прощение.

— Есть только одно, Роберт, за что я никогда бы не простила вас, — ответила она ему. — Это — если бы вы умерли и оставили меня в этом мире без вас.

Тогда Лестер решил, что знает ответ на вопрос, мучивший его последние недели: осмелится ли он признаться? Да, он мог признаться.

— Моя дорогая, — сказал он, — существует заговор, чтобы устроить брак между королевой Скоттов и Норфолком. Я тоже виновен. Католики Севера не могут успокоиться с тех пор, как королева Скоттов появилась в Англии, и они готовы восстать. Я подумал, что Марии лучше выйти замуж за протестанта, а так как Норфолк изъявил желание, я решил, что это лучший способ защитить ваше величество.

— И вы вступили в заговор без моего ведома, Роберт?

— Я признаю свою вину, дорогая.

— Хм-м.

Прекрасное положение дел, когда министры королевы — даже те, которым, по ее убеждению, она имеет основания доверять больше, чем остальным, — начинают строить заговоры и планы без ее ведома.

— Это вызывало у меня огромное беспокойство. По этой причине я слег в постель. Но я больше не мог скрывать этого секрета от вас. — Он потянулся к ее руке и покрыл ее поцелуями. — Я отдал бы за вас жизнь, вы ведь знаете. И только ради вас я вступил в этот заговор. Но сейчас я говорю вам, потому что больше не могу иметь секрета, которого вы не разделяете. Вы должны наказать меня так, как пожелаете. Я всегда буду настаивать, что делаю все только из любви к вам, моя дорогая.