Юлька или стальные яйца кавторанга Беляева - Михаил Зарубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В рубочной помиио вахтенного — Степанов, Пашка и новый минный. Не офицер. Всего лишь квартирмейстер. Но — минный. Емельянов. Парфирий.
Шугается и в угол жмется. При господах офицерах-то неуютно… Эти и в морду дать могут. Никак, сука, не приучу — тута и здеся хоть по морде, хоть по яйцам — эт ток моё право и моя привилегия!
Но торпеду Емельянов тогда ночью в джапский брандер кульненько засадил. Не растерялся. Ретвизановским ему по гроб жизни проставляться теперь надо. И с постановкой банки тут заметно справился. Значит, где б себе чекнуть, надо двигать мужичка. Да и всё равно других кадров нет.
Выслушала доклады. Снаряды есть, орудия исправны. Но расстреляны в хлам и рассчитывать на точную стрельбу, сука, не стоит от слова вообще. Удивил. И гансы жмутся. Думают они, сука…
Торпеды две. В трубе и в трюме. Мин нет, но это временно…
Приказала отсемафорить на крейсер Балку, пусть выползает из своей норки и встаёт временно доверенной «Сумой» рядом. Солнце норм — уже к земле склонилось. Пока пары разведет, пока доползёт, по сумеркам как раз и начнем. Да и корпус «Сумы» от любопытных прикроет. Дел, твою мать, как всегда, невпроворот…
Франк не явился, по трубе отчитался — угля само собой добрали, трюмы ожидаемо текут, котлы… Вот с котлами как была так и остаётся жопа! Два хоть как-то ещё фурычат, остальные два — уже просто металл на лом. Не поддающийся восстановлению. Балласт…
А этот тож чот всё жмется. Не, он меня точно доконает!
— Ну и чо ждём, господин Франк?
— В смысле, Григорий Палыч?
— Нахрена мы этот хлам по твоей милости туда-сюда тогда с собой таскаем? Для удовольствия, да?
— А… А что делать?
— Мас…- не, сука, не поймет, — Разобрать и утилизировать!
— А… А можно?
Нет, сука, нужно! Или мне туда самой лезть ломать этот хлам прикажешь? Ну вот за чо, спрашивается, мне это? Ведь умный же мужик! Вроде… А до сих пор рухлядь эту ак придурошные скупердяи бережём!
— А… Когда приступать?
Вдох-выдох! Терпи Юлёк!
— Григорий Палыч?
Но я молодца! Удержалась. Не сорвалась…
— Вчера!
И под очередное «А…» трубу заткнула. Не, так меня точно на всех не хватит! Или Кондратий хватит. Или напинаю. Для стимуляции инициативы!
Нервы ни к черту. И жахнуть, сука, нельзя! Даж в лечебных целях… Поспать бы перед выходом чуть надо.
— Паш, я к себе! Пока твой новый папа́ не прибудет — меня не будить!
— А…
Сука! И этот туда же!
— Бэ… От слова ваще! Даже если джапы в порт полезут!
Ну их. И погода до жути сырая и стылая. Вон китель, как не береглась, уже весь отсырел. Знобит уже. И, сука, для сугреву, повторюсь, ничо не хапнешь. Ночь-то как ни крути точно веселая ждёт — голову светлой держать однозначно надо…
Зашла к себе, наконец-то стягивая влажный мундир и скидывая штаны. Окончательно выбешивая, ещё и захлопывающаяся дверь по жопе как всегда поддала. Сука, ну как у Беляева раньше тут жить получалось? Без всяких этих то жутко безинициативных… то наоборот очень инициативных коллег и постоянных дверных поджопников?
Зашла. И, сука, зависла!
И тут подстава! Не, спать точно больше нужно! Одной… И Беляев, сука, типа не догнал! И мои, сука, не предупредили! Точно сговорились — смерти моей через тумба-юмба хотят гады!
И когда, сука, успели-то…
Собаку заведу! Дога! Или тигра! Злого! Чтоб всех, кто полезет в каюту, сжирал!
На столе опять бифштекс и вино. И «грелка» — неизвестная мадама в постели глазками хлопает. Точнее под одеялом. Наружу ток нос и глазищи торчат!
Одежда аккуратной строчкой на стуле. Платья, кофты, рубаха, подъюбник, чулки… и, как вершина композиции, панталоны. Розовые. С рюшечками, сука!
Вперёд кэп, грейся!
Не поняла. А бабки где? Где, сука, мои бабки⁉ Чо, моему Беляеву бесплатно тут с тобой пахать⁉
Беляев, сука, стоять! Куда рванул⁉ Стоять, говорю! Молчать! Засунь свою хотелку знаешь куда? И запомни, пока я тут — Беляевы на халяву пахать не будут! Ни на ком, понял⁉ А то не заметишь как на шею сядут! Вон, на тебе уже целое семейство сидит…
— Деточка, ты кто?
— Ма…ма…ма…
— Мама?
— Нет! Ма…Машенька!
— И чо тут делаешь, Ма-ма-машенька?
— Ва…Ва… Ва…
— Валяешься? Вижу!
— Нет! Ва…Ва…вас жду!
— Зачем?
Хрен там, а не ответ. Ток одеяло до ушей натянула! И нахрена мне тут это чудо? Проблем не хватает? Ещё с ней задаром огрести?
— Ма-ма-машенька, не находите странным ждать голой меня в моей постели?
Сука, натянула одеяло ваще с макушкой! И голые пятки туда ж втянула…
Беляев, сука, стоять сказала! Это всего лишь цыплячьи пятки! Цыплячьи, понял⁉ И ноги у нее кривые и синие! Я знаю, что тебе похрен — а мне нет! Нам с тобой ночью в пасть джапам лезть и я спать хочу! Куда с тылов попёрся⁉ Вот же озабоченный…
— Такс, Ма-ма-машенька! Я сейчас выйду на пять минут, а ты будь добра одеться и испариться из моей каюты!
Ток мычание из-под одеяла.
— Чо?
Сука, каким же противным может быть сырой китель! И штаны с пузырями коленок…
— Нет!
Сука! Ещё и этот упрямый глупый цыпленок…
— Ну тогда я заверну тебя в одеяло и выставлю за борт в таком пикантном виде! — и закрывая дверь рявкнула, — Время пошло!
Постояла прижавшись задом к двери, на часы тупо попялилась, подышала. Через десять минут открыла дверь. На пороге, прижав ладошки к пылающим щекам молоденькая дура. Одетая.
Хоть это хорошо.
— Пошли!
Хрен там! Тащить пришлось. Вытащила к сходням.
— Сходни спустить!
Ну и эту цыпу на трап.
— Прощайте сударыня! Экскурсия закончена согласно купленным билетам!
Очень хотелось ещё и пинок юной дуре под зад отвесить. Для ускорения. Сдержалась. Зачтётся, надеюсь…
И, сука, сделав доброе дело имела удовольствие четверть часа отбрыкиваться от настырных попыток «золотой» молодежи пролезть на борт. Карма… Отбрехалась, но устала как последняя тварь. Поэтому разнос моему вечному вахтенному офицеру в лице неофициального старшего помощника и пока ещё официального штурмана Пашки отложила до лучших времён. И так язык на плече. Попёрлась к себе…
Дотащилась,
