Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус

Точнее, кое-что они «нащупали» и как раз на новом модуле свою «ощупь» они проверить и собирались. А в земных условиях это было проделать довольно трудно, эта «ощупь» на воздухе портилась с неземной скоростью, так что в новом модуле отдельно предусматривалось сохранение панелей в заполненной аргоном камере до тех пор, пока они на орбиту не поднимутся. По мне — так полная фигня, но разочек попробовать было можно, и именно разочек: у Владимира Николаевича уже шла подготовка с испытаниям УР-500, а под нее уже началось изготовление станции модели «Алмаз-2». И новая станция уже начала мне напоминать «старые» «Алмазы», разве что она изначально была вроде как немного побольше и гораздо более пустой на старте: там тоже существенную часть аппаратуры предполагалось грузовиками завезти попозже. Причем и грузовик у Челомея тоже новый проектировался, только я никаких деталей о нем не знала кроме того, что его тоже на «пятисотке» поднимать собираются.

А вдохновляли меня космические достижения Владимира Николаевича даже не потому, что теперь появлялась реальная возможность в космосе арсенид галлия делать монокристаллический, а потому что в рамках этой программы я сама кое-что интересное сотворить могла. Потому что в рамках программы требовалась новая, причем принципиально новая система управления космическими объектами — а разрабатывать цифровые системы управления я умела. Когда-то умела, но, надеюсь, не все еще забыла, так что я собрала группу разработчиков и занялась новой работенкой.

А на годовщину свадьбы мне инженеры Комитета сделали шикарный подарок, даже два подарка. Первый был небольшим переносным кассетным магнитофоном, причем стереомагнитофоном, с пленкой шириной в пять миллиметров в кассете, на которую в очень хорошем качестве можно было записать по сорок пять минут музыки. А второй был совершенно «стационарным» девайсом весом вообще под тридцать кило — но это был уже видеомагнитофон. В кои-то веки советским химикам удалось сравняться по качеству пленки с американцами (и, насколько я была в курсе, при большой помощи сотрудников Павла Анатольевича), так что кассеты к магнитофонам были на уровне лучших мировых стандартов. У меня пока были, но насчет кассет (для музыки) уже было принято решение о серийном их производстве: магнитофон передавался в серию на Рязанский радиозавод, а из источников, близким к осведомленным, «почти такой же», только монофонический, но и почти вдвое более дешевый готовился к производству в Минске. Что же до видаков…

На праздновании Сережа долго препирался с инженерами по поводу необходимости и возможности запуска в производство и этого аппарата: он считал, что даже при цене в пять с половиной тысяч определенный спрос агрегат найдет. А Лена ему резко возражала, утверждая (и по моему мнению вполне обоснованно), что пока цену не получится снизить по крайней мере вдвое, выпускать такие массово смысла не имеет. Для местных телестудий — да, он вполне годится, но для них и мощностей опытного заводика будет достаточно…

Ну да, если нынешнему человеку предоставить на выбор видак или автомобиль, то наверняка он выберет второе. Потому что от автомобиля польза понятная, а смотреть какое-то кино снова и снова люди пока не привыкли: даже в кинотеатрах это было более чем заметно. Правда, я знала и про такую забавную вещь, как видеопрокат, но до такого уровня все же советский народ еще не дорос: я когда-то читала забавную американскую статистику, где говорилось, что пункт видеопроката в любом городишке начинает просто окупаться лишь когда там появляется больше тысячи видаков в радиусе пешеходной доступности, а пока страна в состоянии произвести их сотню в год, то и заикаться об этом было бы глупо.

За лето ничего особо интересного не произошло — если не считать того, что в Ряжске были полностью достроены цеха, в которых собирались делать «сельские автомобили», а ивановские станкостроители туда привезли прессы для штамповки кузовных деталей. И не только сами прессы, они и нужные штампы изготовили (а Комитету они обошлись в дополнительные ясли), а в сентябре — в самом начале — меня очень настойчиво пригласили в «родной» Благовещенск на пуск автосборочного конвейера. Там народ к моему творчеству отнесся тоже творчески, и машина даже издали на «Кэмри» восемьдесят девятого года получилась непохожей. Но внутри она по комфорту, пожалуй, и не уступала, да и по удобству вождения — тоже. С удобством все объяснялось просто: «Волгу» ту же не просто так в двух модификациях выпускали, на ГАЗе так и не научились толком делать автоматические коробки — но их «научились» делать на артельном заводе, расположенном как раз в Богородске. А так как спрос на «автоматы» был не особо высок, кооперативный заводик работал вполсилы — но когда у него появился «новый заказчик», то нарастить производство они сумели буквально за полгода. То есть не сами сумели, им и от Комитета много интересного досталось (причем не одних только денег), и теперь они уже могли поставлять в Благовещенск по двадцать тысяч коробок в год. Пока могли, а в планах было еще на тридцать тысяч выпуск нарастить: товарищ Струмилин как-то подсчитал, что оптимальным размером автозавода будет производство на пятьдесят тысяч авто в год. С учетом, конечно, того, что изрядная часть комплектующих будет поступать с других заводов. И для новой машины (для которой пока еще название не придумали) комплектующие шли примерно с полутысячи разных предприятий. Я, конечно, у заводчан поинтересовалась, как они собираются выпускать «автомобиль без названия» — и получила ответ, что место для шильдика конструкцией предусмотрено, конкурс на лучшее название объявлен и оно — это название — на машинах появится «уже через неделю». Я тоже решила в конкурсе участие принять и предложила название «Савраска»… Уж лучше бы я промолчала…

Василий Степанович восьмого сентября торжественно перерезал ленточку на входе в сборочный цех нового Красноуфимского завода. Несмотря на воскресенье переехал, просто потому, что у строителей и рабочих (то есть одних и тех же людей) терпения не хватило подождать до понедельника. Ведь все уже было готово для запуска сборочного производства, на тележках, которые следовало подкатить к стапелям, все детали были уже разложены — но вот готовой машины еще ни одной не было и всем очень хотелось посмотреть, что же у них получится. Потому хотелось, что здесь, на заводе, должны были впервые собрать машину, которая полностью была спроектирована «в электронном виде» и даже опытного экземпляра ни одного не имелось.

Сам Василий Степанович, как и большинство рабочих, тоже сомневался в том, что такой подход к проектированию не самой простой машины окажется верным настолько, что завод сразу можно будет запускать на полную мощность, но очень все же надеялся, что на этот раз Светлана Владимировна снова окажется права. А через три часа он — как и все рабочие завода — в этом убедился, когда первый собранный минипогрузчик сразу завелся и под восторженный рев всех собравшихся выкатился из ворот цеха на улицу. Но окончательно он поверил в правоту Председателя Комитета лишь когда из ворот выкатилась двенадцатая по счету машина — на этот раз гусеничный миниэкскаватор — и тут же заполнила ковшом кузов собранного полчаса назад минисамосвальчика. Оказывается, теперь можно и очень непростые машины с помощью ЭВМ проектировать, причем так, что они сразу и работать начинают. А вот насколько они получились качественными…

Глава 23

Откровенно говоря, я не понимала, почему мелкая автоматизация производства вызвала такой бешеный восторг, но за Сережу, которому с подачи товарища Келдыша дали орден Трудового Красного Знамени, порадовалась. Вероятно, со своим «компьютерным» бэкграундом я просто не осознавала, что простое составление примитивных чертежей с помощью компа может быть настолько серьезно воспринято нынешним инженерным и научным обществом, а на самом деле это был какой-то крупный шаг куда-то там, но все равно, для меня то, что программа самостоятельно высчитывала, где на двух сопрягаемых деталях нужно сделать отверстия, чтобы эти детали затем свинтить болтиками, ни каким чудом технологий не выглядело.