Арбин (СИ) - Асхадова Амина

Он сразу увез меня в ресторан.

На салат я накинулась, словно только что приехала с голодного севера. Если Арбинскому и было смешно при виде этого, то при мне он очень старательно сдерживал себя, а когда я доела свой салат, то и вовсе отдал мне половину оставшегося своего.

- Только честно ответь: ты не хочешь? – спрашиваю я, а сама уже тяну свои загребущие руки к его тарелке.

Тут мужчина не выдержал и откровенно рассмеялся.

Я застыла, но ненадолго. Может, голодна была очень?

Совсем другой смех.

Красивый, добрый и не пугающий.

Не то, что смех бывшего зверя…

Выбросив негативные мысли, я вскоре одолеваю и порцию мужа. Не привыкаю к этому слову, но проговариваю его постоянно – пробую на вкус и заставляю себя привыкнуть, ведь по легенде мы с Арбинским вместе четыре года. Штампы в паспортах было несложно поставить – Влад постарался.

Артем не сильно огорчается съеденному мной салату, поскольку вскоре приносят горячие блюда.

Разговоры умолкли, улыбки стихли, официант приходил все реже и реже, только принося блюда и более не беспокоя гостей в отдельной комнате. Я не замечаю, как тарелки вот уже опустошены, а внутри остается приятное ощущение наполненности и положительных эмоций.

Внутри царило незыблемое спокойствие. Спокойствие рядом с человеком, которого много лет назад маленькая неопытная лиса боялась.

И боялась бы еще год, два, да и всю жизнь, если бы меня – крохотного младенца – не опустили в глубоком бассейне, заставив барахтаться в попытке не потонуть.

Я сравнивала себя с младенцем, отпущенным в глубоком бассейне, ведь и меня кинули в самую гущу событий, где не было пути назад. Точнее это я - пришла, добровольно пришла ведь, но только благодаря этому окунанию я смогла выплыть из своего страха за считанное время, а не за год, два или всю жизнь.

Потому что Арбин более не появлялся. Я, как не видела его четыре года, так не вижу его и по сей день.

Разговоры умолкли, улыбки стихли. Мы перемещаемся на уютный подоконник, выделанный из дерева, и смотрим в панорамное большое окно на ночной город. Под нами был вечерний проспект, но людей по-прежнему было много – они сновали туда-сюда по центру столицы, а машины не переставали ездить даже ночью.

Что ночь, что день – в больших городах работа бурлит двадцать четыре на семь, все выживают как могут.

В вечернем платье я сижу на подоконнике, а подо мной мягкая подушка, заботливо подложенная Артемом. Сам же мужчина уселся на край маленького дивана, недалеко от меня. Недалеко - почти за моей спиной, я даже слышу его размеренное дыхание.

Я впервые за многие годы надела платье, потому что я не одна и мне было не страшно даже в самом центре столицы. Я была не одна.

- Здесь красиво, - признаюсь я, смотря на вечерний темный город в идеально чистое окно, - я здесь никогда не была. После смерти родителей дядя никуда не отпускал меня одну.

- Почему?

Потому что здесь - в столице - полно таких, как ты.

Но я отвечаю совсем иное, не позволяя свои губам роскошь – правду.

- Я не знаю. Переживал… - отмахиваюсь я, - ведь дядю можно понять.

- А в восемнадцать я забрал тебя…

Я киваю. Артем имеет в виду, что мы познакомились в мой день рождения в одном из ресторанов столицы. Все было почти так за исключением того, что меня похитили и привезли к нему, но теперь это останется где-то там – в далеком две тысячи пятом году в красиво оформленной тайне.

Марат, Влад, Аня и я знали правду. И легенда была готова от и до. Наша встреча, знакомство, свадьба… все это было сказано на словах, ведь не было фотографий – доказательств. Хоть Артем меня часто и спрашивал о них – о свадебных фотографиях, я упорно отвечала, что все потеряно после переезда. Я потеряла, а фотографии на носитель не сохранены.

Я не знаю, насколько работала моя ложь, но я видела – муж верил. А кому еще можно было довериться, если только со мной он проводит больше всего своего времени?

Он верил мне. Во всем доверялся, и порой врать мне было даже не по себе – из-за его слепого доверия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но ведь правду и не скажешь.

- Поехали домой? Я слишком скучал по тебе, чтобы отпускать в рестораны…

Не отрываюсь от ночного города и спрашиваю:

- Разве мы сейчас не вместе? – удивляюсь я.

Улыбка трогает мои губы, и я поворачиваюсь к мужчине.

К мужчине, который принес мне столько боли и который был готов все искупить. Вижу в его глазах готовность любить, и теперь слова Марата меркнут на фоне теплого взгляда янтарных глаз.

«- А если нет, то его любовь – не сыну, слышишь? Его любовь не сыну, а тебе - еще надо будет заслужить. Это чистый лист, Влада. Мне жаль, но это плата за то, что мы можем слепить другого человека из бывшего насильника и убийцы. А когда ты будешь готова познакомить его с сыном, и гадать не нужно, Арбинский сразу признает и почувствует свою маленькую копию. Но сначала в его жизнь заходишь ты – его законная жена».

Мне ничего не надо будет заслуживать, он меня любит. Только вот я…

Я не знаю, смогу ли я полюбить собственного мужа не только ради сына.

Полюбить как мужчину, не вспоминая о причиненной боли, насилии и пощечинах. Не вспоминая подвала, грубых фраз и властной жестокости.

- Не хочу тебя делить даже с ресторанами. Домой хочу с тобой, навсегда… - его прикосновения к подбородку подобно ушату, я чуть вздрагиваю, но покорно остаюсь в его объятиях.

- Ты меня совсем не помнишь… - с горечью произношу я.

- Мне самому тяжело дается это осознание, - заявляет Артем, - но если я ничего не могу изменить, то как быть? Что остается мне, кроме того, как не игнорировать свои чувства к чужому человеку?

- Поехали домой, - произношу я, чуть отодвигаясь от Артема и ступая на пол с подоконника.

- Мы можем заказать еще что-нибудь и поесть или заказать домой. Хочешь?

Я смотрю на стол, где остались даже нетронутые блюда и с улыбкой качаю головой. Отрицательно.

- А я все равно закажу. Знаешь, я даже с завтраком, обедом и ужином не хочу тебя делить. У меня отпуск, не будем тратить время на рутину, Влада.

Проходит время, и мы выходим на улицу с кучей разнообразной еды из ресторана. Баснословные суммы всплывают в голове против моей воли, но я пытаюсь их игнорировать. Однако в машине не выдерживаю:

- Ты уверен, что мы можем позволить себе такие траты? Знаешь, я вполне сносно готовлю – научилась-таки за четыре года, - уверенно хмыкнула я, а Артем рассмеялся.

Не Арбин - Артем!

И смех прекрасный был у второго человека…

- После моей реабилитации Влад сразу начал вводить меня в курс дела. Я не терял ни дня, потому что знал о тебе – знал, что моя жена должна была приехать после нашего переезда в новую квартиру. Куда бы ты ехала и к кому? Я должен был понять, чем я занимаюсь и как обеспечиваю семью. Захотел – понял. И только после этого приехала ты, только когда я встал на ноги и смог обеспечивать семью, поэтому я не хочу, чтобы ты волновалась о нашей финансовой составляющей. Почвы для волнений нет, у меня все под контролем. Я на подсознании понимаю, как руководить…

Мы тронулись в путь. В машине вкусно пахла еда, но мы были сыты и расслаблены. Я спокойно откинулась на спинку и под приятный звук мотора задремала, совсем не заметив взгляда янтарных глаз и прикосновений к себе.

Сквозь сон чувствую прохладные касания чьих-то рук, но продолжаю спать. Что-то ворчу, кажется, но вскоре вновь проваливаюсь в сон, а затем…

А затем прохладные прикосновения Арбина дарят невиданную ранее боль, его руки крепко сжимают мои запястья, мужчина в гневе дергает меня на себя, а я хмурюсь и совсем ничего не понимаю. Не понимаю, как я оказываюсь обнаженная, хотя я пыталась сопротивляться, когда жестокий мужчина сдирал с меня одежду. Вечернее платье летит на пол, Арбин толкает меня на кровать и крепко фиксирует меня сверху.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я начинаю кричать, ведь понимаю, что могу это делать - кричать и вырываться. Бью мужчину, куда только могу дотянуться ногами и руками, попытки сопротивления не приводят ни к чему хорошему. Разозленное лицо мужчины нависает прямо надо мной в кромешной тьме: