Дневник. Том IV. 1862. Душеполезные наставления. Познай самого себя - Иоанн Кронштадтский

Если ты великого или малого из денег или из пищи, пития, одежды, книг и прочего из земных вещей жалеешь для ближнего, имеющего в них нужду, то несомненно, что сердце твое прилепилось к этим тленным вещам и ты не возлюбил Господа всем сердцем, всею душою и всею крепостию и всем помышлением (Ср.: Лк. 10, 27), далеко не имеешь истинной любви к Богу и не любишь ближ него, как себя. — Старайся быть совершенно простым, беспристрастным в отношении всяких земных, тленных благ. Говори: все для меня Господь.

X— На молитве необходимо намеренное, обдуманное, крайнее смирение. Надо помнить, кто говорит и что говорит. Особенно это нужно во время чтения молитвы Господней: Отче наш. Смирение разрушает все козни вражии. Ах! Как много в нас тайной гордости! Это я знаю; в этом не нуждаюсь; это не для меня; это лишнее; в этом я не грешен. — Сколько своего мудрования!

X— Грех, страсть, диавол во мгновение изменяют лицо человека — из светлого в мрачное, из доброго в злое. Заметьте и здесь образовательную силу души. О актрисе говорят, что она чрезвычайно быстро изменяет черты своего лица, делает необыкновенно быстрые переходы в чувствах, выражая их на самом лице. Что мудреного? К чему не способна душа человеческая? — Из этого следует то, что если душа человеческая так быстро может давать иной вид своему лицу, так сильно изменять его, то Зиждитель всего не сотворит ли, что Ему угодно, из всякого вещества, как везде сыи [234] и един Сый (Исх. 3, 14)?

† Когда молишься, говори в сердце своем против разных вражиих помыслов и разжжепий: Господь — все для меня. Так и во всей жизни при нападении страстей и при всяких налогах вражиих, в болезнях, в скорбях, в бедах и напастях говори: все для меня — Господь. Я сам не могу ничего сделать; ничего стерпеть, превозмочь, победить. Не могу аз от себе творити ничесоже (Ин. 5, 30).

† Слово, или название, которое носит на себе каждое живое существо и каждая вещь, означает, что это живое существо или эта вещь произошли от Слова Творца и Словом же содержатся в бытии.

† Иной человек (мужчина или женщина) был любодеем в юности и не был наказан Господом соответственно своему беззаконию; или был татем; или убийцею вольным или невольным и также не был наказан соответственно своей вине. — Но вот приходит время: Владыка воспоминает его грехи мимошедшего времени и, не хотя, да погибнет он чрез них вовеки, наказует его под старость или в зрелом возрасте тяжкими скорбями или болезнями и разными напастями — да очистится, как бы в горниле, душа его от накопившихся в ней греховных нечистот, да выгорит, как бы в огне, все зло его сердца и да не попалит его вечный огонь геенны. — А как многие, не зная судеб Божественного Промысла, ропщут в своем горестном положении и предаются нетерпению и раздражительности, забывая свои прежние беззакония и не помышляя того, что если бы они не были наказаны и очищены скорбями здесь, то подверглись бы вечному огню там.

Паки и паки обновляю или паче Ты, о Преблагая Владычице, обновляеши память чудес Твоих, память заступления Твоего нас, грешных! Как быстро, о Госпоже, как благомощно и от какого бедствия изъяла Ты ныне душу мою по Причащении Божественных Таин, когда искуситель всеял в сердце мое огненное, убивающее сомнение в истине Тела и Крови Христовых! О, неверное сердце мое! Ты не одну тысячу раз вкушало покой, сладость, жизнь от Пречистых Таин; не одну тысячу раз Жизнодавец и Агнец Божий под видом хлеба и вина очищал твои грехи и беззакония — и ты все еще недугуешь помыслами сомнения и неверия, хотя и невольного. Доколе прелестник будет находить в сердце твоем угол для водворения своей лжи, своей прелести, мечты? — Но воспеваю, Пребыстрая Заступнице, Твое непостыдное предстательство о нас, грешных, пред Сыном Твоим, Твое ходатайство непреложное ко Творцу. Не презирай убо и прочее время живота [235] грешных молений гласи, но предваряй, яко Благая, на помощь нас, верно зовущих Ти; ускори на молитву и потищся на у моление, предстательствующи присно, Богородице, чтущих Тя [236] — Апреля 27 дня 1862 года. Суббота.

Иже постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий постыдится его (Мк. 8, 38). О презренный стыд! О диавольский стыд! О из студенца бездны (Ср.: Откр. 9, 1,2) исходящий смрад сатанинский! Как многие недугу ют тобою! Как многие не знают твоей прелести и раболепствуют тебе на погибель душам своим! Вот светский сочинитель–журналист, фельетонист! Пишут, пишут, пишут — чего–чего не напишут в продолжение своей литературной или беллетристической деятельности? А о Боге, а о Спасителе Иисусе Христе, а о Церкви, а о Богослужении, о праздниках христианских, о воскресении плоти нашей, о Суде, о загробной жизни хоть бы вспомянули. Не наша, говорят, область, не наше дело. Мы от мира есмы и от мира глаголем, и потому мир нас слушает (Ср.: I Ин. 4, 5), а станем говорить о Боге, пожалуй, и читать нас не станут. Таким образом, светская литература совершенно чужда христианского духа: она даже стыдится духа Христова. — Вот светский кружок: говорят, говорят, большею частию переливая из пустого в порожнее, и опять нет речи о Боге — общем всех Отце (Еф. 4, 6), любви Его к нам, о будущей жизни, о воздаянии. Почему? — Стыдятся Евангелия или боятся завести речь о Боге. Но ч то удивительнее всего — даже люди, мнящиеся быти благочестивыми, сами светильники, редко говорят о Боге, о Христе Спасителе, о драгоценности времени, о воздержании, о воскресении, о Суде, о будущем блаженстве и вечных муках — в кругу своих семейств и в кругу светских людей, а проводят часто время в пустых разговорах, играх и занятиях! Почему? Опять потому, что стыдятся завести такой разговор, боятся наскучить или опасаются, что сами не выдержат, не будут сердечно вести речь о духовных предметах. О мир прелюбодейный и грешный (Ср.: Мк. 8, 38)! Горе тебе в день Суда от общего всех и нелицеприятного Судии! Во Своя прииде, и свои Его не прияша (Ин. 1, 11). Да! Не принят у нас Господь и Зиждитель всех! Не принят в домах наших, в разговорах наших!

Или вот человек читает священную книгу или читает вслух молитвы, но вот отчего–то он читает как бы невольно, неохотно, у него язык запинается, не от избытка сердца, а от тесноты, пустоты, уста его едва говорят (Мф. 12, 34). Отчего? — От внутреннего, посеянного в сердце диаволом пренебрежения к духовному чтению или к молитве и ложного стыда. О бедные! О слепые мы человеки! В чем следовало бы поставлять величайшую честь, того мы стыдимся. — О твари неблагодарные и злонравные [237]! Каких мы мук не заслуживаем таким образом поведения!