Автопортрет - Дмитрий Каралис

Мало стало яхт в нашей гавани. В детстве, по выходным дням, весь зеленогорский ковш бывал забит швертботами, яхтами и яхточками. Флаги, паруса, загадочные названия. И упругие хлопки парусов запомнились. Заходили даже трехпалубные прогулочные теплоходы - по несколько раз в день, возили отдыхающих в Петергоф (с заходом в Кронштадт) и в Ленинград, к пристани у Тучкова моста.

Вот сижу за столом с разложенными бумагами - куски "Шута" передо мною, - и оттягиваю время, чтобы не браться за него. Почему?..

Белая ночь. По дороге мимо нашего дома ходят парочки. Выпил кофе, а мыслей никаких. Выпил бы чего другого - появились бы. Но добром это не кончается.

Холодный был июнь и пасмурный. Завтра обещают 15-17. Завтра мне на дежурство в гараж.

Сегодня с утра мы с Максимом купили на рынке, который теперь наискосок от нашего дома, полкило свежих помидор по 3 рубля и привязали к помидорным кустам в теплице. Максим повел маму за руку, чтобы посмотреть, как растут наши помидоры, и Ольга конечно, удивилась. Но быстро разобралась в подлоге.

8 июля 1987 года. Зеленогорск.

Числа эдак первого я с бутылкой водки 0,75 л (Сабонисом) и бутылкой шампанского посетил Толика Мотальского. Не пил полгода. Мы сели за стол около его сарайчика и довольно прытко перелили в себя содержимое бутылок. Говорили о текущем литературном процессе. Пить с Мотальским можно только в самом начале, в гамбите - пока он способен слушать и вести связную беседу. В миттельшпиле он начинает пускать пузыри из носа, заливисто смеется, лезет обниматься и ласково называет тебя дурой. Потом, словно одернув себя - а не слишком ли он добр к людям? - Толик суровеет, мрачнеет, делается надменным и смотрит на всех, как король в изгнании. Это эндшпиль - пора останавливать часы и сваливать.

Пили потом еще дня три - с разной интенсивностью и в разном составе. Короче, маленький штопор, из которого я вышел к 4 июля, когда мы поехали на "69 км" справлять день рождения Максимки - ему 6 лет.

День рождения справляли с виноградным соком "Изабелла" - розовым и сладким. Играли с детьми в футбол и штандер. Гуляли. Купались на озере. Очухался.

Когда в один из веселых дней я сидел в сарайчике у Мотальского, пришел его племянник Володя:

- Дядя Толя, я приготовил телеграмму Мирей Матье, хочу поздравить ее с днем рождения, проверьте, пожалуйста, ошибки.

И тут же за столом с грязными рюмками и бутылками мы отредактировали телеграмму для знаменитой певицы.

Племянник Володя ходил на ее концерт в Ленинграде, а потом встречался с нею в гостинице. В тот утренний час Мирей Матье, может быть, принимала ванну и не догадывалась, что в неведомом для нее Зеленогорске зреет телеграмма: "Для меня большая честь в день Вашего рождения поздравить Вас..."

За что и люблю Зеленогорск, что от великого до смешного здесь не один шаг, а полшага...

17 июля 1987г.

Вчера вечером заехал к Суворову на дачу в Комарово - возвращался вечерком из Питера и заглянул. Там сидели красные от водки Коля М. и Шура В. Они приехали пилить Суворову дрова. И напилили.

Сначала говорили о всякой ерунде: грибах, змеях и проч. Заговорили, наконец, о литературе. И свелся весь разговор к рассуждениям - кто кому мешает, кто кому подгадил... Скучные разговоры.

Случайно узнал, что в домике, где мы сидели, раньше жил писатель и поэт Анатолий Клещенко, и Суворов дружил с ним одно время. Он даже повел меня посмотреть дырки в потолке, которые они наделали по пьяному делу из мелкашки. Говорит, что они налепили на потолок портрет Сталина и стреляли. Посмотрел - есть дырки. Лежали с похмелья и стреляли. Кучность стрельбы средняя - ствол гулял.

У меня из детских воспоминаний осталось, как мы с мамой, Лианой (первой женой Клещенко) и их дочкой Танькой скрипим по залитому солнцем снегу, пробираясь к избушке. Этой самой. (Только я позднее думал, что она в Репино.) Снег, солнце, Танька в башлыке, ей лет 5. У меня первые школьные каникулы. Россыпи пустых ружейных гильз с желтыми глазками капсюлей - в коробках. И я утащил одну, сунув ее в брючный карман. И все время, пока мы гуляли и катались на финских санках, я боялся, что кража обнаружится. И, замирая сердцем, щупал гильзу. Обман вскрылся дома - мне досталось от матери, были переговоры с Лианой по телефону, гильзу оставили мне, взяв обещание больше так не делать.

Вот что я вспомнил в дачной избушке, сидя за столом и слушая нудные разговоры мужиков.

Выяснилось, что Суворов не умеет кататься на коньках и велосипеде.

Татьяна с Маришкой приехали в Ленинград. Завтра я привезу Маришку в Зеленогорск. Ольга привезет Максимку. Буду их знакомить. Как-то это произойдет? Волнуюсь. Матери должны были подготовить их к встрече.

8 августа 1987г. Зеленогорск.

Встреча состоялась. Вчера отвез Маришку в Ленинград. Она гостила у нас три дня. С Максимкой подружились быстро, расстались дружески.

Ольгу называла мамой, спросив у меня разрешение. Сначала шепнула мне на ухо: "Можно я тетю Олю буду на "ты" называть?" Я разрешил, и Ольга разрешила.

Потом она спросила:

- Можно я буду тетю Олю мамой называть, пока я здесь?

- Можно.

И только и слышалось: "Мамочка, мамочка!", "Папочка! Папочка!" - на два голоса.

Поначалу было не все так просто.

- Папа, а тетя Оля твоя жена?

- Да.

- А мама?

- Тоже жена.

Маришка обрадовалась.

Тут я стал пространно рассуждать, что мама была раньше моей женой, а теперь моя жена тетя Оля. Но ее мама остается моей бывшей женой, а это очень важно - у нас с ней хорошие отношения. И все такое прочее...

Маришка слушала внимательно и что она поняла своей восьмилетней головкой с длинными пушистыми волосами на прямой пробор - не знаю. Но настроение у нее и у меня улучшилось.

Потом, ближе к вечеру, когда я возился с детьми на кровати, они стали делить папу.

- А папа был моим папой раньше, чем твоим, - заявляла Маришка. Сначала он был моим, а потом уже твоим. Правда, папочка?

- А вот и нет, - спорил Максим, - когда я родился, тебя и не было. Правда, папа?

- Да? - не сдавалась Маришка. - А моя мама была женой папы раньше, чем тетя Оля. Правда, папочка?

Я сгреб их себе на грудь и спросил сначала Маришку, а потом Максима:

- Как твоя фамилия?

Они назвали.

- А твоей мамы?

- Каралис! - выпалила Маришка.

- А твоей?

- Каралис.

- Вот видите: все мы Каралисы, а вы мои каралисята. Что вам еще надо? Все, хватит на эту тему болтать, болтуны.

И больше мы к этому не возвращались. Сходили сфотографировались втроем. Погуляли. Ездили в Сестрорецк получать мои деньги с депонента. "За мной, дети мои!" - звал я, и они с довольными улыбками догоняли меня и брали за руки.

Маришка растет доброй и ласковой девочкой. Она постоянно тянется обниматься и целоваться, несколько раз тыкалась к Ольге: "Мамочка моя!.."

Первую ночь она не спала и ждала меня до двенадцати - я печатал. Когда пришел в комнату, заулыбалась - маленькая испаночка-цыганочка с распущенными волосами, загорелая после Азовского моря.

Максим, как мне показалось, чуть ли не влюбился в нее. Выпендривался и лез на стенку перед сестрой, но слушался. А Маришка, осознав свое старшинство, командовала иногда. Но бывало и такое: "Папа, посмотри, что Максим делает!"

Она заправляла ему выбившуюся майку в трусы, и Максим покорно стоял, но стоило ей повернуть его к себе передом и взяться за резинку трусов, как тот приседал: "Здесь я сам..."

Маришка закрылась в комнате, а Максим разлетелся к дверям: "Мариша, ты что там делаешь?" Ольга остерегла его: "Мариша переодевается", и он сразу остановился и, закатив глаза, стал кружить перед дверью.

Мы пошли в универмаг покупать подарки на их выбор. Мариша сразу углядела куклу с короной на голове, в голубом платье до пят и с белой прозрачной накидкой - "Метелица". Уговор был такой - любую игрушку для их возраста. Купили куклу.

Максим долго шарил глазами по прилавкам и полкам и выбрал устройство для запуска воздушных пузырей. Еще по дороге домой он израсходовал весь запас мыльного раствора в баночке. Пузыри кончились.

- Ну вот, а папочка деньги тратил, покупал, - укорила его Маришка.

Я дал им деньги на мороженое. Маришка сберегла их и отдала Татьяне. Максим беспечно оставил свои на крыльце: "Я потом заберу..." И, конечно, не забрал.

Я доволен, что они познакомились. Случись это позднее - могло бы быть болезненно.

Ольга сказала по этому поводу: "Господи, да слава Богу! Когда мы все перемрем, они хоть будут знать, что у них есть родная душа. Брат и сестра. Слава Богу..."

Слышите, дети мои? Надеюсь, когда-нибудь вы прочтете мои беспорядочные записки. Дружите и помогайте, чем можете, друг другу. Такой вам от меня родительский наказ!

Я привез Маришку в Ленинград. Татьяна ждала.

- Ну как? Я вся переволновалась. Как Ольга-то? Ничего? Все нормально? Ну, слава Богу! А то, думаю, мало ли что...

Обрадовал Боря Штерн - прислал из Киева свою первую книгу "Чья земля?". Повести и рассказы. Прелестная книжица. Предисловие к ней писал Б. Стругацкий.